Ион Друцэ - Избранное. Том 1. Повести. Рассказы

— Да вот же еще одна! Тебя как зовут? Сколько классов? Занеси ее немедленно в список!..

«Господи, — подумала Русанда, — с ними только свяжись! Чуть что и уже заносят тебя в список…»

Вернулась домой тихая и больше не пыталась участвовать в общественных баталиях села. Единственное, что ей осталось, — это заходить почаще к тетушке Фрэсыне, рассказывать ей сельские новости, помогать ловить цыплят, которые уже подросли, да подсчитывать по квитанциям, какая за ней осталась недоимка.

И сегодня собралась пойти к ней, но сперва нужно покончить с домашними делами.

С картофелем она наконец управилась, но ее ожидал потухший огонь в очаге и ведра стояли сухими. Ох, сколько всяких дел летом! Ни постоять, ни вздохнуть.

Когда высохли платочки, развешанные на веревке, Русанда вынесла из дому стул и взобралась на него, чтобы снять их. Не знала она ничего и ничего не подозревала, да откуда же она могла знать, что делается у нее за спиной? Сняла платочки, но не слезла со стула — взяла и посмотрела во двор к тетушке Фрэсыне.

Посмотрела, что же вы думаете? Приехал бадя Георге.

Увидела — телега стоит во дворе.

Собрала платочки и бросилась в хату. Ох, сколько всяких дел летом! Ни постоять, ни вздохнуть.

Следом за ней бегала курочка, волоча по земле крыло, — видно, вздумала полакомиться соседскими помидорами и пострадала за это.

И проголодалась, бедняжка, и крыло подбито, и как тут зерна искать, когда крыло болит? Подожди, сейчас тебя накормят…

Русанда положила в карман кусочек хлеба и снова вышла во двор.

— Цып-цып-цып! Куда же она делась?

Но нет у нее времени искать курочку, нет ни минуты времени. Некогда сидеть сложа руки и думать о чем-нибудь, кроме работы. Сейчас она знает, что ей делать. А вот вечером, что ей делать вечером? Ждать дома бадю Георге или лучше пойти в клуб и там встретиться с ним?

«Добрый вечер!»

«Добрый вечер!»

Подадут друг другу руки? Кто знает, может, подадут, а может, и нет. Когда не видела парня целых пять дней, можно и руку ему подать, что же в этом плохого?

«Ну как ты провела эти дни?»

— Цып-цып-цып! Куда же она делась, эта дурочка?

И когда заиграет музыка, Георге подойдет и встанет рядом.

А когда уломают старика Дэндуцэ и он достанет свою древнюю скрипку, они закружатся в танце, а девчата кругом будут диву даваться:

«Смотри, словно околдовала!»

Пусть себе шепчутся сколько угодно, а они будут танцевать. А когда дойдут до дверей библиотеки, Георге спросит тихо:

«Скучала?»

«Я?»

Он улыбнется: знает, когда она говорит неправду, и ловит ее на месте. Потом она спросит:

«А почему вы ездили так долго?»

«Потому что в лесу много дров…»

И оба засмеются, а Веруня будет удивленно смотреть на них: почему они смеются? — и станет ощупывать свои ленты, не развязались ли.

— Цып-цып-цып! Будто сквозь землю провалилась!

Из клуба они выйдут вместе и пойдут одни, потому что оба живут на одной магале и никому с ними не по дороге.

И когда уже будет совсем поздно, Русанда запрячет руки в рукава.

«Бадя Георге, когда мы еще встретимся?»

«Когда захочешь».

«Когда захочу? Завтра утром».

«Ну и что ты думаешь? Приду».

«Приходите. Я найду вам работу».

«Если ты заставишь меня щипать перья, то не приду».

«Я сама буду их щипать, а вы посидите возле меня и будете следить, чтобы их не унес ветер. Если он унесет пушинку, пойдете за ней хоть на край света».

И потом:

«Бадя Георге, а почему вы не бросите курить?»

«Брошу, когда женюсь».

«И это когда будет?»

«Когда созреют гроздья винограда».

«Разве у вас в саду, или в поле, или еще где водятся кусты винограда?»

«Сладкие гроздья — дело невесты, а не дело жениха…»

И она спрячет лицо у него на груди — ох и хитер же!

— Цып-цып-цып!

Курочка выбежала из-за хаты, кончиком крыла вычерчивая кривую линию по серой пыли.

— Пришла наконец! Проголодалась? Не говорила я тебе?

Русанда стала крошить хлеб, а курочка подбирала крошки и все кружилась на месте: боялась, как бы не подскочила на помощь какая-нибудь из ее подружек.

Вернулась из села тетушка Катинка с чесалкой под мышкой.

— Ты, дочка, в своем уме?

— А что?

— Зачем ты ее кормишь, не видишь — курица Васыле?

Вдруг крошки перестали падать на землю, и удивленная курочка посмотрела вверх, чтобы узнать, в чем дело. Но вскоре они посыпались снова.

— Ну и что с того, если Васыле?

— Как что! Не должна же я кормить кур со всего села?

— Со всего села! Боже, как вы иногда говорите, мама, не подумавши. Позавчера удивлялись, отчего это тучи собрались, а дождя не было ни капли. Потому и не пошел — уж очень злые люди стали.

Тетушка Катинка пошла в дом, бормоча что-то и стороной обходя Русанду, чтоб не напугать курочку.

Давно зашло солнце, давно зажглись огни в окнах и уже начали гаснуть, давно парни с девушками прошли в клуб, давно молчит калитка, ожидая, когда зашепчется тополь, но и тополь молчит. Изредка показывается какой-нибудь прохожий, но не замедляет шагов у их калитки, торопливо проходит мимо. И снова тишина. У бади Васыле во дворе на летней печке готовят ужин. В квадрате света появляется то лицо, то рука. Бадя Васыле сидит где-то рядом и рассказывает:

— Мы трогаемся на заре. С документами, как положено…

Теперь недели две будет рассказывать, как они ездили за дровами. Для тихой сельской жизни пятидневные поездки — это эпопея.

В клубе играет гармошка. До клуба такая короткая дорога, и так скоро они бы дошли. Но он не приходит. Был далеко и приехал, а теперь близко — и не приходит. Пять дней она его ждала, а теперь осталось несколько минут, и она не может больше ждать. Вот не может, и все. То выйдет во двор, то вернется обратно в дом, то снова выйдет.

— Ты куда нарядилась? Может, в клуб?

— Хочу пойти.

— Так иди, чего стоишь?

Хотелось бы ей, чтобы на ее месте был бадя Георге, — посмотрела бы, как он выкрутится.

— Еще не поздно…

И снова вышла. Конечно, до клуба она может дойти и одна — и не страшно ей, и клуб недалеко, но внизу, у моста, ходят парочки, и она должна будет уступать дорогу. А раньше другие уступали дорогу им.

Но было уже поздно, и она пошла.

Едва дошла до моста, услышала громкий смех — молодежь высыпала из клуба на улицу, стала расходиться. Погас свет в окнах, кто-то, гремя ключами, закричал:

— Петря, подожди!

Идут.

Русанда постояла несколько секунд на узкой тропинке. Стояла одна в ночной темноте, потом побежала назад, вошла во двор, прислонилась к калитке. Если он был в клубе, то обязательно пройдет мимо.

Смех, крик. Все ближе, ближе. Может, лучше войти в дом? Все увидят, что она одна, что нет возле нее Георге… По селу уже ходят слухи, что у них все кончено, — что ж, если он хочет разорвать ее сердце…