Петр Северов - Сочинения в двух томах. Том второй

Возвращение в Лондон было для него связано с множеством воспоминаний. В хмурой столице сначала никто его не знал — все лица были замкнуты и равнодушны… Потом ему радостно улыбались, аплодировали и дарили цветы — он был отмечен в ряду отважных; он, русский моряк, сражался под флагом самого адмирала Нельсона!

Англичане говорили:

— Скажите: я был с Нельсоном, и перед вами в Англии раскроется любая дверь. Это — пароль дружбы.

Тогда его тронули эти звучавшие взволнованно слова.

Но вот и знакомый Спитгед — рейд в полутора милях от Портсмута.

Тучный таможенный чиновник тяжело взбирается с лодки на палубу шлюпа. Он чем-то похож на монаха-капуцина: у него натянутое, скучное лицо, выражающее глубокое почтение к собственной персоне.

Сделав два шага по палубе и точно споткнувшись, чиновник застывает в изумлении. Еще минуту назад трудно было бы поверить, что эта надменная маска может улыбаться.

— О!.. Не изменяет ли мне зрение? Мистер Головнин?! Живой и невредимый?

Головнин не сразу узнает в постаревшем, накопившем изрядный жирок таможеннике младшего офицера с «Фисгарда» Лоу. Помнится, порядочным был этот Лоу шалопаем: исполняя приказы Головнина, он часто путал корабельные наименования, и его старательность нередко вызывала всеобщий хохот. А теперь он подыскал теплое местечко и чувствовал себя настолько самоуверенно, что даже попытался потрепать капитана по плечу.

— Вот и снова мы вместе, мой милый…

Головнин с трудом сдержался, чтобы не засмеяться.

— Как вижу, времена меняются, мистер Лоу?

Чиновник ответил не без гордости:

— О, мы недаром сражались!

— Разве война закончилась, мистер Лоу?

Чиновник нисколько не смутился:

— По крайней мере, я отбыл свою очередь. Я сделал все, на что был способен. Однако, если меня снова позовут под королевские знамена, можете не сомневаться…

— И так далее! — закончил вместо него Головнин.

Плутоватые глаза Лоу затаили смех, но выражение лица осталось по-прежнему торжественным. Оглянувшись на моряков, он сказал негромко:

— Я хотел бы поговорим, наедине.

Они прошли в кают-компанию, и, поместившись в просторном кресле, выпив добрую рюмку водки, крякнув, переведя дыхание, Лоу молвил таинственно:

— Сугубо секретно… Есть важные новости. О них напечатано во всех наших главных газетах.

— Одну минуту, — остановил его Головнин. — Если напечатано во всех газетах, какой же это секрет?

— Но вы еще не читали сегодняшних газет?

— Ах, вот в чем секретность! Продолжайте…

— Возможно, мой дорогой союзник, что завтра мы станем противниками.

— Это мы с вами, Лоу?

— Если завтра меня опять позовут под королевские знамена.

Смеясь, Головнин прервал его снова:

— И так далее!.. Однако это высокая политика, почтенный. Сейчас для, меня важно другое: чтобы вы немедленно снабдили шлюп необходимыми продуктами.

Лоу стало неудобно в кресле; ерзая и вздыхая, он сказал:

— Но если мы станем противниками… Вы понимаете, меня будут упрекать. Еще бы! Лоу снабжал неприятельское судно!

Головнин усмехнулся.

— Итак, мне придется сообщить властям, что вы, таможенный чиновник Лоу, назвали русский военный корабль неприятельским и на этом основании отказались снабжать его провизией.

Лоу поспешно встал.

— О, что вы, мистер Головнин! Мы ведем с вами дружескую беседу. Мы оба — ветераны войны, оба сражались за Англию… Как друг ваш я сделаю все возможное! — Он усмехнулся и подмигнул. — Но… у нас обычно выдаются поощрительные суммы.

— Вы хотите сказать: взятки?

— Это грубовато.

— Все же вы говорите о взятке?

— У нас это называется поощрением.

— Кто же выдает вам «поощрения»?

— Любой купеческий корабль.

— Но это военный корабль, не купеческий.

Чиновник выпил еще рюмку и встал:

— Я уже сказал, что для боевого друга я готов сделать все возможное. Надеюсь, мне удастся снабдить вас еще до начала событий. Жаль, капитан, что вы так придирчивы к этому слову — «взятка». Слово действительно неприятное, но люди хотят жить. Не удивлюсь, если они в первую очередь займутся снабжением какого-нибудь купеческого корабля… Возможно, мне даже придется поссориться с ними, поспорить. Но портить отношения с людьми, с которыми приходится работать ежедневно… Вы сами понимаете…

— Только поторапливайтесь, любезный! — резко прервал его Головнин. — Мне дорог каждый час. Поторапливайтесь!

С усмешкой смотрел он вслед этому вояке: вот она, традиция старой, доброй Британии: даже в такое суровое время все здесь заботились только о наживе: военные и контрабандисты, попы и спекулянты, крикливые уличные ораторы и промышленники… Головнин вспомнил лорда Маркерра… Неужели и почтенный лорд тоже «брал»? Кто установит процент, который вносят ему таможенники?.. Не раз и раньше Головнин замечал в английских портах открытую «деятельность» подозрительных маклеров. Он старался не замечать этих темных дельцов. Но теперь ему довелось столкнуться с одним из них, и это был государственный чиновник, офицер английского флота!

Болтовня Лоу о напряженности отношений между Англией и Россией имела, однако, серьезные основания. В 1807 году международная обстановка была особенно сложной и накаленной. Достигший вершины своего могущества Наполеон всячески понуждал царя и его министров порвать с Англией и присоединиться к системе объявленной им континентальной блокады.

Эта блокада имела свою длительную и шумную предысторию. Еще с 1793 года во французском законодательстве стали появляться и следовали одна за другой все новые строгие статьи, направленные к тому, чтобы совершенно прекратить сбыт английских товаров во Франции и продажу французских товаров на Британских островах.

Английский промышленный капитал в техническом отношении в то время был самым передовым. Бороться с его мощью путем открытой конкуренции французская промышленная буржуазия не могла. Англия наводняла французский рынок суконными, хлопчатобумажными товарами, металлическими изделиями. Этот мощный поток, казалось, вот-вот захлестнет французскую промышленность.

Выполняя волю французской буржуазии, Наполеон стал вводить все более резкие ограничения в торговле с Англией. В период краткого, заключенного в городе Амьене мира, который продолжался с марта 1802 года по май 1803 года, поток английских товаров во Францию еще более возрос. Однако в то время Наполеон еще рассчитывал на успешное вторжение в Англию. Всю английскую промышленность он рассматривал как свой будущий трофей.

Собранная им в Булони огромная армия тщательно готовилась к вторжению. Путь через Ла-Манш пересекал ей английский флот…

В октябре 1805 года в битве при Трафальгаре адмирал Нельсон уничтожил франко-испанский флот. Планы высадки на Британских островах, намеченные Наполеоном, провалились. Теперь он возлагал все надежды на экономическую войну, рассчитывая изгнать английские товары не только из Франции, но и из всех государств Европы. Для этого к блокаде должны были примкнуть все европейские государства. Огромные завоевания Наполеона давали ему уверенность, что ни одно правительство не осмелится встать против его воли. Отныне ни один европейский корабль не должен был приближаться к британским берегам. Это был план удушения Англии беспощадной блокадой.