Борис Четвериков - Котовский. Книга 1. Человек-легенда

— Это, по-видимому, формалист, — говорила Ольга Петровна. — Надо написать ему требование на «кавседельную кожу». Это ему понравится! Бюрократы любят загадочные выражения: снабдив, продорган, продлетучка.

На следующий день Котовский вернулся торжествующий:

— Клюнуло! Выражение «кавседельная кожа» так его потрясло, что он немедленно наложил резолюцию: «Выдать».

Кожа заполнила всю комнату. Ночи напролет Котовский, Савелий и Миша кроили седла. Ольга Петровна помогала им.

Семилинейная лампа воняла керосином. На руках натерлись мозоли. Первое седло вышло неказистое. А потом научились!

— Комбриг обязан все уметь! — сказал Котовский. — Искусство побеждать заключается в том, чтобы преодолевать проволочные заграждения, бюрократизм чиновников и упорство врага!

В первое время наскоро собранные красные части сражались бесхитростно. Бросались на врага и дрались. Если враг бежал, преследовали. Если оказывал сопротивление, отступали сами. Бесшабашная отвага, дружный порыв — вот все, что они могли противопоставить в те дни опытности врага.

Это длилось недолго. Народ выдвигает в грозный час полководцев, и в грохоте сражений обнаруживается их прирожденный военный талант.

Был у Котовского помощник начальника штаба Георгий Садаклий. Усики Садаклия говорили о том, что он заботился о своей наружности, а морщинистое лицо, мешки под молодыми, яркими глазами свидетельствовали о нелегком жизненном пути. Типичный интеллигент, неизменно деликатный, сдержанный, всегда со всеми на «вы» и всегда сохраняющий собственное достоинство, Садаклий помимо обширных знаний и доброго сердца обладал еще одним несомненным качеством: он был безоговорочно предан революции, предан весь, до мозга костей.

По образованию юрист, по чину прапорщик. С юридического факультета принес склонность к рассуждениям. В школе прапорщиков получил военные знания, которые успел укрепить и выверить во время войны с Германией, в четырнадцатом году. Был он прилежен, точен, в ведении дел строго придерживался формы. И как все в бригаде Котовского, любил своего командира.

Нередко, приступая к составлению оперативной сводки, Георгий Садаклий заводил беседу о высоких материях, задавшись целью передать Котовскому все то, что знал сам.

— Вы думаете, — начинал он обычно беседу, — в четырнадцатом году генштабы были на высоте положения? Они верили, что достаточно воспроизвести образны военного искусства Мольтке — и победа обеспечена. Они ошиблись! То, что превосходно вчера, сегодня уже негодно.

— Сказать короче, — останавливал Котовский, — они воевали плохо?

Котовский подсмеивался над книжным языком Садаклия, но уважительно относился к его эрудиции. А ведь Садаклий на самом деле много чего знал, и если уж знал, то обстоятельно.

— Идеей действий против флангов пронизаны почти все операции маневренного характера этой войны… Охват, обход, концентрическое наступление, окружение противника…

— Постой, постой, давай как-нибудь проще. Ну вот — против флангов. Разве это не годится?

— Решающим фактором победы, товарищ комбриг, является общее превосходство сил, военно-технических средств и экономики.

— Это и маленьким понятно: если вас больше, то нам плохо, а вам хорошо!

— Спрашивается, какие поправки внесла война? Без разведки вообще нельзя воевать. Разведка, взаимодействие родов войск и тщательная маскировка — вот ключ к победе.

— Хорошенький ключ! Это целая связка ключей!

— Затем значение огня. Война становится громче. Однако господствует не пушка, не винтовка, а пулемет. А стрелковая цепь?! Война раз навсегда сдала в архив линейные боевые порядки. Только глубина! На смену «цепям» пришли «волны», их сменили «группы». Стихийно зародилась «тактика воронок»: перебегать от воронки к воронке и каждую воронку превращать в редут. Техника спешит на помощь, и в пехоту внедряется легкий пулемет. Возрастает значение ближнего боя в лабиринте окопов. И что же? На вооружение поступает ручная граната. Вы видите, как это получается? Нужна гибкость, находчивость, воля к победе, прозорливость, стремительная осторожность, осторожная стремительность…

— Довольно! И половины этих качеств достаточно, чтобы победить мир!

Котовский уверенной, твердой рукой ведет свои полки. Но предварительно он часами просиживает над картой. Карта оживает, превращается в кудрявые рощи, в поля, овраги, в холмы, по скатам которых придется тащить орудия…

Чтобы оживить эти линии и кружочки, разведка собрала подробные сведения. Разведке Котовский уделял много внимания. Нужно соразмерить силы, нащупать слабое место противника. Нужно учесть и наличие боеприпасов, и резервы, и тыл… Даже качество овса в торбах.

Когда он шел в атаку, у него были взяты на заметку и промахи врагов, и состояние погоды, и туман, и новолуние, а также особенности бойцов и каждого командира. Все должно было служить победе. И все служило победе.

Первое задание вновь сформированной кавалерийской бригаде — взять Вознесенск, закрывающий дорогу к Одессе. Разведка сообщила, что в Вознесенске сосредоточено много войска. Кроме Четырнадцатой дивизии там Сорок седьмой Украинский и Сорок восьмой Волынский полки белогвардейцев.

— Ну, Федор Ефимович, — сказал Котовский, пожимая руку Криворучко, будет нам с тобой куча дел! Как твой Четыреста второй?

— Сейчас полк хорошо укомплектован.

— Погодка отвратная! Когда крещенские морозы полагаются?

— Крещенские уже прошли. Это какая-то добавочная порция, сверх нормы.

В снежную метель шли полки, преодолевая сугробы. Ветер неистовствовал, пурга разыгралась такая, что в двух шагах ничего не было видно. А тут еще белые открыли ураганный огонь из всех батарей, из всех бронепоездов и вслед за тем перешли в наступление.

Стыли замки у орудий, замерзала вода в кожухах пулеметов. Мороз захватывал дух. Снег залеплял глаза, закручивался в бешеной свистопляске. Там, где только что была равнина, вырастали сугробы. Они передвигались, взвихривались, превращались в снежную пыль… Все крутилось, неслось, рвались снаряды, где-то кричали «ура», но ветер подхватывал и уносил крик в степные просторы, где-то брали противника в штыки, но впереди оказывались только степь да ветер…

На берегу Буга спешились, зарылись в снег. Дали подойти противнику вплотную и встретили пулеметным огнем.

Сама непогода сыграла службу. Прицел артиллерии был из-за метели неверный, снег оказался хорошим средством маскировки, ночь и метель позволили незаметно подойти к городу — и город был взят.

На станции стояли безмолвные бронепоезда. На улицах валялись неубранные трупы…