Евгения Леваковская - Нейтральной полосы нет

— Подарил мой друг Виктор. Сказал, что случайно купил в комиссионке.

Девушку предупредили, что сапоги придется предоставить в распоряжение следствия. Опять ничего особенного. Мало ли кто мог сдать их на комиссию?

А тут произошла случайная заминка. Браславский вышел ненадолго из комнаты. Утехин, заполнявший протокол допроса, на несколько минут забыл о девушке, пропуск ее лежал на столе неподписанным. Но когда Утехин поднял голову от протокола и, намереваясь извиниться, взглянул на девушку, он поразился перемене в ее лице. Побледнела. Взгляд напряженный. Почти вздрогнула, когда скрипнула дверь и вернулся Браславский. Оба сразу почувствовали — она чего-то испугалась. Пока речь шла о сапогах, она была спокойна.

Тогда Утехин отложил протокол, который намеревался дать ей на подпись, и тихо спросил:

— Ну, Таня, вы, наверное, догадываетесь, о чем…

Она сразу его перебила.

— Что-нибудь с Виктором?

— Из чего вы делаете такой вывод?

Она заговорила быстро-быстро, было видно, что и говорить ей страшно, и чем-то облегчает ее этот разговор.

— Я все время ждала. Я давно ждала, что меня вызовут. А сама идти к вам боялась. Я теперь знаю, что он страшный человек. Он мне приказал молчать. Он сам живет, как будто ничего не случилось.

— О чем он вам приказал молчать?

— Ну вот, о том случае у метро.

— Таня, — сказал Браславский, — все это нам известно, но нам очень важно ваше личное впечатление. Расскажите, пожалуйста, подробнее.

Она рассказала. Протокол допроса ее Вадим читал. Вот что там написано:

«Мы шли из парка Сокольники. Впереди двигалась группа ребят и девушек. Двое стали ругаться. Мне показалось, что голос одного из них Виктору знаком. Виктор пошел к нему и что-то сказал. Тот крикнул Виктору: «Иди отсюда, горбоносый! Без тебя обойдусь!» Виктор выхватил из кармана нож. Я хотела крикнуть, но не успела. Виктор ударил ножом этого парня, тот упал сразу. Виктор схватил меня за руку и потащил. Мы убежали. А потом по переулкам, как будто ничего и не было, пошли к Виктору домой. С тех пор я его боюсь…»

После показаний девушки появилось веское, законное основание задержать Иванова и произвести у него обыск.

— Ничего ценного он у себя держать не будет, это ясно, но мало ли что? Может, адреса найдутся, может, кто и на квартиру наведается, — предположил Вадим. — Каналы сбыта нужны. Куда ушли иконы? Кто у них сбытчик? Думаю, сам Иванов и сбывает.

— Почему думаешь? — спросил Браславский.

— Вспомни разговор Шитова о том, что Громов особо ценит Ивана за связи. И вспомни о том, что Иванов привлекался по валютным делам.

Договорились, что Иванова будут брать завтра и на первом допросе, который проведут, естественно, Утехин с Браславским, будет присутствовать Лобачев.

Вадиму хотелось понаблюдать Иванова, чтобы какие-то могущие оказаться интересными штрихи его показаний, оттенки поведения использовать в дальнейшей работе с Громовым. Ведь Громов не знал, что они вышли на Иванова.

Задержание Иванова прошло удачно. Ранее было установлено, что дома он ночует редко, большую часть времени проводит на Сиреневом бульваре в квартире своего знакомого, одного из предполагаемых участников ограбления Никольской церкви.

На всякий случай дом, где был прописан Иванов, блокировали, а Утехин с Браславским и двумя милиционерами на машинах выехали на Сиреневый бульвар.

Машины уже стояли у крайнего подъезда дома, когда появился Иванов. Шел он не торопясь, спокойно и не оглядываясь. Около телефонной будки помедлил, порылся в кармане, достал мелочь. Это тоже было понятно: новый дом еще не телефонизирован.

Иванов кончал крутить диск, когда Браславский положил ему на плечо руку и предложил следовать за ним.

Последовал возмущенный вопрос — кто, по какому праву? После краткого ответа «Уголовный розыск» была попытка сбросить руку и вырваться.

— Придется надеть вам наручники, — тихо сказал Браславский. И сумел эти наручники надеть. Пополам, на себя и на задержанного. Утехин был уже рядом, и они под руки отвели Иванова в машину, где его ждали два милиционера. В машине наручники достались уже одному Иванову.

— Наши или зарубежные? — демонстративно осведомился Иванов. — Наши порву.

— Не порвете, — сказал Браславский, закуривая.

На первом допросе Иванов держался спокойно. Вадим сидел с краю и имел возможность внимательно рассмотреть Иванова. Обстановка для него, как видно, вполне привычная. Удивляться нечему — рецидивист. Третий арест, можно думать, будет и третий срок. Крепкий человек. Не трудно поверить, что может убить ножом, — для такого удара требуется сила. Волосы черные, слегка вьющиеся, прекрасная дикция. Отвечая на первые стандартные вопросы, фамилию свою произносит бережно и гордо, словно он ее не от дедов унаследовал, а на аукционе купил. Вообще может произвести впечатление. Да, у такого могут быть «культурные связи», неудивительно, что он и в Третьяковке запомнился. Собой доволен, в себе уверен. Ему следовало бы держаться понезаметнее, не запоминаться, но есть люди, настолько верящие в некую свою избранность, что зачастую не в силах это чувство скрыть. Да, такой хват должен был импонировать Громову. Порода одна — хищники.

Со всею охотой, с подробностями Иванов немедля рассказал о квартирных кражах. Вадим был уверен, что он приписал себе такие эпизоды, каких за ним в действительности и не числилось.

Обычный метод опытного преступника: принять на себя меньшую вину, дабы укрыться от ответа за большую.

Лобачев договорился с Утехиным и Браславским, что на первом допросе они не затронут дела «церковников», то есть ограбления Никольской церкви. По этому делу, переставшему быть «глухим», уже были взяты и дали показания два соучастника, о чем Иванов не знал. (Если б знал, он не явился бы на Сиреневый бульвар.) По тому делу против Иванова имелись серьезные улики, там ему будет нелегко выпутываться. А вот по колосовскому делу против него пока улик мало, поскольку ни Шитов, ни Волкова его не знают, а Громов о нем упорно молчит, взваливая сбыт похищенного на Шитова.

Хотелось бы попробовать подтолкнуть Иванова в этом направлении, пока он не сориентировался, за что задержан, и присматривается к следователям, так же как они к нему. Ну, а у них есть крупный козырь, который Утехин сегодня и выложит.

— Ну, так что вы нам расскажете об ограблении священника в Колосовске? — спросил после разговора о квартирных кражах Утехин.

Иванов с непревзойденной искренностью поднял брови.

— Сроду не вязался с попами, да еще с местечковыми. Что у такого возьмешь? Не епископ!

До сих пор Браславский, как и Лобачев, молчал.

Сейчас он спросил, постучав пальцем по стоявшему на столе видеомагнитофону: