Вилис Лацис - Ладейная кукла

— Ну, потому что обрадовались этой сирени… И мне показалось… А что, угадал?

Словно прислушиваясь к далекому, давно неслыханному звучанию, Дзинтра отвернулась, и Янис понял, что она совершенно одна, несмотря на красивую фигуру и умные, теплые глаза.

— И давно вы так… одна?

— Давно. Сколько себя помню. — Дзинтра засунула руки в широкие рукава халата. — У меня, — и она грустно улыбнулась, — у меня ведь нетипичный случай. В войну, когда я была совсем маленькая, родители мои уехали за границу. Тогда говорили — в Германию… С той поры я одна, если не считать детского сада и интерната…

— Все время одна?

— Нет, почему… — Она улыбнулась. — Были, но это несерьезно. А с мужчинами такое не случается?

— И еще как! — махнул рукой Янис. — Только я всегда был убежден, что у женщин все серьезное, что женщины… — тут он вспомнил Ильзу и замялся.

— На свете, Янис, слишком много одиноких женщин. Выбора все меньше… Но как это ни странно — и мужчины становятся все более одиноки…

А Янис уже думал об Ильзе, о себе и о третьем. «Не у всех такой маленький выбор, — думал он. — А Паула, а этот треклятый Казимир?» Мысль эту он придержал про себя и поднял стакан.

— Все равно, или мы, мужчины, перестали выполнять свои обязанности, или вы требуете от нас невозможного, все равно — мир перевернулся вверх ногами.

— Возможно… Может быть, мы недостаточно подготовлены к этому миру. — Дзинтра покрутила в руках чашку и поставила обратно. — Но ведь этот «мир» — это мы, вы, Янис, я… Еще полчаса назад, на лестнице, я вас побаивалась, а потом пошла с вами. Теперь уже не боюсь. Теперь я хочу пойти к себе. Можно подумать — дурацкая ситуация, глупее быть не может…

Янис засмеялся.

— Может быть, я вел себя не совсем по-мужски?

Дзинтра долго и задумчиво смотрела на него.

— Вы вели себя по-мужски. Все время и даже сейчас. А теперь я хочу проститься.

Янис услышал, как шлепают ее босые ноги. Слышал, как шаги эти все удаляются, как хлопнула дверь ванной, а он все стоял, свесив голову, и не мог стронуться с места, словно его пригвоздили.

И вдруг затрещал звонок. Янис взглянул на телефон, но звонок слышался с другой стороны. Короткие и долгие звонки, торопливые и настойчивые заполнили всю квартиру доверху. Дзинтра вышла из ванной все еще в Паулином халате, прислонилась к дверному косяку и, глядя на Яниса, улыбнулась.

— Вот черт!.. — сейчас Янису хотелось одного — успокоить Дзинтру, а она улыбается, и глаза ее говорят: «Надо открывать, Янис. Открывай давай…»

За дверью не унимались — звонок прыгал по комнатам, отдавался в ушах — и Янис открыл.

Паула и Крист выглядели так, будто их из бассейна вытащили. Обдавая все водой, они хохотали, и дождевые капли катились по их лицу, как в фильме про металлургов…

— Ух, здорово! — кричала Паула. — До чего хорошо, Янис, было… Такой дождь!

От обоих пахло дождем и дымом костра. Крист улыбался, как именинник. Не переступая порог, он стащил хлюпающие сапоги, стащил прилипшие носки и… Дзинтру они увидели одновременно. Улыбка на лице Криста увяла, Дзинтру он сначала и не разглядел — все внимание его было привлечено к знакомому халату.

Янис переводил взгляд с Паулы на Дзинтру.

— Здравствуйте! — кивнула Паула и рассмеялась все тем же счастливым детским смехом. — Это было здорово! Что вы, как старики, торчите в доме!.. — Паула стащила через голову пуловер, и Янису захотелось в этот миг ее расцеловать.

Увидев накрытый стол, она закричала Кристу: — Господин Церп, ужин подан! — Потом достала из буфета стакан, плеснула туда виски и жадно выпила.

— Господин Церп, живее! Сейчас копаться преступно! — похватав из гардероба одежду, она втолкнула ошеломленного Криста в ванную.

Янис чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Все произошло так внезапно. Он покосился на Дзинтру. А она, склонив голову, чуть заметно колыхалась в такт неслышной мелодии, и все ее существо как будто улыбалось над этим их смущением. Потом, ничего не сказав Янису, она ушла на кухню и принялась звякать посудой, и Янис понял — варит кофе.

Ужинали молча. Каждый думал о своем. Паула, закутавшись в клетчатую шаль, подтянув колени к подбородку, лежала в углу дивана и с улыбкой оглядывала всех поочередно. Крист старался вести себя непринужденно, но это ему не очень удавалось. Кофе помешивал с таким старанием, что он выплескивался на блюдечко. То и дело он поглядывал на Яниса, словно ожидая исчерпывающих объяснений. А Янис делал вид, что ничего не понимает. Дзинтра уже успела переодеться. Она намазывала хлеб, предлагала кофе, подавала кушанья и делала это с такой непринужденностью, словно она здесь свой человек, словно все они знакомы с рождения.

Крист отодвинул недопитый кофе и поглядел на свет пустую бутылку виски. Сказать ничего не сказал, но очень уж жест был выразительный. Затем принес из радиоприемника четырехгранную заграничную бутылку и наполнил стаканчики.

— Ну, так — за знакомство! — Он встал и, склонив голову в поклоне, повернулся к Дзинтре. — Я брат нашего выдающегося Яниса, Кристап.

Паула фыркнула. Дзинтра подняла стаканчик и чокнулась. — Дзинтра, — сказала она. — Очень приятно.

— Я Паула. Его невестка.

Выпили, и Крист сел. Его раздражало молчание Яниса и эта Дзинтра, которая ведет себя как дома. Никогда он эту Дзинтру раньше не видел. Ни у Яниса, ни в другом месте, и Крист решил больше не замечать эту незнакомую особу.

— Мне никто не звонил? — обратился он к брату.

— Звонили. И тебе звонили…

Паула поставила кофе и внимательно посмотрела на Яниса. Кристап откинулся в кресле. Лицо и вся фигура его выражали достоинство.

— Наверное, насчет этого подземного сооружения. В воскресенье! Вот же люди…

Янис знал, что у брата нет друзей, что в воскресенье ему могут звонить только насчет подземных сооружений, что он уже отвык от других звонков, от других голосов.

— Какой-то Грундманис…

Крист выпрямился в кресле и заморгал, как в детстве, когда предвидел порку.

— …я предложил ему выпить. Сказал, что я только что вернулся… что истосковался по людям, что у тебя дома целый склад питья, но он…

— Что он?

Янис пожал плечами: — Положил трубку…

Крист взглянул на Паулу, но Паула задумчиво смотрела на Дзинтру, и Кристу ничего не оставалось, как сказать:

— Насвинячил ты, братец. Истосковался по людям. Мы там два года работы вложили, это для нас второй дом… вторая жизнь, а ты — когда человек звонит…

— А кто он тебе, этот человек?

— Бог! — Паула вытянула длинные ноги, и шаль сползла с ее плеч.

— Бог, главный инженер, начальник, семья, жена, все… — Паула усмехнулась. Потом взяла с блюда горсть крыжовника и принялась похрустывать им, кидая в рот по ягодке. — И еще у этого универсума — рак. Об этом знает все управление, а Крист, видите ли, единственный, кто может заменить Грундманиса в строительстве подземного сооружения…