Ульмас Умарбеков - Рассказы

Несмотря на грозное объявление, друзья скидываются на бутылку и посылают дежурного внука Гулама-ака в магазин. Старый Халпаранг мастер готовить плов, сделает — пальчики оближешь, А пока плов будет париться в своем котле, старики коротают время за беседой — откуда только слова берутся, — вспоминают обо всем и обо всех, а потом и споют еще…

Расходились обычно затемно, останавливались на каждом повороте, вспоминая дорогу, и подолгу прощались.

А ночами Сулейман-ата не спал. Откуда взяться сну, если не устаешь за день? Он вставал, выходил во двор, слушал далекий лай собак и близкий стрекот кузнечиков, снова ложился. И так каждую ночь… «Будто сторожу что», — горестно вздыхал Сулейман-ата.

И вот однажды старики вчетвером коротали время в чайхане и не подозревали, что именно в этот день произойдет неожиданное. Случилось же вот что. Заглянул в чайхану заведующий колхозным садом Мирвасик и обратился к сидящим:

— Дорогие и уважаемые старики, пришел с низкой к вам просьбой! Хочу, чтобы согласился один из вас временно посторожить склад. Тетя Маруся заболела, в больницу отвез…

— Конечно, я согласен, я посторожу, — сразу вызвался Халпаранг.

— Глупости ты говоришь, уважаемый, — возмутился Хакимбек, — пиалу от чайника отличить не можешь, колхозный склад как будешь сторожить, а? Глаз там нужен зоркий, такой примерно, как мой…

— Ах ты, какой быстрый, — обиделся Халпаранг. — А кто ж приготовил плов, что все уплели за милую душу? Друзья, вы слышите, что он несет? Нашел слепого! Сам ты слепой!

— Я — слепой? — возмутился Хакимбек.

— Да-да, ты и есть! Забыл, как на похоронах Сарсанбая в арык свалился?

— Ну, довольно, хватит! — прервал друзей Сулейман-ата. — Вы оба не годитесь. Я сам буду сторожить склад. — Хакимбек и Халпаранг переглянулись, готовые вступить в союз. — Кто раньше вас вышел на пенсию, а? То-то же. Значит, мне и ружье в руки, — заключил Сулейман-ата и встал, давая понять, что разговор окончен. Мирвасику же объявил: —Идем, сынок, веди меня!

Мирвасик виновато оглянулся на неудачников и вышел за Сулейманом, а те огорченно смотрели вслед победителю.

В ту же ночь старый Сулейман приступил к работе. Старуха принесла к складу кошму, кумган — кипятить чай, разной еды и, уходя, пожаловалась:

— Опозорили вы меня. Совсем из ума выжили. Слыханное ли дело — от старухи съезжать. Все старики вечерами дома сидят…

— Не ворчи, не ворчи, старая, — защищался Сулейман. — Или одна спать боишься?

— Ой, старый бес! Тьфу!.. Нужны вы мне! Рассыплетесь вот-вот, а туда же…

— Ну хватит, эй, старая, слышишь! Распустила язык! Дай вам, бабам, волю… Иди-ка ты лучше домой, да, как я, делом займись! — распорядился Сулейман-ата и отослал жену.

Когда старуха ушла, проведать друга пришли Халпаранг и Хакимбек. Они с завистью разглядывали Сулеймана — тот ходил по двору в длинном чапане, хоть вечер был теплый, и с ружьем за спиной.

— Ну и провел же ты нас, старый пес! — пожаловался Халпаранг.

— Средь бела дня вокруг пальца обвел, — добавил Хакимбек. И столько неподдельной горечи было в их словах, что Сулейман в душе даже посочувствовал им, но виду не подал.

— Кто смел, тот и съел! — подразнил он приятелей.

— Да, повезло тебе, — грустно согласился Хакимбек. — Завтра-то придешь?

— Это куда же?

— В чайхану, конечно! Внук из Андижана рис для плова привез, лучший сорт…

— Даже не знаю, бек… — Сулейман-ата не мог сразу порвать со старой привычкой, года — что поделаешь… — Если будет время — приду, нет — не ждите. Работа — не обижайтесь…

— Да я бы пока подежурил вместо тебя…

Тут где-то за складом послышался шорох, и Сулейман-ата с криком: «Стой, кто там?» — исчез в темноте, не удостоив приятеля ответом.

— Да, настоящий сторож, — сказал Халпаранг, глядя вслед Сулейману и немножко радуясь, что у Хакимбека не получилось с пловом и заменой.

— Да, старается…

Старики помолчали немного, подождали, — Сулейман не появлялся. Пошли.

Следующим вечером Сулейман-ата в чайхану не пришел, и плов из андижанского риса сварили и съели без него.

Не пришел Сулейман и через день — не мог теперь тратить время по пустякам. Днем надо на бахче возиться, вечером на работу поспевай. Недосуг в чайхане рассиживать.

Службой своей Сулейман-ата был доволен. За плечом — ружье, в холодную ночь согревает стариковские кости теплый чапан, а еще пуще — чувство ответственности своей: знай наших — на посту стою!

Но беда подстерегала и обрушилась неожиданно.

С утра Сулейман был в хорошем расположении духа — Мирвасик рассказал, что тетя Маруся из больницы поехала прямо к сыну и будто бы останется там до весны. Мурлыча себе под нос веселую песенку, старик отправился на бахчу и полол гряды, а потом еще надо было подвязывать кусты помидоров.

От работы оторвал его внучек.

— Дедушка, вас Халпаранг-ата зовет! Ждет вас на ферме.

— Что это потерял он на ферме, бездельник? А?

— Не знаю, дедушка. Сказал, чтоб скорее шли.

На дворе фермы запыхавшийся Сулейман нашел своего друга. Тот в сознании своей важности восседал на старом ящике, подобрав под себя ноги.

— Ты что это расселся, а, чайхану новую открыл, да?

— Не видишь разве? — Халпаранг-ата обвел рукой двор. — Сам председатель меня назначил.

— Что ж, на безрыбье и рак — рыба! — Сулейман-ата посмеялся над приятелем, хотя в душе позавидовал — все-таки не ночью работает, на виду у людей. Вслух же не упустил добавить: — Что, и скребок тоже председатель вручил, да?

Халпаранг-ата поморщился, но ссориться с другом не хотел.

— Все, все председатель дал, верно говорю! И метлу, и лопату! Понадобится навоз для бахчи — теперь тебе не надо идти упрашивать кого-то. Хочешь арбу, хочешь — две, самого отборного… Да, друг, это тебе не пост тети Маруси! Настоящая мужская работа! Сам видишь, не слепой… — и он подмигнул единственным глазом.

— Так, так, работа у тебя отличная, — поддержал Сулейман-ата, — но будь осторожен… — он перешел на шепот.

Халпаранг помимо воли склонился к нему, прислушался.

— Ну-ну, говори…

— Знаешь, — продолжал Сулейман-ата, — тут на конюшне лошади есть, очень опасные. Завидят тебя, кривого такого, перепугаются да как лягнут — прямо по здоровому глазу!

Халпаранг-ата притворился, что не расслышал:

— Я позвал тебя для того, чтобы угостить пловом… из лучшего риса… Мы с тобой теперь люди работающие, не можем рассиживать в чайхане. Пошли ко мне…

Вечером, как обычно, старый Сулейман закинул ружье за плечо и отправился сторожить склад. Когда Мирвасик запер все замки и пожелал старику спокойной ночи, Сулейман-ата обошел двор, заглянул во все углы, потом развел огонь и стал кипятить в кумгане чай. Было тепло, уютно и спокойно, он прихлебывал чай и дремал, слушая, как потрескивает на огне хворост. Вдруг что-то упало то ли с крыши, то ли с забора. Старик встрепенулся, оглядел двор. Никого. Может, кошки бегают? Он снова задремал — и снова его разбудил необычный звук, но в этот раз он расслышал, что именно его разбудило — кто-то кашлянул. Сулейман-ата тут же вскочил на ноги и стал прислушиваться. За амбаром кто-то снова тихо кашлянул, послышался шепот. Сулейман кинулся на голос — и замер: двое здоровяков, разобрав у забора крышу склада, вытаскивали автопокрышки.