Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец [Первое издание, 1930 г.]

Пелагея поднялась с бревна и тихо побрела домой, стараясь не попадаться на глаза крестьянам. Ведь она не могла ответить на их вопросы, зачем продана телка — ее радость и надежда.

Джек пришел на станцию за три минуты до отхода поезда. Он выбрал себе место в самом набитом вагоне и за время пути ухитрился завернуть несколько папиросок из чужой махорки. Махорка отчаянно драла горло, и, кажется, это больше всего нравилось Джеку. После каждой новой затяжки он веселел. Покуривая табачок он внимательно слушал мужиков и только изредка задавал вопросы.

В город Джек приехал в три часа. Тут же на вокзале он узнал адрес сельскохозяйственной лаборатории. Чтобы поспеть туда до конца занятий, он нанял извозчика за рубль. В лаборатории он просил срочно произвести анализ земли, взятой с огорода.

Потом пошел, не спеша, по городу, зашел в магазин и купил две пары носков и перемену белья. Из магазина направился в баню, а из бани прямо в кино. Шла картина из американской жизни «Конь серебряный», и Джек два раза просмотрел картину. Ночевал он в доме крестьянина.

На другой день с раннего утра Джек начал ходить по учреждениям. Побывал он на метеорологической станции, в земельном отделе, на складе удобрений и только к концу служебного дня попал в лабораторию. Получив анализ земли, он вдруг страшно обрадовался, запел, выскочил на улицу и спросил у милиционера, где телеграф. До телеграфа бежал бегом. Всунул голову в телеграфное окошко и громко закричал:

— Можно дать телеграмму в Маргетт?

Пожилая телеграфистка надела очки, посмотрела на Джека и удивленно спросила:

— Где это Маргетт?

— В Висконсине.

— Где это Висконсин?

— В Американских соединенных штатах.

Телеграфистка справилась в книге и ответила, что, конечно, телеграммы в Америку принимаются, но что она лично за двадцать семь лет службы никогда не отправляла депеш на такое большое расстояние.

На Джека это не произвело никакого впечатления. Он потребовал бланк и написал несколько строчек по-английски. Телеграфистка сосчитала слова и заявила, что телеграмма обойдется в шестнадцать рублей пятьдесят копеек. Не говоря ни слова, Джек отсчитал деньги.

Телеграмма, которую он послал, была следующего содержания:

«Send quickly ten grams North Virginia В».

Дальше следовал адрес Джека на Вик, в Чижи. Адресована телеграмма была в Маргетт, на лесные разработки Коллинза, Чарльзу Ифкин.

Джек хотел приписать к этой коротенькой телеграмме еще четыре слова: «раньше осени не увидимся». Но пораздумав, он этих слов не приписал. Они стоили три рубля, а за три рубля можно было купить градусник.

Эта телеграмма была первой весточкой, которую Джек послал Чарли о себе после приезда в СССР. Впрочем, по ней Чарли мог уже судить, что Джек укрепился на земле.

Джек вернулся в деревню вечером. Кроме градусника, он принес с собой пачку старых газет и кило серы. Велел матери на другой день готовить обед у соседей, а сам с помощью Катьки заклеил в избе щели газетами. Утром запалил серу во всех углах, запер двери и тоже заклеил их газетами.

Сера горела целый день, и дым тонкими синими струйками пробивался через соломенную крышу. Вся деревня собралась смотреть на это невиданное зрелище. Говорили, что возможен пожар. Но никакого пожара не случилось. А когда к вечеру сера потухла в избе, Джек велел матери и Катьке мыть пол и стены горячей водой и выносить мертвых тараканов.

Тараканов и клопов вынесли целый котел. В избе пахло серой неделю. За эту неделю Джек остругал рубанком избу изнутри и сделал петли на окне, чтоб оно открывалось.

Кроме того, он вывез из хлева весь навоз на картофельное поле и в хлеву прорубил окно.

НАСТУПИЛ март месяц.

Лучи солнца заметно окрепли, стали ярче и прямее. Они давили на снег в поле и огороде, и снег с каждым днем опускался все ниже и ниже, и, как оспой, покрывался мелкими хрустальными ямочками. Вокруг яблонь появились проталины. Вороны, распушив хвосты, завозились на деревьях: ломали тонкие веточки и спешно ремонтировали гнезда. В овраге, за картофельным полем, синицы зазвенели бубенчиками.

Целых два дня Джек с Катькой расчищали на огороде площадку. На носилках они перетаскивали снег в погреб и там утрамбовывали его ногами. Пелагея ничего не имела против того, что Яшка набил ей погреб. Но она не могла понять, зачем нужна ему площадка. А сам Джек не говорил ей об этом ни слова.

Он вообще сделался очень молчаливым за последнее время. С матерью и ребятами почти не разговаривал. Зато каждый вечер ходил в Чижи, в Вик, и там справлялся у секретаря, нет ли на его имя писем из Америки. Писем не было, и над Джеком подтрунивали в Вике. Вместо письма ему давали газету, которую редактор высылал аккуратно. Джек забирал газету и шел к Скороходову, где читал вслух все статьи, от начала и до конца.

В газете много писалось о деревенских делах. Там были сведения о том, где составилась коммуна, где крестьяне сообща купили сепаратор или перевели коров в теплый хлев. Попадались заметки и о том, что в таком-то селе кулаки стреляли в селькора картечью. Заметки эти были составлены в грозном тоне, но Скороходов почему-то всегда подмигивал и хохотал, а потом тут же принимался ругать кулаков.

Джека все эти новости интересовали мало. Он искал в газете справок о мировых ценах на пшеницу, об урожае в южном полушарии. Скороходов смеялся над ним и кричал, что это никому не нужно. Но Джек разъяснял, что урожаи в Австралии и Аргентине влияют на цены во всем мире. О мировых ценах в советской газете не писали, и Джек, прочитав всю газету до конца, оставался неудовлетворенным. Его беспокоила мысль, не случился бы в этом году кризис с зерном в Америке. Ведь это могло отразиться на летнем заработке Чарли.

Вся деревня теперь уже знала со слов Пелагеи, что Джек ходит в Вик за письмом из Америки и не получает его. Над Джеком потешались и ребята, и девки. Они не могли простить ему его молчаливости и того, что он водил компанию с Павлом Павловичем Скороходовым. Когда Яшка шел по деревне, редкий парень упускал случай, чтобы не закричать ему вдогонку:

— Эй, Яша, постой-ка: дело есть.

— Ну?

— Скажи, пожалуйста, какие новости в Америке? Почем там керосин, не знаешь? Письма-то, говорят, оттуда год идут…

Джек ничего не отвечал, морщился и шел дальше темнее тучи. Отсутствие вестей от Чарли его волновало.

А тем временем солнце топило последние остатки снега, и крестьяне повезли навоз на поля. Пелагея мучилась, что им нечем в этом году удобрить землю: ведь весь навоз лежал на картофельном поле, и Яшка запретил к нему прикасаться. Однажды она вздумала намекнуть сыну, что без удобрения у них поля не родят. Может быть, в Америке сеют и без удобрения, но здесь нельзя никак.