Мария Красавицкая - Если ты назвался смелым
- Название:Если ты назвался смелым
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1963
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Красавицкая - Если ты назвался смелым краткое содержание
После окончания школы Рута не прошла по конкурсу на строительный факультет и решила пойти работать на стройку и жить в общежитии, чтобы не стеснять новую семью отца. Советская повесть о поиске своего призвания, работе и любви. Печаталась в № 4 и 5 журнала «Юность» за 1963 год.
Если ты назвался смелым - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И он ложится… на соседнюю лавку. Слушаю, как он дышит. И он тоже не спит — тогда дышал бы ровно, глубоко. А он затаился. Нет, не спит.
Гудит в печке пламя. Потрескивает что-то в жестяной трубе.
Лежу и беззвучно плачу, плачу в жесткую свою подушку. Плачу до изнеможения. Со Славкиной лавки не доносится ни звука, ни скрипа. Наверно, уснул. Незаметно засыпаю и я.
Просыпаюсь оттого, что в печке весело потрескивают дрова.
Я одна. Славки нет. Только куртка его лежит у меня на ногах.
Робкий рассвет смотрит в окошко. Встаю. Умываюсь.
На печке горячий чайник. Но до еды ли мне? Иду во двор.
— С добрым утром! — приветствует меня сверху Славка.— Как спалось? — Мне чудится издевка в его голосе.
— Спасибо.
И снова я расстилаю раствор, кладу кирпичи. Славка укладывает их в стенку. Поторапливает:
— Жми, Рута, жми! До прихода ребят надо закончить!
Вот и красные кирпичи пошли вперемежку с белыми. Славка остановился передохнуть, закурил. Выпустил несколько красивых колечек дыма, последил за ними глазами. Потом глянул на меня. Только теперь я заметила, какие усталые, обведенные кругами у него глаза. Посмотрел, отвел взгляд.
— Вот так, Рута.— Будто подвел последнюю черту под нашими отношениями.
Все виноваты!
Удивительный человек наш начальник участка Иван Алексеевич. Иногда смотришь на него — старик стариком. Голова совсем белая, с коротко остриженными волосами, круглая, как шар. Припухшие веки того и гляди опустятся на глаза, уснет на полуслове. Губы вялые, стариковские. Вид безразличный, равнодушный, усталый. А то вдруг, вмиг на глазах переменится, словно живой водой его спрыснули. И тогда глаза становятся совсем молодые, с хитрецой. Улыбается, шутками сыплет направо и налево.
Вот таким и явился он к нам в это утро. Наши еще не собрались. Мы со Славкой сидели в конторке. Иван Алексеевич посмотрел лукаво:
— Рано, рано пришел, Баранаускас. С девушкой! — Подмигнул веселым карим глазом.— И то пора кончать холостую жизнь.
Славка шутку не принял, суховато объяснил, в чем дело.
— Ай-яй! — Иван Алексеевич покачал головой-шаром.—Все исправили, говоришь? Как следует? Пойдем-ка, посмотрим.
Пока они ходили по стройке, собрались наши. Только Петьки не было.
— Устала?—пытливо глядя мне в глаза, спросил Лаймон.— Шла бы спать.
Какой там сон! Я насилу наших дождалась. Все-таки с ними легче мне!
— Буду работать,— ответила я Лаймону. Явились начальник и Славка. Ребята взялись было разбирать инструмент, рукавицы.
— Погодите,— сказал Иван Алексеевич.— Разговор есть. Садитесь.
Вытащил из кармана очки, лист бумаги, на котором что-то было напечатано на машинке.
— Вот такой приказ, ребята.— Начальник переглянулся с Лаймоном.— Параграф первый. Бригадира третьей бригады Грачева П.Е., согласно его личной просьбе, перевести бригадиром в отстающую пятую бригаду. Параграф второй. Бригадиром третьей бригады назначить каменщика Баранаускаса Ч. А.
Вот уж словно обухом по голове. Сидим, не смотрим на Ивана Алексеевича.
Он глянул поверх очков, сказал:
— Так я и знал: устроите панихиду. Нехорошо, ребята! Народ сознательный, понимаете, что у вас две матки в одном улье. А там, в пятой, худо. Понимаю, жалко вам Грачева. Но вот он-то, Грачев, сам понял: надо.
Иван Алексеевич долго распространялся, какой-де, Грачев хороший, как он поднимет пятую, отстающую.
У меня тоскливо сжималось сердце. Как же так? Если б Славка вызвался в пятую, отстающую, я бы это поняла и приняла. Но Петька, лопающийся от важности! Что же он-то может сделать там полезного?
Ребята молчали. Я подумала, что неправа. Они лучше меня знают Петьку. А я сейчас просто зла на него за вчерашнее, хотя во всем сама виновата. И если Тадеуш вступился за меня, то, наверно, потому, что пожалел. Куда бы я пошла со своим вторым разрядом, я, не умеющая проверить вертикальность стенки по отвесу?
И все-таки что-то во мне противилось, не соглашалось с мыслью, что Петька Грачев идет на помощь в отстающую бригаду.
Тем временем Иван Алексеевич оглядел нас еще раз по очереди, спросил устало:
— Ну, что ж молчите?
И тогда звонко, на всю конторку, расхохоталась Расма.
— Ой, не могу! — выкрикивала она.— Наш Петька— гагановец! [13] В 1958 году прядильщица Валентина Гаганова выступила инициатором движения за переход передовиков производства на отстающие участки, в 1959 году она стала Героем Социалистического Труда.
Ха-ха-ха!
Тадеуш толкнул ее: заткнись. Расма расхохоталась еще пуще.
— Не вижу ничего смешного! — проворчал Иван Алексеевич.
— Господи,— Расма насилу уняла смех,— да мы вчера выгнали его из бригадиров! Выгнали, понимаете, Иван Алексеевич! — Расма снова рассмеялась.
— Не болтай, Расма, чего не надо! — оборвал ее Тадеуш.
— Чего не надо? — изумилась Расма и вскочила.— За звание коммунистическое соревнуемся! — закричала она зло.— Сознательные! Из своей бригады вытурили, а в чужую, в плохую, иди на здоровье! Так и быть, смолчим, каков ты есть, Петька Грачев! Сору из избы не вынесем! Так?!
— Что тут у тебя происходит? — Начальник обернулся к Лаймону.
— Да ничего особенного, Иван Алексеевич… Брак случился…
— Знаю.
— Ну, Грачев погорячился. Ну, повздорили немножко.
— И все?
— Нет, не все! — Расма сорвала с головы косынку, тряхнула волосами, с презрением глянула на Лаймона. Перевела взгляд на Славку.— Ты-то что молчишь? Лучше я о тебе думала, Славка Баранаускас!
— Ну, Баранаускас? — строго спросил Иван Алексеевич, нахмурив густые, совсем белые брови.
— Пусть ребята,— угрюмо ответил Славка.— Я не буду. И так Грачев считает, что я под него копаю.
— Ну, братцы, я вижу у вас в самом деле неладно!
— Я расскажу,— сорвалась с места Ганнуля.
Она начала издалека, с тех времен, когда Петька сколотил бригаду. Иван Алексеевич согласно кивал седой головой: да, да, так было. Я недоумевала: что же это? Ганнуля защищает Петьку?
Нет, она не защищала. Просто Ганнуля не могла, не умела быть несправедливой. Да, когда-то Грачев был душой бригады. Теперь все изменилось. Ганнуля вспомнила и о том, как Петька начал бегать по совещаниям, отлынивать от работы. Как стал поднимать шумиху, как бригадирские обязанности свалил на Славку, а сам только рапортовал.
— Вы, Иван Алексеевич, тоже в этом виноваты,— сказала в заключение Ганнуля, и Иван Алексеевич невесело кивнул.— И мы все тоже виноваты: не одернули вовремя. Вот он и надумал теперь в гагановцы податься. Все равно из бригады уходить. А так со славой.
— Правильно Мацкевич сказала? — спросил Иван Алексеевич, рисуя пальцем узоры по клеенке.
— Правильно,— дружно, с облегчением вздохнули наши.
— А ты что скажешь? — спросил начальник у Лаймона.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: