Петр Чебалин - Дорогой героя

— Как фамилия? — спросил Бридько.

Бутчик обернулся, узнал начальника участка и, вытирая вспотевшее лицо, ответил:

— Я Самойленко.

— Кто учил так бутить?

Парень удивленно посмотрел на Бридько.

— Как кто? Кладу по паспорту, стараюсь. Поглядите, — он провел ладонью по мокрому лбу и показал ее начальнику участка.

— Вижу. За столом некоторые тоже потеют. А ну-ка, посторонись немного!

Бутчик отодвинулся, не понимая, что задумал его начальник. А Бридько, пристроив аккумулятор на стойке, принялся проворно орудовать глыбами породы. Он укладывал их одна к одной плотно, как опытный мастер укладывает фундамент дома. Так он работал минут десять; бутчик молча наблюдал за каждым его движением. Он видел, что результат труда начальника участка, не идет ни в какое сравнение с его работой, и почувствовал себя неловко.

— Ну, хватит вам, Иван Иванович. Теперь все понятно. Давайте я сам…

— Нет, смотри уж до конца, какой должна стать бутовая полоска.

Наконец Бридько закончил полоску, и Самойленко некоторое время внимательно осматривал ее.

— Не полоска, а игрушка, — сказал он. — Но ведь все равно завалит ее, Иван Иванович…

— Пусть валит. Зато обрез кровли пройдет как по шнурочку. Это важно.

Когда Бридько проходил мимо переносчиков конвейера, кто-то сказал:

— Вы думаете, Самойленко не знает, что брак делает? Боится к зазнобе опоздать, потому и гонит вовсю. Наказать бы его как следует надо.

— В другой раз станет портить забутовку, накажу, и крепко, — ответил начальник участка.

Самойленко, видимо, слышал этот разговор и крикнул из темноты:

— Больше этого не повторится, товарищ Бридько!

Начальник участка и переносчики конвейера молча переглянулись.

…Люди, люди… Их не так уж много на участке, но и не мало, около 100 человек. И все они разные, непохожие друг на друга. Даже когда Бридько видел их в одинаковых проугленных рабочих спецовках, как будто ничем не различимых один от другого, все равно он узнавал в каждом навалоотбойщиков — Гопко, Щербаня, Судака, врубмашинистов — Решетняка, Якимовского, Моковых, горных мастеров. Узнавал их по первому взгляду, по походке, по тому, как они заходят к нему в крохотную, всегда шумную клетушку-нарядную. Он знал, кто чем живет и как ведет себя дома.

Послевоенные годы были нелегкие. Еще существовала карточная система. Шахтеры на участке Бридько стали зарабатывать хорошо. Почти все молодые, хочется прилично одеться. Приобрести же хороший костюм или пальто не всегда предоставлялось возможным. Лучшим рабочим третьего участка не было отказа в талонах на одежду. Для физически более слабых шахтеров Бридько добивался дополнительного, усиленного пайка.

Даже свадьбы молодых шахтеров с первого участка не обходились без участия Ивана Ивановича. Тогда на шахте еще не было легковых машин и свадьбы справляли по старому русскому обычаю — с тройками, увенчанными радужными лентами и напевными бубенцами. Для такого знаменательного события в жизни человека, как свадьба, из конного двора давали самых красивых, самых рысистых лошадей.

И свадьбы были на славу — пышные, веселые…

Как-то Иван Иванович заметил, что молодой навалоотбойщик Егоров загрустил. То, бывало, приходил на наряд жизнерадостный, много шутил. Все знали, что Егоров ждет приезда жены и вдруг загрустил.

После наряда Бридько задержал навалоотбойщика.

— Погоди, Василий. Вместе спустимся в шахту, — сказал он, — а сейчас пока садись, поговорим.

Парень недоверчиво посмотрел на начальника участка и не сел.

— О чем нам говорить, я ничего не сделал, работаю, как все…

— Работаешь хорошо, знаю, — спокойно продолжал Бридько, — да ты садись.

Тот неохотно присел на краешек скамьи, потупился.

— Что ты старательный, мне известно, а вот почему вдруг загрустил, убей, не пойму.

Егоров поднял голову, внимательно посмотрел на него: шутит или в самом деле хочет узнать?

— Ты скажи, если это не такой уж большой секрет. Ведь я же тебе не только начальник, но и товарищ, — увещевал его Бридько.

— А секрета никакого, Иван Иванович, — начал навалоотбойщик, немного осмелев, — нечестные людишки у нас в конторе водятся, вот в чем секрет.

И рассказал о том, как выдали ему ордер на комнату и как потом отобрали, объяснив тем, что есть более нуждающиеся.

— А теперь вот жена, Настенька, приехала со Смоленщины и третий день живет тут у одной тетушки в сенях. А ведь я ей комнату обещал, — жаловался парень. — Не желаю, говорит, оставаться на твоей шахте, поедем к себе на родину.

Он задумался, вздохнув, заключил:

— Хоть и жалко шахту, да ничего не поделаешь, придется уехать.

— Потерпи, Василий, пару дней, уговори жену. Ордер тебе вернут, — пообещал Бридько.

Лицо парня просветлело, но во взгляде все еще чувствовалась некоторая неуверенность.

А на другой день прямо на наряде, в присутствии всей бригады, Бридько вручил Василию Егорову ордер на ту же комнату, которая и была ему предназначена.

— Дивчина-счетовод замуж собирается, вот ей вроде приданого чуть было и не всучили твой ордерок, Егоров, — объяснил Бридько, пряча усмешку.

Все рассмеялись.

Навалоотбойщик, довольный, не находя слов от волнения, крепко пожал руку Бридько.

В добрый путь

…На участке все меньше становилось рабочих, не выполняющих норму. Но когда бывало такое, Бридько в каждом случае подходил не с общей меркой, а строго индивидуально: одних наказывал рублем, других убеждал. Когда навалоотбойщик Иван Пискунов, молодой сильный парень, недодал за смену 4 тонны угля, Бридько, узнав об этом, ни слова не сказал ему на месте работы, в лаве. А когда бригада, помывшись в бане, собралась в нарядной, Иван Иванович неожиданно заговорил:

— Давайте-ка вместе посчитаем, сколько навалоотбойщик Пискунов за сегодняшнюю смену отобрал у нашего народа добра…

Пискунов недоуменно посмотрел на начальника участка. Свежевымытое, еще неостывшее лицо его залила краска.

— Никакого добра я ни у кого не отбирал, Иван Иванович. Что это вы, в самом деле!

— Нет отобрал, — настойчиво повторил Бридько. — Если ты этого не понимаешь, то слушай, слушайте все.

Он терпеливо стал объяснять, что можно выработать на одной тонне угля, если ее перевести на электроэнергию. Называл самые различные предметы: обувь и ткани, стекло и металл. Его подсчеты показали, что недоданные навалоотбойщиком Пискуновым 4 тонны угля лишили возможности выработать примерно 10 тысяч пар обуви или 15 тысяч метров ткани.

— Вот и получается, что ты, Пискунов, оставил разутыми тысячи наших людей.