Владимир Богомолов - Поворотный день

— Всем теперь тяжело, милочка, — ответила на ее вздох хозяйка, — эти огорчительные перемены коснулись не только вас.

— Понимаю, — чувствовалось, что отчаяние все больше овладевало девушкой. — И для чего он звал, если не был уверен в своей судьбе? И вот я здесь. Без угла, без работы, без средств. А он… Я даже представить не могу, где он теперь?

— Как вы назвали жениха? — спросила женщина, словно пытаясь восстановить что-то в памяти, хотя Мария не назвала фамилии «суженого».

Это была тактическая уловка хозяйки. Мария легко ее разгадала. Более чем простодушно «повторила»:

— Клинский… Юра. Юрий Васильевич.

Теперь лицо хозяйки совершенно оттаяло. На нем заиграла улыбка счастливой женщины. Счастливой своей причастностью к судьбе близкого человека. Она довольно бесцеремонно взяла пришелицу за рукав и стала увлекать в кухню, говоря:

— Я совсем вас заморозила. Здесь у нас чуть-чуть теплее. Пойдемте посмотрим вашу комнату.

Бледное лицо девушки преобразилось. Радость ее была беспредельна. Слезы отчаяния, только что сверкавшие в уголках глаз, сменились слезами искренней признательности. Мария чувствовала, как внутри у нее спало, точно с горы свалилось, тягостное напряжение от подозрительности и зародилось чувство крошечной надежды.

— Могу предложить вам детскую, — сказала хозяйка, останавливаясь возле первой за кухней двери. — Здесь теплее, чем в других.

Казанская вошла в небольшую комнату, где никаких следов недавнего пребывания детей не заметила. Сиротливо стояла односпальная деревянная кровать, справа от окна темнел секретер, в углу приткнулся небольшой столик, заваленный книгами, журналами, газетами. Два венских стула дополняли меблировку. Было видно, что в комнате давно никто не жил, и, кажется, с тех пор помещение не только не убирали, но даже не проветривали.

Маша широко открыла рот, выдохнула воздух и заметила легкие клубочки пара возле своего лица. Это было страшнее неприбранности, но спорить с хозяйкой не хотелось. Думала, что больше двух-трех дней жить здесь не придется.

— Можно, я прилягу? — спросила Казанская, надеясь поскорее освободится от присутствия назойливой женщины.

Та согласно махнула рукой.

— Конечно, милочка. Я принесу вам тулуп Захара. А вечером вместе с Изольдой мы подумаем о вашей дальнейшей судьбе…

— Я вам так благодарна за бескорыстную заботу, что не знаю, смогу ли когда-нибудь достойно отблагодарить.

— Ну, какие могут быть счеты, — польщенная словами квартирантки, пропела хозяйка. — Не смею вам дольше докучать.

Не поворачиваясь, она спиной открыла дверь и вышла из комнаты. Девушка сняла пальто, сбросила осенние ботинки на байковой подкладке и легла, свернувшись калачиком. Хотелось осмыслить все, что произошло, покопаться в себе дотошно, попытаться трезво оценить свое поведение: не дала ли повода для подозрения, не переиграла ли? Вглядываясь мысленно в лицо хозяйки, пыталась вспомнить все оттенки реакции на свою исповедь. Даже мелкая дрожь пробила, когда в голову заронилась мысль: вдруг мадам лично знала Клинского и тот показывал ей фотографию настоящей невесты?..

За дверью раздались негромкие шаги, скрипнули проржавевшие петли. Не изменяя позы, Казанская крепче зажмурила глаза. Ощутила на себе тяжесть овчинного тулупа и скоро забылась чутким сном.

Когда за окнами смерилось, в комнату настойчиво постучали. Открыв глаза, в первые секунды Мария не сразу сообразила, где она, но, вспомнив свое «вселение», решила не спешить с приглашением. Она была уверена, что хозяйка пришла не одна, но и не с «ним». Не могла Казанская допустить мысли, что так скоро завоевала безупречное доверие в этом большом пустом холодном доме.

«А вдруг?..» — подумала девушка, чувствуя, как жар опалил ее всю. Она сбросила тулуп и устремилась к окну: действительно ли в доме напротив ждут ее условного сигнала? Показалось — там пустота. Значит, придется действовать в одиночку. Тревожная и успокоительная мысль сняла нервное напряжение. Неслышно добежала до постели, села и на очередной стук в дверь сонно сказала:

— Войдите.

Сначала показался огонек свечи (вчера произошел взрыв на электростанции), поднятой над головой, затем в проеме выросли две женские фигуры.

— Отдохнули? — спросила хозяйка, направляясь к кровати. — Пока вы спали, мы с Изей думали, куда вас определить на службу, — говорила она, ставя канделябр на край столика.

Ее спутница, высокая, стройная молодая женщина, испытующе разглядывала квартирантку, которая после короткого сна не могла взять в толк, чего от нее хотят: такой рассеянный был взгляд у девушки.

Кутаясь в пуховые шали, женщины сели напротив Казанской. Она почувствовала, что с приходом Изольды в комнате запахло карболкой, йодом и еще чем-то больничным. Маше был хорошо знаком этот специфический запах, она запомнила его на всю жизнь с тех пор, как в шестнадцатом году пошла в госпиталь для раненых на германском и австрийском фронтах.

— Я вам очень признательна за заботу, — ответила она, обращаясь к Изольде, хотя та не произнесла пока ни слова. — Но я не знаю, где могу быть полезна.

— Конечно же не в библиотеке, — категорически заявила хозяйка. — Книги сегодня никому не нужны.

— Но не идти же ей в грузчики, Наталья Сергеевна, — возразила Изольда. — Может быть, машинисткой? — спросила она, наклонившись к растерянной квартирантке.

— К сожалению, не умею, — виновато улыбнулась Маша.

— Жаль. Машинистки нужны всюду, даже в штабе фронта, а там хороший паек.

— Я же говорила: самый лучший вариант — в госпиталь, — настойчиво произнесла хозяйка, очевидно продолжая ранее начатый разговор.

— Судна выносить за товарищами, — презрительно скривила губы Изольда, — портянки стирать.

Поддаваясь ее настроению, Казанская тоже презрительно передернула плечами. Но тем не менее она понимала, что госпиталь — наиболее благоприятный вариант ее трудоустройства, поэтому сказала:

— Необязательно же санитаркой. Может быть, в перевязочную.

— Там не такие от крови и гноя в обморок падают.

— Тогда не знаю, — безучастно проговорила девушка. — Наверное, мне лучше уехать к маме.

— Куда, куда? — вскинула густые брови Изольда.

— Я тебе говорила, что Машенька приехала из Екатеринодара.

— Как это вам удалось? — не скрывая подозрения, полюбопытствовала Изольда.

— Очень просто, — наивно уставилась на нее квартирантка. — Мы благополучно доехали почти до Сарепты, а дальше пошли пешком.

— И красные дозоры вас не задержали?

— Останавливали. Но я ведь местная. Мы жили в Отраде. Папа был управляющим имением генерала Бекетова. Я показывала документы, говорила, что возвращаюсь домой. И меня пропускали.