Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму

Гнетущая тишина. И духота. Оставаться в комнате нет сил. Пойду прогуляюсь.

Мама стоит в дверях.

— Не возвращайся очень поздно, сынок.

— Хорошо, мам. Если запоздаю, не жди, ложись спать.

— Знаешь ведь, не усну, пока не вернешься.

— Ладно, рано вернусь.

— Будь осторожен!

Я запер дверь…

Звон обручального кольца вывел меня из задумчивости: соскочив с пальца, оно безудержно катилось по ступенькам. Пока я добежал до нижней площадки, огромная крыса набросилась на блестящий предмет, схватила его зубами и метнулась к дыре в углу. И дожидалась там, пока я сбегу вниз. Потом глянула на меня злорадно и скрылась из глаз…

Моя «жемчужина» сияла белизной у подъезда. Ну-ка, поехали. А куда, собственно, поедем? Не знаю.

Солнце зашло, и горожане высыпали из домов. В скверах, садах, на переходах — всюду полно людей. Осторожно, моя «жемчужина», осторожно! Люди погружены в свои мысли, у каждого свои заботы.

— Гиви!

В окне показалась голова супруги Гиви.

— Его нет дома!

— Где он?

— Еще не приходил с работы. Только что звонил, до полуночи задержится.

— Что у него случилось?

— Готовят машину для выставки в Измире. Заходи, что ты снизу…

— Спасибо, как-нибудь в другой раз.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Сандро!

На веранду выбежали все четыре девочки Сандро.

— Где папа?

— Записывается на киностудии.

К девочкам присоединилась их мать, жена Сандро.

— Он так простужен, совсем лишился голоса, не представляю, как будет записываться. А кроме того…

— Что озвучивают?

— Заходи, что ты с улицы разговариваешь…

— Спешу.

— Не знаю. Какой-то документальный фильм…

— Скоро придет?

— Недавно уехал. У них вечерняя смена.

— Ладно, я поехал.

— Поднялся бы!

— До свиданья!

Так-то вот, моя «жемчужина». Если и Гайоза не застану дома, не знаю, куда тебя покатить. Больше друзей у меня нет.

— Гайоз!

— Кто там?

Опять супруга, значит, и его нет дома.

— Не узнаешь?

— Ой, Гиорги! Как жаль, заехал бы чуть пораньше! Гайоз полчаса искал машину, еле поймал такси.

— Куда он спешил?

— К больному вызвали.

— Всего тогда…

— Не зайдешь?

— Нет.

— Что передать?

— Ничего, позвоню.

— Может, надо что?

— Нет, ничего…

Итак, все заняты, моя «жемчужина», одни мы с тобой бездельничаем…

— Поплывем назад? Очень припекает…

— Погоди, вон те девушки уйдут, тогда.

— Они не уйдут.

— Откуда ты знаешь?

— Они уже три дня на нашем пляже. Никого к себе не подпускают, все за нами следят…

— Брось… Придумаешь…

— Точно, точно. Когда они приходят, мы всегда в воде. Я не говорил тебе, ждал, когда они уйдут, и тогда выводил на берег.

— Что за удовольствие врать? Не могу больше, жарко, поплыли назад.

— Ложись на спину и передохни. Вот-вот уйдут, они всегда уходят в этот час.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Только сумасшедшие вроде нас жарятся тут в четыре часа дня.

— А если не уйдут?

— Уйдут. Обедают в это время.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Сказал же, наблюдаю за ними. Хорошие девочки. Одну звать Аленой, другую — Ниной.

— Где ты с ними познакомился?

— Наши ребята хвалили их…

— «Наши ребята»! Пошли они… Нашел кому верить!

День был тихий.

Ни малейшего ветерка, ни малейшего дуновения, нечем дышать. Огромное солнце, казалось, вот-вот рухнет с неба, так отяжелело и накалилось.

— Смотри, Тамаз! Ты говорил — уйдут!

— К нам плывут!

Молодые люди, словно дельфины, вынырнули из темно-синих волн, раскинули мускулистые руки, легли на спину.

Вдали покачивался на волнах белый пароход.

— Лежи тихо, будто не замечаем их.

— Здравствуйте, ребята!

— О-о! И в черном море водятся русалки?! Ну и напугали! — Тамаз обернул к ним голову и приложил руку к широкой груди. — Слышишь, как колотится сердце?

— Такого богатыря напугали мои слова? — засмеялась блондинка. — Здравствуйте, я — Алена.

— Тамаз, — Тамаз склонил голову, снова приложив руку к груди.

— А я Нина.

Нина была в резиновой шапочке.

— Тамаз, — Тамаз перевернулся в сторону Нины.

— А ваш друг немой?

— Нет, он Тенгиз.

— Я знала, что вас звать Тамаз, а вашего друга Тенгиз, — Нина по-русски твердо произнесла звуки грузинских имен.

— Посреди моря в самое невероятное поверишь, но наших имен никто здесь не знает. А я вот в самом деле знал ваши имена.

— Откуда? — заинтересовалась Нина.

— Мой друг давно влюблен в вас! — Тенгиз опередил Тамаза с выбором. — Так что Алене придется довольствоваться моей особой.

Девушки фыркнули.

— Красивые, черт бы их побрал! — по-грузински заметил Тамаз.

— О чем вы секретничаете? — в один голос спросили девушки.

— Сказал другу пару слов на родном языке. Нельзя?

— Можно, но это не считается хорошим тоном, — улыбнулась Нина.

— Могу перевести. Угодно?

— Угодно.

— Очень красивые, говорю, девушки, — с подчеркнутым акцентом произнес по-русски Тамаз.

— Посреди моря и комплименты приятно слушать.

— Ваш друг правда немой? — спросила Алена.

— Почему? Одну, но очень значительную фразу сказал.

— И ничего больше не может сказать по-русски?

— Может, просто не в духе.

— Хотите, научу вас русскому? — Алена подплыла к Тенгизу. — Ой, как я устала! — Она положила руку на широкое плечо Тенгиза. — Передохну немного, можно?

— Что вы тут делаете так далеко от города? — буркнул Тенгиз.

Девушки переглянулись.

Тенгиз осторожно обхватил Алену за спину и «стал тонуть». Алена вцепилась ему в волосы И сначала потрепала в порядке наказания: «Вот тебе, вот тебе», а потом вытащила из воды.

— Что, мой друг тонет? — притворился испуганным Тамаз.

— Не бойтесь, он в надежных руках, — ответила Нина. — Алена — кандидат в мастера.

— По плаванию?

— Нет, по художественной гимнастике.

— Хвалит меня, чтобы и я не осталась в долгу, — рассмеялась Алена. — Сама уже мастер.

— По художественной гимнастике?

— Нет, по плаванию. Видите, какая красивая.

— Да, очень, — вздохнул Тамаз.

— Чего вздыхаете? — лукаво спросила Нина.

— Устал я…

— И я устала, — сказала Алена. — Давайте поплывем к берегу.

— Давайте.

Они плыли, временами останавливались передохнуть, рассказывали веселые истории, смеялись, дурачились. Тенгиз перехватил взгляд Нины, устремленный на Тамаза, потом кинулся «спасать» Алену, кричавшую ему: «Ой, тону, тону!»