Владимир Тюрин - Право на риск

— Мы старались выполнить задание, — неожиданно даже для себя громко и дерзко выпалил Березин.

Командующий метнул удивленный взгляд на Березина, в раздумье огладил голову и, подойдя к схеме, принялся в какой уже раз внимательно разглядывать ее.

— Ваша оценка действий личного состава лодки, товарищ Логинов, совпадает с только что высказанной вашим старпомом?

— Полностью, товарищ командующий.

— Тогда будем считать, Артем Сидорович, — командующий повернулся к члену Военного совета, — что ваше предложение о поощрении личного состава двести семьдесят четвертой принято. Только, конечно, не орденами. — Он заметил, что глаза члена Военного совета удивленно округлились, и спросил: — У вас есть возражения?

— В общем-то нет, Андрей Сергеевич… Вот только как быть с командиром?..

— Это уже другой вопрос. Товарищ Щукарев.

Комбриг, точно его ужалило, вскочил, чуть было не опрокинув стул. Он ничего не понимал в происходящем: он ничего не нарушал, хотел как лучше, без фокусов и риска, а его жестоко выстегали. Этих же, он и до сих пор был уверен в своей правоте, почему-то хотят поощрять… Все стало вверх тормашками, вроде того злосчастного гюйса.

— Слушаю вас, товарищ командующий, — мятым голосом отозвался Щукарев.

— Наиболее отличившихся офицеров, старшин и матросов лодки поощрите своей властью. Да не скупитесь. Действовали они мастерски, и это надо оценить по достоинству. Не забудьте поощрить и старпома. — Командующий прошелся вдоль своего длинного стола и обернулся к обрадованным Логинову и Березину. — А вы, Логинов, чему радуетесь? Лично вас комбриг наказал правильно, и я его поддерживаю. Вы имели его приказание не идти на риск?

— Так точно, товарищ командующий, имел, — все так же радостно ответил Логинов.

— И тем не менее не выполнили его?

— Не выполнил.

— А приказы, любые приказы, как гласят наши уставы, надобно выполнять безоговорочно, точно и в срок. Даже если вы с ними и не согласны. Вы извините, что я выговариваю вам в присутствии подчиненного, но товарищ Березин уже без пяти минут сам командир лодки, и пусть он на вашем примере навсегда запомнит, что точное выполнение приказов обязательно для всех, тем более для командиров кораблей. В первую очередь. Вы все свободны.

Когда Щукарев и его подчиненные вышли из кабинета, командующий погладил макушку и потерявшим строгость голосом сказал:

— Толковые офицеры, думающие. С такими воевать легко будет. — И тут же оговорился: — Но пока их в узде держать надобно.

— Но не передерживать, Андрей Сергеевич. А то из них такие же чересчур осторожные Щукаревы могут получиться, — сказал член Военного совета и вдруг засокрушался: — Проглядели мы человека, ох как проглядели! Особенно я!

— Бросьте, Артем Сидорович, все мы в этом повинны. Перехвалили безмерно.

— Товарищ командующий, — обеспокоенно спросил начальник отдела кадров, — а как же мне дальше быть с ними? С Логиновым и Березиным? Логинова мы начальником штаба назначить не можем, а с ним вот так, — кадровик сцепил пальцы обеих рук, — завязан и Березин.

— Чего это вы меня об этом спрашиваете? Вы же начальник наш кадровый, а не я, — усмехнулся командующий. — Как они вам показались?

— Отличные офицеры. Правда, Березин пока еще горячеват. Но с годами это пройдет.

— Пройдет, к сожалению… — раздумчиво протянул командующий. — Пройдет. Ну, раз отличные — планируйте их на строящиеся атомные лодки. Логинова — командиром, Березина — старпомом. Только на разные. Они, я вижу, спелись, а Березину пока пожестче командир нужен, его еще остужать иногда надобно.

И вновь был июль, но в этом году тихий и на редкость знойный. Днем жарища загоняла столбики термометров до отметки тридцать пять градусов. Мальчишки и девчонки, не уехавшие на лето «на материк», с утра и до ночи барахтались в озерах. Чистая, словно родниковая, и прозрачная до дна вода прогревалась метра на полтора. И если плавать по поверхности, не становясь в воде вертикально, то купаться было тепло, не хотелось вылезать. Но стоило невзначай опустить ноги вниз — и тут же тысячи ледяных игл впивались в подошвы.

Ни ветерка, ни просто легкого движения воздуха. Над сопками, застя солнце, лениво сбивался в пласты черный дым — по всей округе горели сопки. Горят они тихо и незаметно. В этой-то молчаливости и неприметности пожара в тундре и скрывается вся его жуть. Стоишь и не видишь, что огонь уже бушует под тобой, яростно пожирая нетолстый слой спрессованного мхового перегноя. Только ногам становится нестерпимо жарко да начинают вдруг на твоих глазах жухнуть, корчиться только что беззаботно шелестевшие листья низкорослых, анемичных березок. Беги с этого гиблого места, лети стрелой, пока не сожрало тебя тихонькое коварное огнище и пока не превратилось в раскаленный пепел все, что вокруг тебя, что под тобой, да и ты сам! Беги!

В один из этих тревожных душных дней на причалах нашей базы подводных лодок было шумно, многолюдно и торжественно. Посверкивая трубами, кучкой стояли музыканты. Одни из них рассказывали что-то веселое, другие продували свои инструменты, разминали пальцы, извергая из своих валторн, труб и тромбонов какие-то совершенно неорганизованные завывающие звуки. Все — и парадная форма офицеров, и сдержанный шум разговоров, и звуки настраивающегося оркестра, — все это напоминало оперный театр, торжественные, наполненные ожиданием минуты перед началом увертюры.

Сегодня в базу должна была прийти наиновейшая ракетная лодка. Ее ждали с нетерпением. Еще ничего подобного никто из подводников не видел. Она была уже где-то рядом, на подходе к базе.

Командир соединения подводных лодок контр-адмирал Логинов неторопливо прохаживался вдоль самого края причала, недовольно поглядывая на радужную пленку, пятнами расползшуюся по поверхности воды. Вот же, сколько ни ругай, сколько ни наказывай, а все равно не могут быть аккуратными.

Время не изменило Николая Филипповича. Он по-прежнему был таким же подтянутым и новеньким, как свежеиспеченный выпускник училища. Но только с адмиральскими погонами да с поседевшей головой.

Оркестр начал выстраиваться. Из-за сопки, обрывающейся прямо в воду, выползли буксиры, ведя за собой атомоход. Они вытянули его на середину обрамленной со всех сторон гранитом бухты. Лодка произвела впечатление! Огромная, закованная в металлический корпус, она не выглядела громоздкой, даже, наоборот, казалась изящной. Округлый, правильной формы нос, маленькая рубка. Сзади, отделенная от корпуса водой, точно хвостовой плавник акулы, из глуби вздымалась на несколько метров острая лопасть стабилизатора.

Громадина, помогая буксирам, подрабатывала винтами и вскоре приблизилась к причалу. Матросы лихо перекинули на бетон причала трап, командир лодки, высокий капитан первого ранга, сбежал на причал, широко размахивая руками, подошел к Логинову.