Гавриил Колесников - Поклонитесь колымскому солнцу

Такого я еще никогда не видел. Незабываемое зрелище! Светлое небо. Бледные звезды. Высокая яркая луна. И сильное, окрашенное цветами спектра северное сияние. Мне казалось, что им охвачена половина вселенной.

Я вернулся домой под утро озябший, но потрясенный и прямо с мороза, негнущимися пальцами стал заносить в свою записную книжку подробности только что увиденного. И, бог мой, какая бледная получилась запись! Нет! Я решительно не Ломоносов.

По-видимому, этого же мнения был и Попов.

Он уже встал, был чем-то недоволен и моих литературных упражнений явно не одобрял:

— Будет тебе дурака-то валять. Пей чай да за дровами поедем. К морозу это…

Действительно, утром термометр показывал минус 42!

Наледь — на Севере явление обычное, но человеку, незнакомому с особенностями этого холодного края, оно может показаться более чем странным. В самом деле, мороз такой, что дух захватывает, а по ледяной глади окоченевшей речушки медленно ползет теплая, дымящаяся вода, создавая впечатление настоящего зимнего половодья.

Ученые объяснили выход воды на поверхность льда усилением ее напора вследствие резкого сужения так называемого «живого сечения реки». Это сужение — результат промерзания русла до дна или заполнения его льдом.

Про одно из таких сужений живого сечения русла я и хочу рассказать.

Мы усиленно готовили к разведке многообещающий, но очень глухой и отдаленный район в девственной тайге. Снаряжение возили по хорошим зимним дорогам. С одной из автомобильных колонн, вместе с Поповым, я решил отправиться к месту предстоящей разведки. Был у нас в жизни случай, когда хорошо, казалось бы, подготовленную базу мы нашли разграбленной медведями. Как трудно пришлось нам в то лето на этой базе…

Колонна двигалась легко и беспрепятственно. Моторы машин, тепло укрытые поверх металлических капотов стегаными одеялами, работали безотказно.

Совсем захолодавший воздух неподвижен и тих. Быстро гаснет короткий зимний день. Меркнет недобрая желтая зорька. Становится еще холоднее. Землю окутывает тяжелый, неподвижный туман. Он такой густой, что сильные фары не пробивают его и на пять метров. Колонна движется осторожно. Временами мы останавливаемся у избушек дорожников, передаем им последние новости, пьем наскоро горячий чай и — снова в путь…

Но вот кончается надежная испытанная трасса. Колонна сворачивает на лед, чтобы двигаться дальше по руслу небольшой речки, в глубь нетронутой тайги…

Я дремал в кабине и проснулся от резкого торможения.

— Сдавай назад, назад! — кричали из передних машин.

Мой шофер засигналил и вместе со всей колонной стал тихонько пятиться назад. А я побежал к головной машине узнать, в чем дело.

Высоко в небе светила маленькая, как горошина, луна. Ее света было довольно, чтобы разглядеть наледь, преградившую нам дорогу.

Медленно, незаметно для глаза, ползла по льду тонкая пленка воды. И по мере того, как она приближалась к головной машине, колонна пятилась назад.

Наледь — штука предательская! Можно въехать в это фантастическое половодье и вмерзнуть в него без всякой надежды вырваться.

Обычно с потеплением разлив воды по ледяной поверхности прекращается, наледь замерзает, покрывая русло грубыми, слоисто-ступенчатыми наплывами льда.

Но что же было нам делать? Ждать потепления? Это все равно, что ждать у моря погоды. Возвращаться назад? Решительно невозможно! Дорог каждый день. Еще не один рейс предстояло сделать колонне, чтобы доставить на базу все необходимое продовольствие, весь инструмент.

А вода неумолимо наступала на нас, и мы пятились, чтобы не попасть в ловушку.

— Табак дело-то, — сказал с досадой Попов. — Будь она неладна, эта наледь!

— А ведь это живое сечение реки сузилось, — блеснул я эрудицией. — Значит, у начала наледи сплошной ледяной затор. Выходит, до дна дорога наша промерзла. Вот вода и напирает.

— Выходит, до дна, — иронически согласился Попов, — Ты лучше скажи: делать-то чего станем?.. И зачем только учили вас, деньги тратили! Разговаривать вы хорошо можете, а вот как машину провести по наледи — не знаете. Пятимся и пятимся… Сдай назад! — яростно крикнул Попов водителю. — Видишь, вода захлестывает!..

Колонна попятилась еще на десяток метров.

— Так, говоришь, живое сечение реки сузилось, и вода напирает, — снова заговорил утихший немного Попов. — А нельзя ли его расширить, это живое сечение? Под нами-то снова вода, ребята ломами пробовали, — поинтересовался он.

— Давай попытаемся, — сказал я, еще не совсем уверенный в осуществимости этой идеи. — Только не ломами…

Вместе с прочим имуществом везли мы на разведку заряды для взрывов в воде. Ломать барьер с помощью этих зарядов решили в начале наледи.

Нагрузившись взрывчаткой, капсюлями, бикфордовым шнуром, мы двинулись всей колонной в обход наледи по крутому заснеженному берегу. Как и говорил Попов, наледь распространилась километра на три.

Страшно было в валенках лезть в воду: промокнут ноги, примерзнешь ко льду.

— Давай, ребята, ничего не бойся, — сказал Попов и первым ступил в воду.

И действительно, все оказалось совсем не так страшно, как думалось. Валенки, покрывшись слоем льда, сразу стали непроницаемы для воды.

Мы выстроились цепью поперек русла реки и разом отпалили заряды (взрывники называют их в таких случаях наградными). Все благополучно отбежали на сухой лед.

Сильный взрыв пробил поперек речки широкую канаву с изломанными краями. Она быстро наполнялась водой. Мы обошли канаву и еще раз взорвали положенный на мокрый лед аммонит. Теперь уже поперек речки образовалась широкая пробоина. Вода побежала куда-то под лед. Наледь на глазах замерзала…

Через час мы тронулись в дорогу по свежим наплывам; льда. Промоину на месте взорванного ледяного барьера мы легко обошли вдоль берега.

Вся моя жизнь связана с поисками золота. И я хорошо знаю, какие причудливые находки бывают у геологов-разведчиков. Особенно богатой редкостями оказалась в последние годы Чукотка.

В песках прииска, носящего имя учителя всех колымских геологов — Билибина, однажды нашли, или, как говорят у нас, «подняли», «Золотую ладонь» в 2 килограмма 30 граммов. Добрая ладонь!

На прииске «Анюйский» найдено «Сердце Кощея». Оно невелико — всего 110 граммов. Но форма самородка забавна: человеческое сердечко, из которого выползает золотая змейка.

Недавно на Чукотке подняли «Золотую тарелку» весом 4 килограмма 825 граммов. Редкая удача даже для этих мест.

Находят золото и прямо на колымских дорогах. Именно что по золоту люди ходят! Эти самородки «подбрасывают» самосвалы из балластных карьеров. Иные счастливые охотники находили самородки золота в зобах и желудках подбитой дичи.