Александр Грачев - Первая просека

Теплоход между тем уже миновал Верхнюю Эконь. Показались гигантские корпуса мехкомбината, громада ТЭЦ, высокая, словно отшнурованная, линия крыш жилых кварталов города, над всем этим, несколько левее, в небо уперлась парашютная вышка. А на переднем плане, там, где по прибрежному взгорку протянулась серая цепочка изб старого Пермского, на воде образовался как бы плавучий городок — десятки барж, пароходов, катеров, дебаркадеры, огромная погрузочная эстакада.

— Как все изменилось, как изменилось! — с тихим восторгом повторял Алексей.

На палубе становилось людно. Рядом с Самородовым и Гурилевым, облокотившись на перила, пристроился высокий, уже немолодой человек в широкополой серой шляпе и шелковой белой сорочке с отложным воротником. Он, видимо, прислушивался к разговору Самородова с Гурилевым.

— Прошу прощения! Если я не ошибаюсь, передо мной едва ли не первооснователи Комсомольска? — спросил он, улыбаясь одними глазами — умными, проницательными, завешанными тучами бровей.

— По-моему, нет, не ошибаетесь! — в обычной своей шутливой манере ответил Гурилев. — Как, Алексей, можем мы считаться таковыми?

Самородов засмеялся, потом серьезно сказал незнакомцу:

— Да, мы его с самого начала строили.

— Очень приятно, счастлив познакомиться: Валериан Александрович, главный архитектор генерального проекта Комсомольска. Не ругаете меня за планировку города?

— Что же, планировка хорошая, — ответил Самородов.

— Набережную вот только не застраиваем, — заметил Гурилев. — Издали город как город, а пристает пароход к дебаркадеру — и перед тобой деревенские лачуги на первом плане. Все впечатление портят.

— Понимаю, понимаю вас, дорогой, — согласился архитектор, — так сказать, фасада нет. Но это уже не от меня зависит. В проекте он разработан.

Теплоход басовито прогудел и стал разворачиваться против течения, направляясь к дебаркадеру. В толпе встречающих знакомые лица: Каргополов, Лева Качаев, тот самый, что девять лет назад в первые дни высадки был «отделом кадров» и посылал бригаду Самородова на Силинку сплавлять лес. Качаев все такой же улыбчивый, румяный здоровяк, только чуть раздался вширь, да русая шевелюра поредела, оголив глубокие пролысины на лбу.

— Братцы! Здорово были! — кричал Мишка, махая им руками. — Не вижу оркестра!

— Маленько запаздывает, — смеялся в ответ Лева Качаев. — А там, кажется, Алешка? С приездом, Алексей! — Он махал рукой.

Каргополов в ответ сжимал над головой ладони.

— Ну что, с окончанием, Алеша? — спрашивал Каргополов, крепко пожимая руку Самородову.

— Спасибо. Диплом в кармане. Вы тут не с машиной?

— С машиной, — отвечал Качаев. — Встречаем главного архитектора проекта — из Москвы товарищ едет, только не знаем, какой он из себя. Я ведь теперь знаешь кто? — многозначительно спросил он. — Архи-тек-тор! Городской архитектор, паря!

— Поздравляю, Лева! А гостя я сейчас покажу. За это вы отвезете меня в гостиницу.

— Зачем тебе в гостиницу, Алексей? — возразил Каргополов. — Поживешь с недельку у меня, квартира просторная. А там дадим тебе жилье. Кстати, строители сдают сейчас два новых дома в центре города, так что выберешь квартиру по вкусу.

Самородов разглядел в толпе Валериана Александровича, нагруженного чемоданом и длинными рулонами бумаг. Каргополов и Качаев представились ему, освободили от ноши. С трудом протискавшись в толпе, они двинулись на набережную.

— Н-да, — произнес Валериан Александрович, когда они вышли на взгорок. — Вид действительно не впечатляющий…

— Не это главное для нас на сегодня, Валериан Александрович, — заметил Каргополов. — Застраиваем кварталы, близко расположенные к заводам и к центру.

— А кроме того, — добавил Качаев, — эта территория еще не определена в перспективе. Дело в том, что сейчас от Пивани на восток строится железная дорога, которая свяжет Хабаровск с Советской Гаванью через Комсомольск. И для нас пока не ясно, будет ли через Амур построен железнодорожный мост или переправу будем осуществлять с помощью паромов.

— В моем проекте задан мост, — сказал архитектор.

— Сейчас правительство, кажется, запретило строить мост. Трудные грунты.

К ним бесшумно подкатил длинный черный лимузин.

— В гостиницу пока? — спросил Каргополов, открывая дверцу перед гостем.

— А знаете, друзья, не могли бы вы мне сделать такое одолжение, — перед тем как сесть в машину, обратился архитектор, — ну, скажем, сделать небольшой крюк, провезти по городу? Я так давно и с таким волнением ждал встречи с Комсомольском, что не найду себе покоя, пока не увижу.

— С удовольствием, Валериан Александрович! — воскликнул Каргополов. — Сегодня все равно воскресенье. Тебя, Алексей, отвезти домой или прокатишься с нами? — спросил он Самородова.

— Что за вопрос! — воскликнул тот. — Два года не видел родных мест, конечно, поеду с вами.

— Ну что, начнем с главной нашей магистрали — Кировской? — спросил Каргополов, когда Валериан Александрович уселся рядом с шофером.

— Да, конечно, — согласился архитектор, — ведь это пока главная линия в плане.

Лимузин проскочил между избами Пермского и помчался по пустырю, как и прежде, еще занятому огородами. И вот он, Комсомольск: громады домов — прямо, громады заводских корпусов — справа, пестрота рубленых поселков на равнине — слева.

— И это все было занято сплошной тайгой? — спрашивал архитектор, напряженно вглядываясь в панораму города.

— Конечно, такой же, как везде — лиственница и березняк, — отвечал Качаев, — а на полянах — болота. Некоторые низины и сейчас еще заболачиваются в дождливую погоду. Еще не везде действуют ливневые трубопроводы.

— Да-а, — думал вслух Валериан Александрович. — Города-богатыри, как и люди-богатыри, рождаются и растут трудно. Говорит же народное предание, будто Илья Муромец до тридцати лет не мог ходить, пролежал на печи. А вашему богатырю только девять лет.

— Но он уже «ходит»!

Московский гость промолчал. Он вертел головой вправо, влево, иногда пристально вглядывался в какой-нибудь дом, весь подавшись вперед. Каргополов наблюдал за его лицом и замечал, что архитектор чем-то недоволен. Словно почувствовав его немой вопрос, Валериан Александрович обернулся и сказал:

— Как проигрывает дом, улица, квартал, когда в деталях не завершена мысль архитектора! Взять вот эту улицу пятиэтажных каменных зданий…

— Эта улица называется Пионерской, — сообщил Качаев.

— Спасибо, — не без иронии ответил Валериан Александрович. — Так вот, я сам делал планировку этого ансамбля. Он скромен, строг, как видите, но высота зданий в небольшой низинке сообщает ему красоту. В проекте это подчеркивается расположением линий и плоскостей, цветами красок и окружающей планировки. Всего этого нет пока, стены не оштукатурены, даже нет асфальта. Поэтому ансамбль выглядит как грубый черновой набросок.