Григорий Федосеев - По Восточному Саяну

— Хорошо, что ты не убил его: он поможет нам пройти завал, — говорил Прокопий, пробираясь между сваленными друг на друга сучковатыми стволами.

Неспроста этого зверя зовут «лесным бродягой». Он ловко пробирается по завалам, перешагивает через любой колодник, умело выискивает проход через бурелом или топи.

Прокопий по пути сламывал сучья и изредка делал на деревьях затесы. Но странно, след сохатого все настойчивее поворачивался к реке, и чем ближе мы подходили к ней, тем мрачнее становилось лицо моего спутника.

— Наверное, ушел через Ничку. — Лучше бы убил ты его, — бормотал Прокопий.

На берегу след пропал. Зверь прыгнул в реку.

Прокопий попросил меня подождать, а сам решил пройти берегом вверх.

— Напрасно, — сказал я ему, — не пройти нам тут, нужно скорее переправляться на другую сторону или идти в обход по отрогам.

Но он не послушался, ушел.

А солнце, поднявшись высоко над горами, заливало радостным светом этот безжизненный уголок долины.

Я долго сидел на берегу и, скучая, всматривался в печальный пейзаж погибшей тайги, окруженной могильной тишиной. Какая неповторимая печаль лежала на сучковатых обломках упавших стволов. Вдруг издали послышался свист, а затем и крик. Я, не задумываясь, полез по завалу к Прокопию. Он стоял на крутом берегу.

— Вот где зверь вышел, — сказал Прокопий, показывая ясный отпечаток копыт на разрыхленной сырой земле.

Оказывается, сохатый обошел неприступный бурелом рекою. Метров триста он брел по воде, затем вылез на берег и ушел вверх. Это открытие было для нас как нельзя более кстати. Теперь и я поверил, что след зверя поможет нам добраться до зеленой тайги.

— Хорошо, что ты не убил его, — повторил Прокопий и рассмеялся.

Мы возвратились к своим и вместе с караваном, добравшись до отрога, свернули по звериному следу. Дружный стук топоров да крик погонщиков не смолкали. Отряд настойчиво пробирался вперед. Без устали работали люди.

— А зачем тебе нужно было знать, шагом пошел зверь от отрога или махом? — спросил я Прокопия.

— Если зверь напуган, он пойдет напролом, по любой трущобе. Тогда его следом лучше не ходи. А вот когда он идет спокойным шагом, то зря никуда не полезет. И если он тут когда-нибудь раньше проходил, все равно дорогу помнит, особенно сохатый. Он ведь любитель бродить по завалам.

Мертвая тайга постепенно редела. Все чаще попадались зеленые кедры. Несмотря на недостаточный завтрак, все шли бодро. Удачный маршрут через бурелом к зеленому лесу поднял у нас настроение.

В полдень мы сделали привал на маленькой поляне, протянувшейся вдоль берега реки. Тут еще местами лежал снег. О весне напоминал только южный ласковый ветерок.

Короткий отдых восстановил силы. Мы тронулись дальше с намерением добраться к вечеру до поворота на Шиндинский хребет.

Звериная тропа, попавшаяся нам, становилась все более заметной. На ней чаще встречались свежие следы. Весной этой тропой пользуются главным образом маралы, чтобы попасть с северных склонов Манского белогорья в долину Кизира.

Не лишне сказать несколько слов о марале. Когда вспоминаешь этого гордого, грациозного оленя, невольно перед тобой встает картина поднебесных гор, с зазубренными вершинами, с травянистыми мысами, с бурными речками, с затяжными осенними туманами, с брачной песнью марала. Вспомнится все это, и горькой тоской защемит сердце. Снова и снова захочется увидеть наяву знакомые горы, прикрытые волнистой шубой кедровых лесов, и звериные тропы, убегающие к далеким белогорьям…

Марал — подвид благородного оленя, обитает по всему Восточному Саяну и далеко за его пределами, на восток, юг и запад. Это крупный парнокопытный зверь. В зрелом возрасте самец нередко достигает в высоту 160 сантиметров, а его живой вес, в период максимальной упитанности (начало сентября), доходит до 300 килограммов.

Самка меньше и легче. Летом марал имеет рыжую окраску, но к осени она постепенно светлеет и к зиме становится серой. Вокруг хвоста он носит светложелтое зеркало, довольно широкое и далеко заметное.

В марте на комолой голове самца появляются черные вздутия. Они растут, пухнут, раздваиваются и постепенно принимают форму будущих рогов. В период роста эти мягкие, нежные и болезненно чувствительные вздутия называются пантами, из которых изготовляют медицинский препарат — пантокрин. Со второй половины июля вздутия постепенно костенеют, с них сваливается бархатистая кожа, и незадолго до брачной поры [8] Брачная пора у маралов в Восточном Саяне начинается 6–8 сентября. голова марала украшается красивыми симметричными рогами, способными принять бой, отразить нападение соперника. В осеннюю пору осторожный, слишком недоверчивый и пугливый марал становится злым, раздражительным, в каждом самце видит соперника и врага. Тогда-то безмолвие тайги и оглашается его зычным ревом.

Зимою у оленя рога отпадают. Создается впечатление, будто они нужны ему лишь для короткого периода спаривания, когда зверю приходится в смертельных схватках с соперником отбивать или защищать самку. Рога действительно у оленей развились под влиянием полового подбора — пока самец сходится с самкой, происходит ежегодная смена рогов. В глубокой же старости прекращается их рост, они теряют симметричность, торчат как пеньки, без отростков.

Как только весеннее солнце обогреет тайгу, маралы покинут места зимовок и еще по снегу начнут пробиваться к вершинам гор, поближе к альпийским лугам. Там, под сводами мрачных скал, в золотистой кашкаре [9] Кашкара — растение из семейства вересковых с лепестками светло-желтого цвета. или в береговых зарослях ледниковых озер матки маралов родят своих пятнистых телят. Взрослые же самцы поднимутся на жировку выше, к границе леса. В жаркие дни и в период гнуса маралов можно встретить на белогорьях и в холодных цирках, где они обычно отдыхают под тенью скал.

В начале сентября взрослые самцы покинут посеребренные снегом белогорья, спустятся к маткам в тайгу. Там они проведут брачный месяц в беготне, в жарких схватках, нередко со смертельным исходом. А за это время покроется тайга цветными лоскутами, лягут туманы по ущельям, по вершинам загуляет холодный буран. Печально станет в природе. Неохота маралу покидать места летних кочевий, но неумолимая зима уже прикрыла подножный корм, завалила снегом тропы, и зверь вынужден отступать далеко в глубь тайги в более низкие места, где мельче снег. Долгой покажется ему скупая холодная зима. С нетерпением он ждет теплых весенних ветров, чтобы снова и снова подняться к родным белогорьям.

Раннею весною, когда мы проходили по Ничке, маралы больше придерживались крутых увалов и зеленых скал. Любят они в солнечный день отдыхать, примостившись на самом краю обрыва.