Юлиан Семенов - Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

Книга вышла в свет после того, как Кремль выдвинул доктрину «нового платоновского мышления» — то есть взаимоуважительного диалога между Востоком и Западом. Эта доктрина оказалась притягательной для тех, кто с надеждой думает о будущем и лишен той зашоренности, которая была рождена стереотипами времен холодной войны. А Питер Райт повторяет: «бойтесь русских!»

Недавнее выступление Маргарэт Тетчер в американской прессе о целесообразности сотрудничества Запада и Востока, — несмотря на различие социальных доктрин, — обрадовало меня.

Следовательно, запрет на книгу Райта, сделавший ее столь популярной, — есть политика тех «hardlikers», которые противятся развитию диалога. Так кто же они, эти «хардлайкеры»? Ответить на этот вопрос достаточно трудно. Подождем, пока выйдет в отставку очередной «охотник за шпионами».

А теперь несколько замечаний «личного плана».

1. Во время представления моей повести «ТАСС уполномочен заявить», только что выпущенной в США, некоторые журналисты спрашивали меня, действительно ли я верю, что люди «военно-промышленного комплекса» связаны с CIA и обладают правом влиять на операции разведки, конструируя тот или иной политический курс. Я отвечал, что вполне допускаю такое вероятие. Журналисты (к счастью, далеко не все!) снисходительно улыбались. Предоставим слово «охотнику за шпионами»: «В то время, когда я познакомился с ним, Ротшильд возглавлял исследования Shell Oil Corporation, контролировавшей более 30 лабораторий в мире. Он пригласил меня на ужин в свою элегантную лондонскую квартиру в Сент-Джеймс Паласе... Его связи с политиками, интеллигенцией, банкирами, гражданскими службами и вокруг были легендарны. Ротшильд был поражен моими планами в области научной модернизации MI-5... Ротшильд предложил мне несколько лабораторий Shell в пользование для MI-5».

Думаю, нет нужды напоминать читателям, кто такой Ротшильд. Думаю, нет нужды повторять, что термин «военно-промышленный комплекс» выдуман не мною, а президентом США Эйзенхауэром.

Так что книга Райта лишь подтверждает мою версию о настоящих контактах «военно-промышленного комплекса» с секретными службами.

2. «ТАСС» я написал в 1978 году, а в прошлом году закончил вторую повесть — «Межконтинентальный узел», являющийся продолжением «ТАССа».

В новой повести я уделяю много места делу шпиона Пеньковского, арестованного в Москве в 1961 году, хотя действие происходит в наши дни.

В процессе работы над повестью я тщательно проанализировал стенографический отчет судебного процесса над Пеньковским и пришел к выводу, что он «работал» не один, наверняка имел преемника.

Читая же Питера Райта, я понял, что он всегда подозревал Пеньковского, «коронного агента MI-5» — все это дело — «фокус русских». Питер Райт считает, что Пеньковский не работал ни на Лондон, ни на CIA, а всегда верно исполнял свой «долг советского гражданина». В моей повести есть отрывок, являющийся, если хотите, правленной стенограммой моего собеседования с одним из высших офицеров КГБ, который принимал участие в «работе» с Пеньковским. Из него явно следует, что «двойник» так себя вести не может.

Поскольку «Межконтинентальный узел» был напечатан в Советском Союзе в 1986 году, задолго до выхода в свет «Spy Catcher», вряд ли можно заподозрить меня в том, что я, — конечно же под «давлением властей», — написал свою повесть в «пику» Райту.

Итак, П. Райт и в эпизоде с Пеньковским выглядит как человек, подверженный мании подозрительности, тотальному неверию ни во что и никому.

3. Не без интереса я прочитал те страницы «Spy Catcher», которые посвящены покушению на Джона Ф. Кеннеди.

П. Райт осуждает CIA за то, что американские коллеги допускали «неконституционные меры» по отношению к перебежчику Носенко. Автор, однако, как и люди из CIA, по сей день не верит Носенко, считая, что тот вел свою «игру», для того чтобы «отвести от русских подозрения» по поводу Ли Харви Освальда, который несколько месяцев прожил в России. Это, с моей точки зрения, был эпизод заговора тех, кто хотел сделать невозможным дружество между американцами и советскими, ибо память о талантливом президенте Кеннеди

будет, словно пепел Клааса, постоянно стучать в сердца граждан США.

В 1975 году я проводил мое личное расследование обстоятельств покушения на DFK в Далласе, Нью-Орлеане и Мексико-Сити. В Техасе мне помогал бывший шериф Джим Бу. Мы нашли хозяйку дома, где жил последние дни перед покушением Ли Харви Освальд, — она рассказала мне больше, чем комиссия Worrena; мы нашли водопроводный люк на дороге, который, к моему удивлению, не был даже помечен в докладе Worrena, а это — идеальное место для снайпера.

В Мексико-Сити я убедился в том, как Освальда намеренно «светили», заставляя его посещать советское посольство и просить визу, в которой ему было отказано.

После того как замечательный американец Кеннеди пал жертвой разветвленного заговора, после того как арестовали Освальда, начался гул спекуляций о «руке Москвы». Потом, внезапно, спекуляции прекратились. Почему?

Потому что русские сразу проинформировали Белый дом об Освальде — о том его периоде, когда он жил в Советском Союзе, оставаясь гражданином США.

Белый дом убедился в том, что информация русских абсолютна. CIA ничто не могло убедить в нашей объективности — отсюда эпидемия подозрительности, которой заразился и автор «Spy Catcher».

Можно было бы написать исследование об этой книге — социоло­гическое, историческое, этическое, медицинское. Глядишь, кто и напишет.

Я же ограничусь рекомендацией: каждый, кто хочет понять, как одержимая подозрительность калечит людей, с одной стороны, и как оперирует секретная служба в Лондоне, с другой, должен прочесть эту книгу. Она страшна своей поучительностью.

Порою, читая П. Райта, я вспоминал «Бесов».

Мне становилось душно и тягостно.

Середина 1970-х гг.

По-видимому, и в литературе и в кинематографе термин «придумал» будет чем дальше — тем больше исчезать. Я глубоко убежден, что в искусстве не надо придумывать. В искусстве должно думать и осмысливать увиденное. Нельзя научить человека писать романы и стихи — речь идет, естественно, о литературе, а не о графоманстве, которого, увы, весьма хватает на нашем культурном фронте. Нельзя научить человека придумывать сценарии или пьесы. Нельзя, да и не надо.

По-моему, успех может принести неистовая жажда видения и познавания мира, который вокруг нас. Плохо, когда говорят о художнике: «он — человек одной темы». Нельзя писать о тайге, не зная степи, нельзя по-настоящему понять пески Кара-Кумов, не пожив в Арктике. Всегда и во всем должно быть — «тепло против холода». Только тогда — восприятие будет отточенным и спокойным.