Юлиан Семенов - Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

НИКОЛЬСКИЙ уходит из кабинета.

РЮМИН. А ты что, Макаров?

МАКАРОВ. Жду указаний!

РЮМИН. Иди, подожди за дверью!

МАКАРОВ. Слушаюсь!

Макаров, щелкнув каблуками, направляется к двери.

РЮМИН. Погоди. Ты в армии служил?

ПОПОВ. У него за войну есть медаль «Трудовая доблесть. Он в Магадане у меня сражался.

РЮМИН. Вот-вот... Запомни, Макаров, через левое плечо пово­рачиваются.

МАКАРОВ снова щелкает каблуками и выходит.

РЮМИН. С Ивановым кончай! Хозяин дал жесткий срок и велел ему показать, что значат мои компрессы. Если фашисты пытали наших людей, мы обязаны отвечать тем же! А ну вызывай, я с ним тут по-своему поговорю, а ты учись, интеллигент!

Кабинет директора института, в котором учится Семен. В кабинете сидят Д И Р Е К Т О Р и П О П О В.

ДИРЕКТОР. Видите ли, товарищ... Не имею чести знать вашу фамилию...

ПОПОВ. Сидоров...

ДИРЕКТОР. Видите, товарищ Сидоров, студент-выпускник Иванов — явление, я бы сказал, поразительное. В будущем — это ученый с мировым именем, поверьте мне. Он уже сейчас приглашен в аспирантуру Академии наук.

ПОПОВ. Я знаю.

ДИРЕКТОР. И, видите ли, я могу характеризовать его только с самой хорошей стороны. Несчастье с его отцом...

ПОПОВ. Подыщите другую формулировку.

ДИРЕКТОР. Я не понимаю вас...

ПОПОВ. «Несчастье» — не то определение. Наоборот: счастье. Для нас с вами счастье. Для миллионов честных советских людей — счастье, что его отец вовремя разоблачен и арестован.

ДИРЕКТОР. Да, да, конечно...

ПОПОВ. Вот видите, вы согласны со мной. Я, кстати говоря, питаю к Семену Иванову самые добрые чувства и не собираюсь предлагать вам каких-либо карательных санкций. Наоборот: талантливый парень, так активнее его выдвигайте, пусть идет в аспирантуру, пусть работает в науке, на наше общее дело.

ДИРЕКТОР. Мне очень приятно встретиться с таким гуманным и чутким отношением к студенту, товарищ Сидоров. Пригласить Иванова?

ПОПОВ. Да, конечно.

Директор приглашает С Е М Е Н А.

ДИРЕКТОР. Прошу вас, товарищ Иванов, знакомьтесь с товарищем Сидоровым из МГБ.

СЕМЕН. Здравствуете, товарищ Сидоров.

ПОПОВ. Здравствуйте, Сеня. Подсаживайтесь к нам.

ДИРЕКТОР. Прошу, прошу вас.

СЕМЕН. Благодарю.

ДИРЕКТОР. Я передам слово товарищу Сидорову. Пожалуйста.

ПОПОВ. Спасибо. Так вот, Сеня, я пришел к вам по поручению руководства; мне посоветовал пойти к вам лично Лаврентий Павлович, который только вчера познакомился с делом вашего отца. Вы, я думаю, мужественно воспримете мое сообщение.

СЕМЕН. Говорите.

ПОПОВ(намеренно долго достает папиросы, так же долго при­куривает, очень долго тушит спичку и еще дольше затягивается). Видите ли, Сеня... Только давайте уговоримся: вы примете мое сообщение, как и полагается мужчине, да?

СЕМЕН. Я жду.

ПОПОВ. Так вот... Ваш отец Иванов Сергей Иванович, тысяча девятьсот первого года рождения, арестованный органами КГБ в апреле 1952 года, вчера... утром... после десятимесячного заключения... признал себя виновным в связях с иностранной разведкой, в участии в антисоветском подполье, в подготовке...

СЕМЕН. Дальше я знаю: в подготовке покушения на товарища Сталина и Берия.

ПОПОВ. Что?!

СЕМЕН. Разве неправильно?

ПОПОВ. Откуда вам это известно?

СЕМЕН. Слухами, как говорится, земля полнится.

ПОПОВ. Я прошу вас сказать, откуда к вам просочились эти слухи?

СЕМЕН. Что, они лживы?

ПОПОВ. Вопросы задаю здесь я.

СЕМЕН. Здесь вопросы пока что волен задавать каждый из нас.

ПОПОВ. Ого! Вы учите филологию, и в юриспруденции неплохо подковались, а?

СЕМЕН. Что делать... Приходится.

ПОПОВ. Хотите стяжать лавры не только филолога, но и юриста? Похвально. Я к вам заглянул именно в связи с этим: в связи с вашими успехами на ниве, так сказать, науки. Придется вам написать маленькое заявление, если вы хотите и дальше заниматься наукой и приносить пользу Родине. Придется вам буквально в двух словах написать о своем отношении к вражеской деятельности Иванова.

СЕМЕН. Моя фамилия — Иванов.

ПОПОВ. Нельзя с молодых лет становиться формалистом, Сеня. А то вы к старости сделаетесь неисправимым бюрократом. Ловко я вас поддел, а?

СЕМЕН. Я такого заявления писать не буду!

ПОПОВ. Да нет, что вы, я не прошу, чтобы вы от него отрекались — это ваше право: хотите, отрекаетесь, хотите — нет! В общем-то ведь сын за отца не отвечает.

СЕМЕН. Я могу написать еще одно заявление, вроде тех, которые я писал раньше: «Прошу предоставить мне свидание с отцом, прошу мне предоставить свидетелей и улики. Если действительно отец — враг народа и я лично убежусь в этом, я сам потребую для него самой страшной кары. Враг народа — это мой враг! Такое заявление я готов написать еще раз.

ПОПОВ. Согласен с вами, Сеня. То было раньше. Тогда ваш отец запирался. А сейчас он сознался во всем. Понимаете? Сам во всем сознался.

СЕМЕН. Я не верю. Дайте мне возможность встречи с отцом, и пусть он сам мне скажет: «Я — враг народа».

ПОПОВ. Значит, вы не верите нашим славным органам?

СЕМЕН. Мальчишкой, во время войны, я служил в разведроте полка НКВД. Я очень верю нашим чекистам. Я не верю следователям отца — Попову и Макарову.

ПОПОВ. Что же, мне ясна позиция, Иванов. У меня к вам нет больше вопросов. К сожалению, отец успел и вас разложить. В вас живет яд антисоветского скептицизма.

СЕМЕН. Вы сами понимаете, что говорите, или не совсем? Словарем иностранных слов пользуетесь?

СЕМЕН уходит из директорского кабинета.

ДИРЕКТОР. Погодите, товарищ Иванов! Погодите!

ПОПОВ. Не надо. Зачем? Вам теперь ясен этот фрукт?

ДИРЕКТОР. Да... Не совсем хорошо получилось... Но ведь сын за отца не отвечает, не так ли?

ПОПОВ. Что?

ДИРЕКТОР. Я говорю, что сын за отца не отвечает, не так ли?

ПОПОВ. В этом случае отвечает. У вас, быть может, другое мнение?

ДИРЕКТОР. У меня? Собственно, Ученый совет, кафедра, я — считаем, что он очень талантлив...

ПОПОВ. Талантливый враг — опаснее глупого, запомните это. Вот так-то. Готовьте приказ о его исключении из вуза.

ДИРЕКТОР. Какие основания?

ПОПОВ. Вам мало его упорства? Вы что, не слыхали, как он тут заявлял о своем недоверии нам? Основание: мое требование. Это — достаточное основание для всех!

Приемная в здании МГБ. Много народа, в основном пожилые женщины и молодые люди. Это — жены и дети арестованных и осужденных. На стуле сидит Л Е Н Я и читает газету. К нему подходит САША.

САША. Привет, Ленчик!

ЛЕНЯ. Здравствуй. Читал?

САША. Что?

ЛЕНЯ. В «Красной звезде» некролог — генерал Греков вчера умер.

САША. Не может быть! А отчего?

ЛЕНЯ. Там не сказано.

САША. Где?

ЛЕНЯ. На, смотри!

Саша читает газету.

САША. Ой-ой-ой... Какой мужик хороший... ЛЕНЯ. Как думаешь: позвонить Сеньке или не надо? САША. Позвонить надо, только не ему, а Наде, чтобы не показывала газету.