Александр Грачев - Первая просека

— Не будет этого! — ответили комсомольцы.

Улыбка осветила лицо Платова.

Их разговор прервал Ставорский. Подтянутый, собранный, Ставорский щелкнул каблуками и только не взял под козырек. Пригласив его сесть, Платов внимательно окинул его взглядом, нахмурил лоб.

— Мы с вами нигде не встречались? — спросил он.

— По-моему, нет. — Ставорский учтиво улыбнулся, скулы его зарумянились.

— В тридцать третьей кубанской кавалерийской дивизии не служили?

— Нет, служил у Котовского.

— У Котовского я не бывал… Я пригласил вас, товарищ Ставорский, чтобы выяснить, чем располагает отдел снабжения. Меня интересуют ватные матрасы, теплые одеяла, простыни, койки с сетками.

— Почти ничего нет. Но для вас, Федор Андреевич, я могу подобрать. Все это было своевременно завезено, но передано в коммунально-бытовой отдел и роздано в пользование управленческим работникам.

— Вы меня не так поняли. Нужно не мне, а в больницу, — холодно сказал Платов.

Комиссия крайкома закончила работу. Председатель комиссии — щупленький, интеллигентного вида человек с чрезвычайно строгим, землистого цвета лицом, с седеющим хохолком, зачесанным набок, — два часа без передышки докладывал о результатах обследования. Доклад его произвел удручающее впечатление. Запасов продовольствия оказалось меньше, чем предполагалось, их едва ли хватит на три месяца, тогда как до открытия навигации оставалось четыре месяца; на складах не было зимней одежды и обуви; недоставало железа, проволоки, болтов, гвоздей, кирпича, а также инструмента, и никто толком не мог сказать, куда все это девалось; наполовину сократилось конское поголовье; в пожаре погибли денежные документы на пять миллионов рублей, и теперь из-за отсутствия отчетности об израсходовании этой суммы банк прекратил финансирование стройки, рабочие вот уже второй месяц не получают зарплаты. Срывалась и заготовка леса. Летом стройке потребуется не меньше ста тысяч кубометров древесины, но зимний план заготовок сорван.

Слушая докладчика, Платов не сводил с него взгляда, словно ожидая чего-нибудь утешительного. Но председатель комиссии так и не сказал ничего успокаивающего. Наоборот, подчеркивая каждое слово, он заявил в заключение:

— Стройка находится в чрезвычайно тяжелом положении. Если в самом срочном порядке не будут приняты экстраординарные меры, то дело может кончиться тем, что вы останетесь без людей — они попросту разбегутся, ища спасения от голода и цинги.

Он сел, вытер платком выпуклый лоб, энергичным движением поправил седеющий хохолок.

— А как вы думаете, Исидор Евграфович, — Платов задумчиво повертел в пальцах карандаш, — сможет край помочь нам автотранспортом? Я имею в виду заброску продовольствия.

— Я думаю, что этой помощи не потребуется. В Хабаровск со дня на день должны прибыть тридцать грузовых автомашин в адрес Дальпромстроя. Вот и нужно их использовать как следует.

— Все равно этого недостаточно! — возразил Коваль, нервно теребя бородку. — Давайте будем реально смотреть на вещи. Если считать, что машины придут к концу января, в условиях бездорожья мы сможем проделать в лучшем случае два рейса. Каждая машина возьмет, предположим, полторы тонны груза, всего за зиму будет перевезено девяносто тонн. Этого слишком мало!

Платов быстро подсчитал что-то на листке бумаги.

— Это одной только муки на двадцать суток. Мало, мало, товарищи! Мы ведь не учли еще одно важное обстоятельство: в связи с появлением цинги необходимо увеличить норму хлеба для тех, у кого начнут появляться симптомы этой болезни. А значит, расход будет выше, чем мы считаем. Минимум сто пятьдесят тонн муки — вот наши самые скромные потребности до открытия навигации!

— Мы, конечно, доложим об этом в крайкоме, Федор Андреевич, — учтиво сказал председатель комиссии. — Но вам нужно больше полагаться на собственные силы. Почему бы, например, не организовать здесь колхозный базар? Обратитесь с призывом к колхозникам, чтобы везли продукты своего хозяйства — овощи, мясо, молоко, рыбу. А чтобы заинтересовать их, выбросьте в порядке встречной торговли то, что есть у вас из промышленных товаров, особенно ситец.

— Мы уже обращались с таким призывом, — Платов потер лоб, — но приезжает очень мало. Да и кому ехать? Вниз по Амуру на сто километров всего шесть деревенек, половина из них нанайские. А нанайцы, как вы знаете, еще не научились разводить скот и выращивать овощи. Такая же картина и вверх по Амуру. Там десять деревень, но семь из них тоже нанайские, дворов по десять — пятнадцать. Все население округи в пять раз меньше населения Комсомольска. Остается один резерв — рыба. Запасов соленой кеты вполне достаточно до открытия навигации. Что же касается свежей рыбы, то в озере Болонь подо льдом видимо-невидимо толстолоба. С осени рыбаки перегородили Серебряную протоку, закрыли рыбе выход в Амур. Теперь толстолобы прыгают из прорубей, как из садка, весь лед озера, говорят, усеян ворохами этой великолепной, самой жирной на Амуре рыбы. Но для ее вывозки опять-таки требуется транспорт — сто километров не маленькое расстояние. У колхозов тоже нет лишних лошадей. Они мобилизованы в порядке гужевой повинности на лесозаготовки. Остается единственная надежда на Хабаровск.

В конце концов было решено в срочном порядке выявить всех шоферов и послать их в Хабаровск. Как только там будут получены машины, срочно грузить на них муку и пробиваться в Комсомольск. Ответственным за перевозку назначили Ставорского.

Большие разногласия вызвал вопрос о лесозаготовках. Члены комиссии предлагали укрепить Пиваньский участок, послав туда большой отряд отборных комсомольцев. Против этого категорически выступил Платов.

— Нужно создать свой, параллельный лесоучасток! — Он встал, как-то весь преобразившись: глаза его потемнели, на скулах выступил скупой румянец. — С самого начала необходимо придать ему характер, если хотите, штурмового батальона, идущего с единой волей — победить или умереть! Да, да, так именно и поставить задачу: если комсомольцы поймут всю глубину опасности — а о ней нужно честно и открыто сказать им! — они пойдут в огонь и в воду. Без их боевого энтузиазма мы ничего не сделаем. И пускай поведут их на штурм леса лучшие представители нашей партии, как водили в гражданскую войну в бой. А подчинять их руководству существующего лесоучастка, по-моему, заранее обречь дело на провал. Я знаю начальника лесоучастка — это негодяй и, по-видимому, саботажник. У него там, в Пиваньском озере, стоит баржа с овсом, зерна в избытке, оно разбазаривается, потому что никто не контролирует начальника, а когда мы попросили у него взаймы пятьдесят тонн — он даже разговаривать с нами не пожелал. Он окружил себя кулаками, а вы хотите, чтобы мы подчинили нашу прекрасную боевую молодежь этому прохвосту! Ни в коем случае! Свой отряд создадим — от рядового лесоруба и возчика до главного командира.