Анатолий Кузнецов - Селенга

— Ага! Вы не сердитесь на нее, она очень хорошая.

— Чего же сердиться-то? Женщина серьезная, — задумчиво сказал Горлов. — Однако, Юрка, скверно, что нет у вас отца. Правда. Ты скажи маманьке, пусть выходит замуж, не боится. Скверно без отца, уж я-то знаю, сам без батьки рос, что за жизнь!..

— Да… еще напьется, драть будет, — заметил Юрка.

— Ну, не всякий драть будет, — возразил Горлов. — Тебе бы такого батьку, как я, например. Хотел бы батьку-шофера, с машиной, а, Юрка?

Юрка подумал.

— Нет, — вдруг сказал он.

Горлов насупился. Он натренированным ухом уловил неприятный звук в моторе. «Старые поршня, барахольские, на свалку пора, а директор выгадывает: поезди еще чуток, потяни, нету денег… Эх, жизнь!..» Вспомнил именины, на которые так и не попал, укоризненные глаза Дымовой и ее слова: «Зачем вы стараетесь быть недобрым», — ему стало не по себе.

«Странно, — думал он, косясь на мальчишку, — и как это она отважилась мне его поручить? Разве я вызываю доверие? Я бы должен в ее глазах выглядеть прямо форменным бандитом. А может, во мне есть что-то такое… располагающее? Нет, очень странная… — он хотел подумать «баба», но почему-то подумал «женщина».

Юрка же опять устроился в уголке. Он молчал и думал: что же такое нехорошее он мог ляпнуть, что шофер вдруг так сразу обиделся? Он обнаружил узелок с пирогами прямо у себя под ногами, на полу кабины — грязном и мокром. Ему стало так жалко пирогов, жалко-жалко; нагнуться и поднять он не решался, но все гадал: может, не все куски там испачкались, может, отыщется среди них хороший?

Трансформатор пообещали на следующий день отгрузить. Привычно проведя машину по главным улицам, Горлов углубился в узкие, кривые переулки. Он не останавливался в доме колхозника, где надо было платить, а ночевал у разных знакомых, обязанных ему за услуги.

Остановились у низкого дряхлого домика со злющей собакой за забором. Собака гремела цепью, прыгала, хрипела, потом вышла на крыльцо полная, рыхлая женщина и загнала пса в будку. Зевая, она открыла тяжелые ворота, а Горлов осторожно вогнал грузовик в дворик.

— Батюшки, это чья такая девочка? — удивилась женщина.

— Продери глаза, Ивановна, это мужик! — обиделся Горлов.

— Неужто это твой?

— А хотя бы и мой. Хорош?

— Хороший мальчик, да похожи вы как!

— Он лжет, — сказал Юрка, краснея за Горлова.

— Гляди ты! — удивился Горлов. — Не признает. Ну, тогда пошли, гони нам чаи, Ивановна.

— Ах ты, непутевый, — говорила хозяйка, накрывая на стол. — А я было подумала вправду, забыла: не женат ты, пес бездомный.

— Неженатому вольнее, Ивановна! — смеялся Горлов.

— Глупый ты, глупый, — вздохнула она. — Кто детей не имел, тот и жизни не видел. Ты поймешь это в старости. Кабы на меня, запретила бы вам указом, таким бездомным, шалаться!

Горлов хохотал, поддевал хозяйку и Юрку, жадно уплетал щи, но Юрке не хотелось есть. Паясничанье Горлова ему не нравилось. Он загрустил.

— Ты кушай, мальчик, кушай, не слушай его, балбеса, — ласково угощала рыхлая женщина. — У нас тебя никто не обидит, ты не бойся.

— Я не боюсь, — оказал Юрка.

— А ну, одевайся, — вдруг зло сказал Горлов. — Разделаюсь с тобой, да с чистой душой хоть в пивную схожу.

Юрка послушно натянул пиджачок. Он решил вытерпеть все до конца. Молча вышли, пошлепали по лужам, долго петляли по проулкам, добрались до какого-то захудалого магазинчика, где были громадные плащи, целлулоидные игрушки, но детских костюмов не оказалось.

— На Октябрьской должны быть, — мрачно почесался в затылке Горлов.

Пошли на Октябрьскую. Там костюмы были, но для взрослых. Обошли еще три магазина, пока Горлов, обозленный как тот пес в будке, не потащил Юрку к трамвайной остановке.

— Ну, навязала же на мою шею, ну, навязала, — негодовал он, грубо дергая Юрку за руку. — Приедем, пусть мне червонец кладет…

Центр города был пестрый и шумный. В мокром асфальте отражались автомобили, люди и дома; повсюду продавались лотерейные билеты, мороженое, пирожки, шары. Впрочем, Юрке даже не удавалось как следует поглядеть на эти прелести: Горлов тащил его за руку, шагая как лошадь.

В витринах большого двухэтажного магазина с вывеской «Детский универмаг» качались на качелях кот в сапогах, матрешки, крокодилы кушали калоши; стояли деревянные мальчики и девочки, разодетые как на праздник. Но Горлов потащил Юрку на второй этаж, где было тихо, чинно и необозримыми рядами висели пальто, куртки, платья, раскинулись целые россыпи ботинок и туфель.

— Выкладывайте самый крепкий костюм, — мрачно сказал Горлов.

Худенький старичок продавец принес два костюма. Горлов пощупал, помял, посмотрел на свет, чем-то остался недоволен. Пошли в кабину примерять.

— Очень хорошо, — сказал продавец. — И бруки впору.

— Это кули для овса, а брюки пол метут! — рассердился Горлов.

— Бруки на вырост, — обиженно сказал продавец. — Я полагал, вам так и надо. Сначала подшивать, потом отпускать. А если вам не надо, пожалуйста.

— Примерь, Юрка, — морщась, подал Горлов другой костюм. — Жмет?

— Точно по росту вашего сына, — воскликнул продавец. — Если рукава коротковаты, это потому, что у него нестандартная фигура. В плечах же очень хорошо. Правда, не жмет, мальчик?

Юрка от растерянности сам не знал, жмет ему или не жмет, но Горлов решил:

— Жмет! Еще! Все давайте!

— Какой бы костюм вы ни купили, он будет ему жать уже к весне, — сказал старичок. — Дети растут, они так растут, это сплошное несчастье. Покупайте на вырост, это я вам говорю, весной наплачетесь.

— Мы костюмы годами не храним, — гордо сказал Горлов. — Мы их носим, правда, Юрка? А весной другой купим, у нас денег хватит.

— Вы плохой отец! — воскликнул продавец. — И я вам удивляюсь.

— Давай, дед, валяй! — разохотился Горлов. — Неси еще костюмы!

— Вот прекрасный пиджак, это же смокинг! Вот прекрасные бруки! — расхваливал продавец. — Здесь ушить — и можно посылать в дом моделей.

— Черт те что, шьете дерьмо, совести у вас нет! — рассердился окончательно Горлов. — Кого вы надуваете! Это же для детей, это же для наших детей, бессовестные!

— Мы не шьем, — вдруг устало вздохнул старичок. — Это фабрика номер три шьет. А мы вынуждены продавать и хвалить. Не похвалишь — не продашь.

— А на манекены тоже фабрика шьет?

— На манекены — то шьется на манекены.

— Раздевайте манекен! — шарахнул Горлов кулакам по прилавку.

Продавцы забегали, позвали заведующего, пытались успокоить строптивого покупателя, уверяли, что с манекенов не продается. Горлов стучал кулаком и твердил:

— Раздевайте манекены! Я вам покажу смокинги, я вам покажу нестандартные фигуры!

Наконец взяли один из манекенов, стоявших в зале, сняли с него костюм. Бедный манекен оказался такой голенький, склеенный, заштопанный, Юрке даже стало жаль его. Он облачился, и костюм сел на него как влитый. Горлов купил костюм, причем он был из дорогого материала, сшит по заказу, и денег в газете едва-едва хватило, остался всего один рубль.