Владислав Микоша - С киноаппаратом в бою

Все это пришло гораздо позже, а пока — пока была дорога, и не было ей конца и края…

Не успели проехать и километра, как неожиданно вынырнул «мессер». Мы высыпали в небольшой кювет. Пулемет хлестнул по дороге, выбив желтую пыль. Мы сели в кузов, и машина лихорадочно рванулась вперед. Вскоре показался «мессер» и тут же за ним наш истребитель. Не успели мы затормозить и спрыгнуть на землю, как наш «И-16», уже дымясь, садился рядом с нами, подпрыгивая на неровной поверхности. Неуклюже подскочив на рытвине, он скапотировал и перевернулся вверх колесами. Летчик выскочил из-под фюзеляжа, побежал в сторону. «Мессер», низко пикируя, прострочил «И-16» из пулемета, и он вспыхнул, загорелся ярким пламенем.

Все это произошло быстро и неожиданно. «Мессер» вернулся еще раз и после повторной длинной очереди по горящему самолету взмыл свечой вверх.

Мы взяли летчика и отправились дальше. Он оказался совсем мальчиком с розовым смешливым лицом, с огромной шишкой на лбу и широким кровавым шрамом на щеке. Он грубо ругался. От него мы впервые узнали, что наши истребители сильно уступают по боевым качествам «мессершмиттам». А мы-то считали, что лучше нашей авиации нет на свете…

Чумак оказался хорошим водителем. За дорогу он научился виртуозно маневрировать. Увидев издали самолет, он останавливал автомобиль и дожидался, пока «мессер» не выйдет на него в пике. Тогда, мгновенно набирая скорость, вырывал машину вперед, и летчик вгонял длинную очередь пулемета в пустое место на дороге. Упрямый гитлеровец шел на новый заход, рассчитывая на маневр Чумака, а он, подождав пике, резко сдавал автомобиль назад, и летчик еще раз разряжал пулемет по асфальту, и так до нового захода, до нового «мессера»…

Насмотревшись до боли в глазах на небо, навалявшись до боли в боках по кюветам, предельно устав и измучившись, мы добрались до маленького разбитого бомбами хуторка. Все дома были покорежены, не успевшие убежать жители сидели в глубоких, вырытых в земле щелях. Наш приезд вызвал у них бурю негодования: мы своей полуторкой привлекли два «мессершмитта». Пришлось ехать дальше.

Солнышко катилось с нами рядом по горизонту, освещая наши похудевшие, измученные лица. Наконец в стороне от дороги мы увидели стог сена и старые полуразрушенные саманные стены. Полуторка очень удобно замаскировалась между трех стен. Здесь решено было заночевать. Натаскали душистого сена и устроили уютный ночлег. Все так устали, что, даже не перекусив, завалились спать.

Небо опустилось низко-низко, а на севере горизонт заполыхал зарницами, доносился грохот тяжелой артиллерии. И мы никак не могли уснуть. Сердце скребла тревога. К тому же нас одолели полевые мыши, их было множество, и все они лезли под наши плащ-палатки.

На другой день с утра все повторилось. Мы медленно продвигались вперед, маневрируя под огнем немецкой авиации. Нам удалось снять пикирующий «мессер». Сквозь прозрачный колпак можно было хорошо рассмотреть немецкого пилота. Это было лицо врага. Но мы не сняли главного в облике этого врага — его «деяний». Не запечатлели на пленке того горя, страданий, которые принес людям этот сытый, холеный убийца. Научиться раскрывать сущность явлений, делать выводы — все это еще было впереди.

Наконец нам удалось найти Первый Перекопский отряд морской пехоты. Он расположился недалеко от деревни Ассы. Совсем рядом с нашей ночной стоянкой.

Было решено полуторку с вещами оставить там, а дальше, взяв необходимую аппаратуру, идти пешком. Мы с Рымаревым отправились к морякам, а Корошевич с Асниным пошли в другое подразделение.

Нас встретил старший политрук.

— Что вы тут бродите в полный рост! — набросился он на нас. — Вы же рискуете сами, не говоря о том, что демаскируете наше расположение…

Действительно, мы шли между окопами, в которых лежали матросы с пулеметами и автоматами. Неужели немцы рядом? Мы легли на землю.

— Будем знакомы — комиссар Первого Перекопского отряда моряков Аввакумов…

Комиссар, слушая нас, следил взглядом усталых глаз за рыжим муравьем, тащившим черного жука по сухой закраине окопа. Аввакумов оказался не таким уж строгим и мрачным человеком, как мы вначале подумали.

— Почему в вашем хозяйстве такая тишина? — спросил я комиссара. — Будто все вымерло кругом…

— Немцы подтягивают резервы. Ждут танковую дивизию, вот тогда и зашумят.

— Товарищ комиссар, кого бы вы могли вызвать из ваших пехотинцев, особо отличившихся в бою?

Комиссар взглянул на часы.

— Пойдемте на КП, там я вам представлю одного матроса. Будьте осторожней. Кое-где придется ползти на животе… Сегодня снайперы сняли у нас двоих. Один умер…

Через полчаса мы добрались до землянки, хорошо замаскированной выцветшей травой.

— Срочно пришлите на КП автоматчика Ряшенцева… — Усатый старшина положил трубку на зеленый ящик полевого телефона и трижды крутанул ручку.

— Этот мальчик — я говорю о Ряшенцеве — спас мне жизнь. Кстати, он имеет какое-то отношение к вам, киношникам, — не то работал на студии, не то учился, — рассказывал комиссар.

— Автоматчик Ряшенцев прибыл по вашему приказанию, товарищ старший политрук! — вытянулся в струнку совсем юный круглолицый матрос в каске и с новеньким автоматом на груди.

— Вольно, можете сесть. Расскажите товарищам, за что вы представлены к ордену боевого Красного Знамени.

Парень смущенно помялся у двери. Потом присел на ступеньки землянки, снял каску. Под ней оказалась помятая бескозырка. «Беспощадный» — было выведено золотом на черной ленточке.

Мы оба невольно улыбнулись — настолько не соответствовало грозное имя детски наивному выражению лица матроса.

— Как вас величать, товарищ Ряшенцев?

— Костя… Константин Михайлович, — поправился матрос и залился румянцем.

— Так вы, кажется, тоже киноработник? — спросил Дима.

— Да… Да, собственно, нет. Еще не успел им стать… Меня призвали с первого курса ВГИКа…

— Мы с капитаном Рымаревым тоже гиковцы. Ну, Костя, как же вы спасли жизнь нашему комиссару?

Костя опять смутился. Комиссар улыбнулся.

— Ну ладно, я сам расскажу.

И он стал рассказывать так, будто выучил очерк из фронтовой газеты:

— Первого сентября наш отряд получил приказ перейти в контрнаступление на деревню Ассы и занять господствующую высоту. Немцы сосредоточили против нас большое количество пулеметных точек и гнезд автоматчиков. Наш батальон выбил их из деревни. Увлеченные преследованием врага, матросы выскочили на окраину. Домики остались позади. Мы бежали вперед, прочесывая сады и огороды. Неподалеку от меня бежали Ряшенцев и матрос Ружанский. Мы пересекали капустные гряды. Бежать было очень трудно — мешали большие скользкие кочаны. Вдруг где-то рядом резко затрещали автоматы — один, другой, запели пули, кроша капусту. Мы, как по команде, упали между грядок. Только потом я почувствовал, что ранен…