Василий Ардаматский - Суд

— Товарищи! Дорогие мои товарищи! — наконец сказал Глинкин вполне серьезно и даже с душевной какой-то интонацией и тем сразу подкупил зал. — Почему такой шум? Неужели мы — рабочий народ — настолько отвыкли от критики? А выборы кандидатов в депутаты именно так и надо проводить — чтоб и хорошее слово о них сказать, но и не забыть хорошенько, по-рабочему пропесочить за недостатки, как это и сделала сейчас крановщица товарищ Картинкина, и за этот урок настоящего рабочего отношения к делу мы должны ее поблагодарить… — Он первый стал хлопать, и зал дружно его поддержал. И когда затихло, Глинкин сказал: — Мы строго проверим те факты, о которых сказала товарищ Картинкина. Никому не позволено обманывать государство. Если подтвердится, получит свое и товарищ Лукьянчик. Но сейчас речь у нас о другом, и о таком, когда лучше вспоминается не какой-нибудь досадный случай, а как товарищ Лукьянчик работал бригадиром крановщиков, как он их учил настоящей умелой работе. В общем, давайте-ка голосовать — поддерживаем мы кандидатуру товарища Лукьянчика или мы эту кандидатуру отвергаем? В общем, кто за? — Глинкин высоко взмахнул руку, и, точно по команде, все подняли руки.

Лукьянчик должен признать, что тогда ему помог и даже спас его Глинкин, и он об этом всегда помнил… А что касается приписок, то они делались и после этого, только делалось это похитрее и так, чтобы даже не всякая ревизия это заметила. Но вот передавать в печать непродуманные и преждевременные заявления о готовых объектах Лукьянчик зарекся на всю жизнь.

Путь его в гору продолжался, и вскоре с ним случилось то, о чем он втайне думал, но не ожидал, что случится это так внезапно… Депутатом райсовета он был уже третий раз и все время числился в боевом депутатском активе. Председатель райисполкома его хорошо знал. Однажды на сессии райисполкома он сообщил, что ложится в больницу на операцию, и мрачно пошутил, мол, если его там зарежут, он за работу исполкома не тревожится, так как незаменимых не бывает, а у нас к тому же есть товарищ Лукьянчик. На это в зале кто-то бестактно захлопал…

Из больницы председатель не вернулся — ему делали очень сложную операцию, связанную с фронтовыми ранениями, и сердце не выдержало…

Его воля была выполнена, и на очередной сессии райисполкома Михаил Борисович Лукьянчик был единогласно избран председателем.

— Я знаю Лукьянчика уже не один год, — говорил зампредисполкома Глинкин, — и успел узнать его и как работника, и как человека. Совсем без недостатков только ангелы, но они, как правило, в райисполкомах не работают. Были недостатки в прежней работе товарища Лукьянчика? Были, товарищи, конечно, были. Я очень хорошо помню одно собрание в его управлении, когда его, что называется, под орех разделала крановщица Картинкина. Люди по-разному относятся к резкой, но справедливой критике, и что-то я не слышал, чтобы кто-то говорил, что такую критику любит. Но товарищ Лукьянчик из тех, для кого критика — это часть работы, причем часть хоть и неприятная, а обязательная, без чего нельзя идти вперед, нельзя точно видеть свою собственную деятельность. Я хочу пожелать товарищу Лукьянчику одного — чтобы он на посту предисполкома придерживался тех же партийных принципов.

Это была очень хитрая речь, она должна была надолго погасить разговоры о прежних неблаговидных делах Лукьянчика.

Надо сказать, его быстро полюбили в райисполкоме и в кругу тех людей, с которыми он теперь имел дело. У всех вызывали симпатию его веселый нрав, независимость, с какой он держался перед начальством, его энергичная, деятельная натура. А главное — именно в его Первомайском районе особенно широко развернулось жилищное строительство. Жители этого нового района знали, что их предисполкома сам, своими руками начинал строить их дома, работая на кранах, и теперь его как бы озаряла радость массовых новоселий. Лукьянчик первый ввел новый порядок выдачи ордеров и ключей от квартир. Делал это не втихую, по-казенному, а празднично — два раза в неделю собирал в исполкоме новоселов, и депутаты районного Совета вручали им ключи и ордера.

На исходе был четвертый год его председательствования, он уже стал своим человеком не только в городских, но и в областных организациях. Он был доволен своей жизнью, работой, женой и большего не хотел…

Незаметно для себя Лукьянчик отвернулся к стене от бившего в окно солнца и крепко заснул, даже не успев еще раз всерьез подумать о той тревоге, что загнала его в больницу.

В тот день инженер-экономист Наталья Семеновна Невельская подкреплялась в буфете своего министерства. Напротив нее за столиком сидел мужчина, она видела его крупные руки, в которых он держал такой же, как у нее, граненый стакан кофе и надкусанный кекс. Руки не двигались, она подумала: «Он сейчас рассматривает меня» — и подняла взгляд, вскинула густые, сабельно изогнутые ресницы — мужчина внимательно читал «Крокодил», прислоненный к кефирной бутылке. Губы его вот-вот готовы были сложиться в улыбку. Но мужчина вздохнул и перевел взгляд на свою соседку. Их глаза встретились…

Подобный момент в жизни двух отражали или пытались отразить писатели всех времен. Я же пока ограничусь протокольными словами «их глаза встретились» и расскажу немного о них обоих, так как появились они на страницах романа отнюдь не случайно и не на один этот миг.

Наталье Семеновне скоро тридцать, но она не замужем, хотя ее яркая внешность всегда привлекала внимание и романы у нее бывали. Первый, когда она еще училась в средней школе, — с преподавателем физкультуры. Ей очень нравился этот парень, особенно когда он бывал в синем тренировочном костюме с надписью на груди «СССР». Весь он был какой-то упругий, ходил танцующей походкой и имел разряд по легкой атлетике. В школьном спортзале он повесил на стене свою фотографию, где был снят на пьедестале, на самой высокой его ступеньке, в момент, когда ему вручали свернутую в трубку грамоту. А вверху трепетал на ветру транспарант: «Навстречу республиканской спартакиаде!» Пока учился в институте физкультуры, он потерял спортивную форму и, получив диплом, стал преподавателем физкультуры в школе, где училась Наташа. Она влюбилась.

Маркэнг — так красиво его звали — это заметил, а когда узнал, что эта красивая рыжеволосая десятиклассница — единственная дочь знаменитого строителя Невельского, сам потерял голову. Он не имел своей жилплощади, а там у Невельских, на улице Горького, роскошная квартира.

Однажды Наташа поведала маме о своих встречах с учителем физкультуры и сообщила, что он клянется ей в вечной любви.

— Вы целуетесь? — шепотом спросила мама.

Наташа рассмеялась: