Мария Халфина - Повести и рассказы

Мама неплохо рисовала и в ранней молодости несколько месяцев посещала балетную школу. Милочку записали в изостудию и в балетный кружок при Доме пионеров.

Училась она всему легко и охотно. Времени у нее, хотя и в обрез, хватало на все, потому что к домашней работе ее не подпускали.

— Обойдемся без твоей помощи. Занимайся, пожалуйста, своим делом!

— Оставь в покое посуду, лучше повтори гаммы!

— Брось сейчас же веник, опоздаешь на репетицию.

Мама умерла, когда Милочке шел пятнадцатый год. После отца это было первое большое горе, но особых изменений в Милочкину жизнь оно не внесло.

Тетя Клара перестала работать: ей уже было шестьдесят два года. Жить стало труднее, но тетя как-то ухитрялась на свою и Милочкину пенсию одевать племянницу «не хуже других девочек» и кормила ее по-прежнему вкусно и сытно. Всю домашнюю работу она взяла на себя, потому что теперь Милочка была уже большая, в школе выполняла разные общественные нагрузки, и, конечно, для дома времени у нее не хватало.

Становясь «большой девочкой», для тети Клары Милочка продолжала оставаться ребенком, требующим неусыпной заботы. Не дай бог, чтобы дитя не вовремя легло спать и ушло из дома голодное, чтобы не схватило оно в спешке несвежий воротничок или незаштопанные чулки. Школу Милочка окончила с отличием и с блестящей характеристикой. Со школьной парты она без больших осложнений пересела на скамью педагогического института.

Через два года тетя Клара скоропостижно умерла. Из-под Иркутска на похороны приехала какая-то близкая ее родственница, и здесь впервые Милочка услышала противные, затхлые слова: завещание, наследство. Выяснилось, что Милочка тете Кларе доводилась какой-то троюродной внучатой племянницей и никаких «законных прав» на наследство не имеет. Схоронив тетю, Милочка свернула в тючок постель и с дорожным чемоданом перебралась из родного домика в студенческое общежитие.

В институте Милочкино сиротство вызвало всеобщее участие. Каждому хотелось поддержать ее в эти горькие дни, чтобы не так остро мучало ее чувство утраты и одиночества. В общежитии подруги установили над ней ревностную опеку:

— Милка, выпей кефир, не смей ходить на тренировку голодная.

— Милка, собери бельишко, я в прачечную иду!

— Милка, надень мой свитер и Нинкины теплые рейтузы, на улице тридцать градусов. Опять горло перехватит…

— Милка, давай сюда стипендию! Опять ты деньги растрясешь на всякую ерунду, а тебе нужно туфли в починку нести и отложить десятку на платье.

О тете Кларе Милочка очень тосковала. Но… время шло, а жизнь была до краев наполнена музыкой, лекциями, книгами, нежностью подруг, обожанием влюбленных сокурсников.

Обожателей у Милочки всегда водилось больше, чем нужно. Постепенно в свите мальчишек-студентов стали появляться более солидные претенденты на ее сердце. И у какой девчонки не закружится голова, если ей по очереди объясняются в любви: молодой талантливый доцент, красавец и умница майор из артучилища, солидный директор школы, в которой ты проходишь педагогическую практику. Но у Милочки голова не кружилась. Игру в любовь она не признавала и умела держать поклонников на грани хорошей дружбы.

А большая любовь маячила где-то еще далеко впереди. Милочка не ждала трепетно ее пришествия, не загадывала, каким должен быть ее будущий избранник, не боялась ошибиться или пройти мимо настоящего. И когда это настоящее пришло, она не раздумывала и не сомневалась: а почему именно Саша? Ей даже в голову не приходило сравнить Сашу с кем бы то ни было.

Такие, как Саша, в жизни встречаются только раз.

Они сидят в клубе на лекции. Тема лекции очень интересная. Лектор говорит умно, образно, увлеченно. Но вот то ли в жесте, то ли в его интонации почти неуловимо проскользнуло что-то очень знакомое. Милочка хмурится, напряженно морщит переносье, пытаясь вспомнить. Вопросительно покосившись на Сашу, она встречает его прищуренный смеющийся взгляд: Райкин?! Нет, она не произносит этого слова, но Саша понял. Он утвердительно хмурится, и они оба сникают, мгновенно сраженные смехом.

По вечерам, когда Саша уходит «на заработки», Милочка часами сидит в библиотеке. В тишине маленького читального зала, склонившись над книгами, она вся уходит в работу. Окружающее исчезает, она перестает его ощущать. Вдруг, словно от толчка, она резко выпрямляется. На какое-то мгновение все в ней напряженно замирает. Не оборачиваясь, не глядя назад, она знает — в дверях стоит Саша.

…Поздним зимним вечером Милочка и Саша бредут по улицам уснувшего поселка. Завернув за угол школы, где вдоль изгороди дремлют в снегу молодые приземистые елочки, они вдруг останавливаются, изумленные, притихшие. С высокого столба, прямого и желтого, как восковая свеча, из серебряной воронки абажура на нетронутую пелену снега, на голубую хвою елочек льется конусообразный поток света. И в нем, наплывая из темноты, тихо, неторопливо, словно в полусне, кружатся снежинки. Но какие же это снежинки? Это большущие, пушистые, теплые бабочки, привлеченные светом, опускаются к подножию столба.

Милочка стоит, прислонившись виском к Сашиному плечу. Снегопад. Почему она раньше не замечала, какое это чудо — снегопад?..

Квартирный вопрос для молодых разрешился на редкость удачно. Старший сын доктора Артемьева переехал с семьей в город, и жена Артемьева Валентина Сергеевна сама предложила Саше и Милочке занять освободившиеся комнаты. В первой сложили плиту с духовкой. Саша соорудил раздвижную ширму, выгородилась крохотная кухонька и что-то вроде столовой. Вторая комната служила спальней и рабочим кабинетом.

Комнаты молодых от квартиры Артемьевых отделял коридор. Было очень удобно. Отдельная квартира, и в то же время достаточно перебежать коридор, чтобы очутиться в кухонных владениях Валентины Сергеевны, где из хозяйственной утвари имеется все, что твоей душе угодно.

Николай Иванович Артемьев, главврач поселковой больницы, два года назад вытащил Сашу из могилы, когда тот свалился с жестоким воспалением легких. Выхаживать Сашу помогала и Валентина Сергеевна: дежурила у его постели, когда ему было особенно плохо, носила передачи. Из больницы они забрали Сашу к себе и отпустили в общежитие окончательно поправившимся и окрепшим.

К ним, еще невестой, Саша привел Милочку, и она сразу же почувствовала себя у Артемьевых как дома. Правда, Николая Ивановича Милочка сначала немножко побаивалась, но только сначала. Немолодой, некрасивый, внешне неприветливый, он оказался самым красивым, умным и добрым человеком на свете. Именно таким представляла Милочка своего отца.

А в Валентину Сергеевну она влюбилась нежно и безоглядно с первой встречи. И не мудрено. Валентиной Сергеевной можно любоваться часами, когда она — большая, статная — плавно и легко ходит по комнате. Она вообще никогда не спешит, не суетится, а делает все быстро, ловко и как-то особенно красиво. Вещи в ее сильных ласковых руках становятся послушными и удобными. Не гремят, не падают, не разбиваются.