Георгий Черчесов - Прикосновение

Так Руслан и стал жить новыми заботами в другом ритме. Прошло много месяцев, прежде чем он понял, что у отца был свой расчет. Будь Руслан проницательнее, он мог бы, конечно, и раньше догадаться о его замысле… Ну, хотя бы в тот день, когда его, Руслана, обсуждали на собрании. Но, видимо, это к лучшему, что Руслан не додумался до этого, ибо обида на отца помогла ему удержаться от принятия рокового решения…

В то утро у него случился, как любят в таких случаях говорить шоферы, прокол, то есть брак. Руслан уже неделю сам клал стены. Но если первые дни он, помня наказ Соломона, каждые полчаса честно проверял кладку, то в тот день, воспользовавшись непонятным отсутствием бригадира и Мисоста, решил установить рекорд. Сладкая мысль кружила голову: «Они придут и ахнут: неужто наш паренек так постарался?!»

Они и в самом деле ахнули.

— Ты что?! — заорал Соломон на Руслана. — Вздумал позорить всю бригаду?!

И не кричи он — было видно, что оба они не в духе.

— Ну и натворил! — вскипел Мисост. — Где твои глаза? Это же не работа. Полдня потеряем, пока исправим твой брак.

На крик прибежала и Надя. Оглядев стену и заметив ошибку, она молча потупилась.

' — Он забыл, на какую стройку его взяли! — опять закричал Соломон и обрушился на Руслана: — Это же стройка первой советской пятилетки! Забыл? Здесь место лучшим из лучших! Посмотри, сколько народу толпится у ворот, — а мы взяли тебя! Не ценишь этого!

— Ценю, — едва слышно вымолвил Гагаев.

— Если бы ты ценил, то помнил, что такое наш комбинат для всей страны, — сурово сказал Мисост. — Он будет крупнейшим в Европе комбинатом.

— Знаю.

— А куда пойдет продукция комбината, знаешь? — взревел Мисост и стал перечислять, ничуть не смущаясь тем, что все строители знали это наизусть: — Где нужен крахмал? Глюкоза? Патока? Экстракт? Не знаешь? Молчи — не знаешь! Без них нельзя приготовить ни конфеты, ни чернила, ни мыло, ни клей, ни картон, ни пирожные, ни лекарства!.. Что я упустил, Соломон!

— А всего и не перечислишь, — сказал гордо Соломон. — Ждут нашу продукцию и пищевая промышленность, и текстильная, и кондитерская, и медицина… Все ждут. Нетерпеливо ждут… Вот ты, Руслан, на половину суток задержал пуск комбината. На половину суток! А представь себе, что такое двенадцать часов. Если все виды промышленности взять, то за это время ого сколько товаров можно было произвести с помощью нашей продукции!

Они долго бы еще внушали ему, как пагубен его поступок, но что-то мешало им, и Мисост махнул на Руслана рукой:

— Эх ты! Опозорил нас, опозорил… — И деловито спросил бригадира: — Сзывать людей на собрание?

— Не надо собрания, — внезапно попросила Надя и твердо заговорила: — Больше брака не будет.

Соломон тяжко вздохнул:

— Будет собрание. По другому поводу. Более серьезному для тебя, Руслан. — И кивнул Мисосту: — Зови народ. — А когда Мисост отошел, попросил Надю: — И ты, Надя, оставь нас на минутку.

Бригадир взял Гагаева за локоть, повел в сторону, Руслан разволновался. Чего еще могло случиться? Кажется, он больше ни в чем не провинился. Или есть какой-нибудь грех? Но какой? Он стал торопливо перебирать скудные впечатления однообразных дней, выискивая, что же могло навлечь на него гнев Соломона ц Мисоста…

— Ты вот что, — прервал его мысли Соломон: — Ты помни: за дела родителей сын не отвечает. Ясно?

— С отцом что-то случилось? — вздрогнул Руслан.

— Случилось, — сказал бригадир и посмотрел ему в глаза. — Беда нагрянула… — И взмахнул резко рукой: — Но он сам виноват! Сам!

— Что с ним? — нетерпеливо спросил Руслан. — Что случилось?..

А случилось то, что давно уже назревало. Что не могло не случиться…

…Тотырбек с нетерпением ждал, когда же Умар одумается, подастся в колхоз. Но произошло неожиданное: к нему приехал из Хохкау Тузар Тотикоев. Приехал тогда, когда уже заканчивали сев. Сразу было видно, что он поджидал, когда Тотырбек возвратится с полей и окажется в правлении.

— Некогда мне, надо завершать сев, говори, зачем приехал, — грубовато сказал Тотырбек: прошлое не так легко забывается.

— Совета твоего жду, — сказал смиренно Тузар.

— Что-то зачастили Тотикоевы ко мне за советом, — усмехнулся Тотырбек. — В прошлый раз так и не понял, угрожать мне вздумали или действительно совет спрашивать пришли. Странный тот получился разговор, очень странный…

— Мы всегда к тебе относились как к другу нашего брата Таймураза, — напомнил Тузар. — Пока не началось все это…

— Относились хорошо, пока я вам нужен был, — возразил Тотырбек: — И брат твой только о себе думал. Нет, все вы, Тотикоевы, не в своем уме.

— Зря ты оскорбляешь нас, — покорно сказал Тузар. — Просто мы не ту дорожку избрали…

— Дорога волка всегда в лес ведет, — заявил Тотырбек.

— Попытаемся выбрать другую. И я верю, что ты нам поможешь, Тотырбек. Что скажешь, если я… подам заявление в ваш колхоз?

Чего-чего, а этого Тотырбек никак не ожидал. Он даже онемел от такой наглости Тотикоева. После всего, что случилось, он еще смеет в их трудовую семью проситься!

— Думаешь, Тузар, о чем говоришь? — пристально посмотрел на Тотикоева.

— Думаю, — смело встретил его взгляд Тузар, — Не только о себе, но и о будущих Тотикоевых… Дети подрастают, и теперь от нас с тобой, Тотырбек, зависит, как им жить дальше. Если в стороне от всех будут, то вольно или невольно волками станут. Если же я вступлю в колхоз, — смотришь, и им это пойдет на пользу, и они свяжут с колхозом свои мечты… Так что от твоего слова зависит, друзьями будут наши дети или врагами…

Тузар умолк. Хитрец, со своих плеч сбросил ношу и взвалил ее на него, Тотырбека. А сам стоит с таким видом, будто свой долг выполнил. Хитрый… Как ни неприятно видеть перед собой Тотикоева, а приходится признать, что Тузар прав. Прав, потому что сегодня решается, как будут выглядеть Хохкау и Ногунал, как будут друг к другу относиться будущие поколения… Кто знает, может быть, жизнь выбьет из Тотикоевых всю дурь, сделает их настоящими людьми. Ведь не все в их фамилии были такими, как Батырбек. Достаточно вспомнить хотя бы Асланбека, мудрого и благородного старца. Прав Тузар, прав, не надо идти на поводу у своих чувств, а следует трезво оценить все за и против.

— Я понимаю, что много я не дам колхозу, — вновь заговорил Тузар. — Земли у меня мало, лошадь одна. Но и я, и мужчины, и женщины нашей фамилии будут работать не меньше других. В лени нас никто никогда не упрекал.

И это верно. Тотикоевы не ленивы. И все-таки Тотырбек нерешительно замялся:

— Прошлое над вами черной буркой витает…

— Прошлое? Советуешь нам жить прошлым, товарищ председатель? А к настоящему веры у тебя нет? Почему оглядываешься? Или невыгодно тебе смотреть на нас? Возьмешься по нынешним делам судить о людях, придется тебе принимать меры к мужу твоей сестры — Умару…