Владимир Тендряков - Собрание сочинений. Том 4. Повести

«„Три мешка сорной пшеницы“ — повесть трагедийная. Она исполнена глубочайшего уважения, боли и сочувствия к людям, выдержавшим испытания голодом, холодом и тяжелым трудом и при этом сохранившим, как говорит в повести председатель сельсовета Кистерев, совесть живой». (Кузнецов Ф. «Суд совести». — «Лит. Россия», 1973, 14 декабря.)

«Литература, которая не заставляет думать, не нужна жизни», — говорил Тендряков в своем выступлении по Берлинскому радио в 1975 году. Напряженный поиск истины составляет главный внутренний стержень повести. Мечта и действительность, добро и зло, все разрушающая догма и человечность — вот полюса, между которыми разворачиваются драматические события в Нижней Ечме. Жизнь подвергает проверке все ценности, мнимые и реальные, и высшей «нравственной мерой вещей и событий остается совесть». (Эльяшевич Ар. «Горизонтали и вертикали». Л., «Сов. пис.», 1984.) «Многозначность, допускающая разные степени постижения мысли», позволила А. Бочарову называть эту повесть — «повестью-параболой», обязательным свойством которой становится философское осмысление действительности. (Бочаров А. «Филологические науки», 1980, № 5.)

В статье «Женька и Евгений Тулупов» Д. Гранин пишет: «Повесть „Три мешка сорной пшеницы“ сразу привлекла внимание читателя и критики своей драматичностью и резкостью. Для прозы Тендрякова характерен интерес к конфликтам трагическим. Он не избегает их, он идет к ним с мужеством подлинного оптимизма». («Комсом. правда», 1975, 13 февраля.)

Объясняя, почему центром, организующим действие прозы, является острая драматическая ситуация, В. Тендряков говорил на одной из читательских конференций: «Именно конфликт изменяет и формирует характер человека. Участие человека, — я говорю человека, а подразумеваю героя, в конфликте меняет его характер неизбежно в ту или иную сторону». (Архив писателя.)

Такой жизненной проверке подвергся главный герой повести «Три мешка сорной пшеницы» Женька Тулупов. Драматичность внешних событий повторена «драмой в душе героя», драмой человека на перепутье, для которого первым испытанием была война, а вторым, не менее сложным, — первый год его тыловой, мирной жизни.

В этой повести впервые у Тендрякова появляется мотив социальной утопии, который нашел свое развитие и завершение в романе «Покушение на миражи». «Утопические мечтания Томазо Кампанеллы подвергнуты в „Трех мешках сорной пшеницы“ такой глубокой ревизии, которая только и могла состояться в русской деревне, измученной войной. Утопия всегда пытается выдать человечеству панацею, художник только тогда художник, когда в основе его работы лежит вопрос: „Что делать?“» (Икрамов К. «Время Владимира Тендрякова». М., «Известия», 1985.)

В предисловии к немецкому изданию Собрания сочинений В. Тендрякова Ральф Шрёдер, составитель и комментатор, писал: «Женька Тулупов — молодой ученик Кампанеллы, хочет сделать жизнь разумной, гармоничной, хочет навести порядок. Попытка эта не состоялась, окончилась крахом. Всегда есть противоречия между теорией разума и живой жизнью. Нечто подобное испытал и сам Тендряков, вернувшись с войны и работая секретарем райкома комсомола в свой первый год жизни вдали от фронта».

В начале 1975 года состоялась премьера спектакля «Три мешка сорной пшеницы» на сцене Большого драматического театра им. М. Горького в Ленинграде. Художником спектакля был М. Ивницкий, композитором В. Гаврилин. В диалоге с критиком А. Свободиным главный режиссер театра Г. А. Товстоногов объясняет, почему для сценического воплощения он выбрал именно повесть Тендрякова. «Мы рассчитывали на потрясение. Вот чем продиктован наш выбор повести Тендрякова. Проза — самая динамичная и глубокая форма самопознания. При чтении этого писателя возникает огромная ассоциативная активность воображения и мышления». («Лит. обозр.», 1976, № 2.)

Постановка спектакля явилась событием для всей культурной жизни страны.

Возвращаясь к этой теме в 1985 году, Г. А. Товстоногов писал: «Ни в одной пьесе того времени я не нашел той пронзительной правды о жизни народа конца Великой Отечественной войны, которая соединяла бы прошлое и настоящее, где совесть человеческая соизмерялась бы с самой жизнью».

Повесть выдержала много изданий как у нас в стране, так и за рубежом. Спектакли по повести шли на сценах ФРГ, Финляндии, ГДР, Чехословакии и Польши.

Впервые — в журнале «Наука и религия», 1969, № 8, 9, 10.

В «Апостольской командировке» В. Тендряков продолжает свой нравственно-философский поиск, сосредоточивает свое внимание на так называемых «вечных» вопросах — о смысле жизни, о месте человека на земле. Оказавшись в плену этих «вечных» вопросов и потеряв ориентиры, главный герой повести Юрий Рыльников приходит к идее бога. Автор показывает героя в момент тяжелого душевного кризиса. «Настало время, когда уже не только незнание, но и знание у некоторых, получивших образование людей может служить основой для религиозного представления о мире», — говорит академик А. Меркис в журнале «Наука и религия» (1983, № 8). Именно этот феномен подробно исследует В. Тендряков. «Жажда высвободить в людях человеческое ведет Тендрякова ко все более углубленному исследованию человеческого духа. Без этого не понять, почему он вдруг написал „Чудотворную“, „Чрезвычайное“, „Апостольскую командировку“ и „Затмение“», — пишет редактор этой повести К. Икрамов. («Лит. Россия», 1983, 2 декабря.)

Разобраться, почему писатель все чаще обращается к вопросам религии и религиозного мировоззрения, помогают статьи, написанные Тендряковым в этот период: «Нравственность и религия» («Наука и религия», 1987, № 2, 3, 4, 6, 7). Вторая — «Наша сила в единении» — еще находится в архиве писателя. Интерес В. Тендрякова к мировоззренческим проблемам находит теоретическое обоснование в этих работах.

«Необходимость, толкающая человека к богу, у каждого своя, сугубо индивидуальная, наверное, не будет грубой ошибкой сказать: сколько верующих, столько и путей к богу. Но как ни различны эти пути, все они имеют морально-нравственный характер» («Наша сила в единении», 1970, архив писателя).

«У современной науки, увы, нет доказательств ни отсутствия бога, ни его присутствия. Бог — идея создания, первопричина всего в природе — начало начал. А что значит открыть начало начал?.. Вряд ли когда проницательному человечеству, как бы сильно ни возрос его разум, удастся все открыть, все объяснить… с каждым новым открытием на нас будет обрушиваться поток загадок. А раз так, то в безбрежных просторах непознанного всегда найдется место для бога. Тот, кто сейчас с пеной на губах пытается доказать — бога нет, точь-в-точь похож на фанатичного верующего, истово заклинающего — бог есть! Оба религиозны по Духу» («Наука и религия», 1987, № 4). И дальше: «Демаркационную линию между религиозностью и нерелигиозностью нельзя провести не только в сообществе людей, но и внутри личности» (там же).