Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

Зловещий образ Берлиоза незначительно изменялся в процессе работы над романом.

… Всемиописа …— Писательское объединение именуется в романе и всемирным, и всесоюзным, и московским… Сокращения его также разнообразны: Всемиопис, Вседрупис, Миолит, Массолит…

… Иван Николаевич Попов … под псевдонимом Бездомный .— Он же — Безродный, Беспризорный, Покинутый, Понырев, Тешкин… Собирательный образ, хотя в первых редакциях романа явно просматриваются черты Демьяна Бедного (К у з я к и н а Н. Б. Михаил Булгаков и Демьян Бедный // М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С. 392—410). В архиве писателя сохранилась папка с «сочинениями» Д. Бедного (вырезки из газет со стихотворными пасквилями).

Цыганские Грузины — район Большой и Малой Грузинских улиц.

… большую антирелигиозную поэму …— Антирелигиозная пропаганда, которая велась средствами массовой информации в 20-е гг., вызывала у Булгакова чувство негодования и брезгливости к ее инициаторам и исполнителям. Можно себе представить, какое чувство вызвало у Булгакова появление в печати весной 1925 г. («Правда», апрель—май) «Нового завета без изъяна евангелиста Демьяна». См. об этом подробно во вступ. статье.

… мания фурибунда .— Неистовая, яростная мания (л а т.).

Понтий Пилат — пятый римский прокуратор, управлявший Иудеей с 26 по 36 г. н. э. По Евангелиям и апокрифам, был вынужден против своей воли дать согласие на казнь Иисуса Христа. В коптских и эфиопских святцах 25 июня значится как день св. Понтия Пилата.

Погоня .— В первой разметке глав иное название: «Иванушка гонится за Воландом».

Ермолаевский переулок .— В 1961 г. был переименован в улицу Жолтовского.

Савеловский переулок .— С 1922 г. переулок стал называться Савельевским.

Николай Николаевич к Боре в шахматы ушли играть .— Один из самых близких друзей Булгакова Н. Н. Лямин, филолог, жил в Савеловском переулке в доме № 12, в большой коммунальной квартире. Эту квартиру Булгаков прекрасно знал, поскольку здесь он читал друзьям почти все свои произведения: «Белую гвардию», «Зойкину квартиру», «Багровый остров», «Кабалу святош». К Лямину Булгаков многие годы ходил играть в шахматы.

Боря — вероятно, Борис Валентинович Шапошников (1890—1956), художник; он познакомился с Булгаковым у Лямина в 1925 г. и с тех пор дружил с писателем многие годы.

… в так называемом доме Грибоедова …— Имеется в виду Дом Герцена (Тверской бул., д. 25). До 1933 г. в нем размещались Всероссийский Союз писателей и различные литературные организации, затем — Литературный институт им. А. М. Горького.

Народ этот отличался необыкновенной разношерстностью .— Видимо, Булгакову доставляло удовольствие поиздеваться над писательским цехом. В черновых тетрадях писателя сохранился небольшой отрывок на эту тему из главы, которая была уничтожена:

«— Дант?! Да что же это такое, товарищи дорогие?! Кто? Дант! Ка-ккая Дант! Товарищи! Безобразие! Мы не допустим!

Взревело так страшно, что председатель изменился в лице. Жалобно тенькнул колокольчик, но ничего не помог.

В проход к эстраде прорвалась женщина. Волосы ее стояли дыбом, изо рта торчали золотые зубы. Она то заламывала костлявые руки, то била себя в изможденную грудь. Она была страшна и прекрасна. Она была та самая женщина, после появления которой и первых исступленных воплей толпа бросается на дворцы и зажигает их, сшибает трамвайные вагоны, раздирает мостовую и выпускает тучу камней, убивая…

Председатель, впрочем, был человек образованный и понял, что случилась беда.

— Я! — закричала женщина, страшно раздирая рот.— Я — Караулина, детская писательница! Я! Я! Я! Мать троих детей! Мать! Я! Написала,— пена хлынула у нее изо рта,— тридцать детских пьес! Я! Написала пять колхозных романов! Я шестнадцать лет не покладая рук… Окна выходят в сортир, товарищи, и сумасшедший с топором гоняется за мной по квартире. И я! Я! Не попала в список! Товарищи!

Председатель даже не звонил. Он стоял, а правление лежало, откинувшись на спинки стула.

— Я! И кто же? Кто? Дант. Учившаяся на зубоврачебных курсах. Дант, танцующая фокстрот, попадает в список одной из первых. Товарищи! — закричала она тоскливо и глухо, возведя глаза к потолку, обращаясь, очевидно, к тем, кто уже покинул волчий мир скорби и забот.— Где же справедливость?!

И тут такое случилось, чего не бывало ни на одном собрании никогда. Товарищ Караулина, детская писательница, закусив кисть правой руки, на коей сверкало обручальное кольцо, завалилась набок и покатилась по полу в проходе, как бревно, сброшенное с платформы. Зал замер, но затем чей-то голос грозно рявкнул:

— Вон из списка!

— Вон! Вон! — загремел зал так страшно, что у председателя застыла в жилах кровь.

— Вон! В Гепеу этот список! — взмыл тенор.

— В Эркаи!

Караулину подняли и бросили на стул, где она стала трястись и всхрипывать. Кто-то полез на эстраду, причем все правление шарахнулось, но выяснилось, что он лез не драться, а за графином. И он же облил Караулиной кофточку, пытаясь ее напоить.

— Стоп, товарищи! — прокричал кто-то властно, и бушующая масса стихла.— Организованно,— продолжал голос.

Голос принадлежал плечистому парню, вставшему в седьмом ряду. Лицо выдавало в нем заводилу, типичного бузотера, муристого парня. Кроме того, на лице этом было написано, что в списке этого лица нет.

— Товарищ председатель,— играя змеиными переливами, заговорил бузотер,— не откажите информировать собрание: к какой писательской организации принадлежит гражданка Беатриче Григорьевна Дант? Р-раз. Какие произведения написала упомянутая Дант? Два. Где означенные произведения напечатаны? Три. И каким образом она попала в список?

„Говорил я Перштейну, что этому сукиному сыну надо дать комнату“,— тоскливо подумал председатель. Вслух же спросил бодро:

— Все? — и неизвестно зачем позвонил в колокольчик.

— Товарищ Беатриче Григорьевна Дант,— продолжал он,— долгое время работала в качестве машинистки и помощника секретаря в кабинете имени Грибоедова.

Зал ответил на это сатанинским хохотом.

— Товарищи! — продолжал председатель.— Будьте же сознательны! — Он завел угасающие глаза на членов правления и убедился, что те его предали.

— Покажите хоть эту Дант! — рявкнул некто.— Дайте полюбоваться!

— Вот она,— глухо сказал председатель и ткнул пальцем в воздух.

И тут многие встали и увидели в первом ряду необыкновенной красоты женщину. Змеиные косы были уложены корзинкой на царственной голове. Профиль у нее был античный, так же как и фас. Цвет кожи был смертельно бледный. Глаза были открыты, как черные цветы. Платье — кисейное желтое. Руки ее дрожали.