Златослава Каменкович - Опасное молчание

— Да, — не уклонился от ответа Антонюк. — Вся беда в том, что на месте происшествия не осталось никаких следов. Дождь… Трагедия с семьей товарища Яроша, покушение на эту девушку, недавний поджог дома фельдшерицы Христины Царь в Белом Камне… В огне погибли она и ее брат — думается, это дело одних рук… И заметь, в союзники себе преступник избирает дождь… Вот если бы к Надийке Курпите вернулась хотя бы память… Она бы здорово нам помогла… А пока девушку надо беречь…

Это показалось не только Мелане, а всем… Марьян не узнал мать. Лишь в первую минуту сердце матери замерло от обиды, боли… Но разве она надеялась на другую встречу? Нет…

Мелана не могла оторвать взгляда от сына. Она смотрела на него и все еще не верила, что наконец-то может так близко быть около него, слышать его голос…

Девочкам не разрешалось говорить с Марьяном о Мелане, а сам мальчик ни разу не обмолвился словом о своей матери.

Но от наблюдательной Любаши, которая здесь еще больше привязалась к Мелане, трудно утаить, сколько силы напрягает Мелана, чтобы сохранить самообладание при виде своего сына.

Мелана живет в «теремке» с Ганнусей. Она часто подкрадывается к зарослям ивняка у реки. Отсюда ее не видно, зато она может подолгу смотреть на Марьяна. Как ее мальчик хорошо плавает… А верхом еще не умеет… но он научится… «Внешне он очень похож на Алексея, даже голос, смех его… — мысленно пугается Мелана. — Только бы мальчик не вырос таким же лживым, корыстолюбивым, глумливым, как они… Иванишины…»

Даже после свадьбы Ганна и не подумала переезжать в райцентр, где у Яроша был свой дом из трех комнат и небольшой сад. Там по-прежнему хозяйничала бездетная сестра Яроша, овдовевшая во время войны.

Конечно, Ганна и Ярош виделись почти каждый день. Иногда Ганна в субботу вечером уезжала в райцентр. Но в понедельник, если у Яроша не было возможности привезти жену на своей машине, она возвращалась в Родники первым же автобусом и почти всегда со смутным чувством вины и беспокойства. Ганна ведь так привыкла быть близко от своей больницы, где всегда она кому-то была очень нужна…

Кремнева с детьми жила в «родном гнезде» Валидубов. Ей было хорошо на душе от мысли, что когда-то в этом доме целый месяц провел Евгений Николаевич. Даже остались его удочки, остались цветы, посаженные им. И Мирослава Борисовна ухаживала за этими цветами, а Марьян и Наталка, взяв удочки, отправлялись рыбалить.

Было жарко, как в Африке. Пыль золотилась под лучами заходящего солнца. Чистое небо не предвещало дождя. Но в полночь многие в Родниках проснулись от обрушившегося ливня. Те, кто спал во дворе или в саду, вскакивали, брали в охапку одеяла, подушки, матрацы; женщины подхватывали спящих детей и бежали в дом.

Близилось утро. Ливень не только не стихал, а еще больше усиливался. С карпатских теснин по извилистым каменистым тропам низвергались огромные потоки воды. Река набухла, ощетинившись корягами.

Часам к десяти утра ливень внезапно прекратился. И солнце, прорвавшись сквозь тучные стада кочующих облаков, казалось, светло улыбнулось, как бы напоминая людям, что оно не покинуло их.

Данило Валидуб стоял на берегу Белки, озабоченно следя за подвозом мешков с песком. Колхозники и пограничники и на сей раз крепили береговой вал. Люди работали в ожесточенном молчании. Дыхание их дымилось на прохладном воздухе. Стук кирок и лопат глох в реве воды и ветра.

Все село, за исключением глубоких стариков и совсем маленьких детей, было на берегу, ведь река грозила затопить виноградники.

Забыв о еде и усталости, школьники тоже с утра не покидали берег.

— Что, устали, орлята? — спросил председатель, подходя к арбе, которую разгружала босоногая детвора.

Левко утер потное лицо и ответил отцу только улыбкой. Мимо них проехал на арбе Марьян, покрикивая на быков.

Валидуб с тревогой смотрел на прибывающую воду и просто не узнавал обычно такой мелководный приток Тиссы. В реве реки верховинцу чудилось: «Прорвусь! Пойду по старой дороге! Выворочу все с корнями! Уничтожу! Затоплю!»

В углублении, куда всегда в весеннее половодье стекалась вышедшая из берегов вода, образуя новое течение, в нескольких местах вода уже переваливала за береговой вал. Это было опасно, могло затопить дорогу, откуда подвозили крепление.

Данило Валидуб досадовал на себя: давно нужно было поднять дамбу, старики предостерегали…

— Татусь! — подбежав, крикнул Левко, — там, возле моста, тебя зовут!

В одном месте уже прорвало дамбу, и люди, стоя по пояс в холодной, мутной воде, заделывали брешь. Требовались огромные усилия, чтобы устоять на ногах. Одной рукой держась друг за друга, люди засовывали в образовавшуюся горловину большие мешки с песком и камнями.

— Больше сюда не подвози, сынок! — крикнул Валидуб Марьяну.

Отдаленный гул, очень похожий на артиллерийскую канонаду, приближался. Темные тяжелые тучи снова закрыли солнце. Раскат грома на мгновение заглушил рев реки, шум ветра и голоса людей. Перекрестные молнии мощными прожекторами осветили все пространство от гор до берега. Раздался оглушительный треск, и молния ослепила людей.

Вдруг Валидуб заметил, что стоявшая неподалеку арба с грузом и быками исчезла.

— Марьян! — громко позвал председатель. Но ему никто не ответил. И тут он увидел, как из темного омута вынырнули концы рогов, потом показалась поднятая кверху черная морда быка с широко раскрытыми вздрагивающими ноздрями. Валидуб узнал быка Тарлана. Его напарника Упрямца не было видно.

Словно хватая что-то в воздухе, в воде мелькнула рука подростка и тотчас же исчезла. И прежде чем Данило Валидуб успел опомниться, какая-то женщина кинулась в реку, а вслед за ней бросился и он.

Глаза людей приковались к месту катастрофы: по насыпи бежала Ганна и еще несколько человек с рогачами на плечах.

Бык Тарлан, устало мотая головой, подплывал к берегу, волоча за собой остатки упряжи. Арбу разнесло в щепы.

— Вот они… — стуча зубами, прошептал Левко.

Мелана вынырнула и снова исчезла.

— Марьян не утонул, смотрите! — со вздохом облегчения схватила Наталка за руку Ганну. — Смотрите, там… в реке тетя Мелана…

Мелана с мальчиком, подхваченные течением, приближались к берегу.

У маленького уступа берега, поросшего ивняком, Мелане удалось схватиться за ветку, но ветка тотчас же предательски обломалась. Данило Валидуб, поднырнув, помог женщине вынести мальчика из воды.

— Дети, не надо собираться… отойдите… — командовала Ганна. — Все будет хорошо…

Марьян открыл глаза и увидел над собою лицо Ганны, которая вдруг очень весело сказала:

— Ну, две-три царапины — это же сущий пустяк… А шишка на лбу — до свадьбы заживет!