Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

— А разве это плохо? — сухо спросил Александр.

— Наоборот, очень хорошо. Точность — необходимое качество деловых людей, и я ценю это качество. Он медленно повернулся, холодно посмотрел на Майского. — Жаль, что этой точности нет в вашем докладе.

Ничего не понимая, Александр молча смотрел на своего «благодетеля». Машинально перевел взгляд на стол, на лист бумаги, наполовину исписанный крупным размашистым почерком, отчетливо увидел свою фамилию, и в сознание вдруг проникли слова последней недописанной фразы:

«…новое месторождение золота, разведанное горным инженером Майским, не представляет практического значения…».

— Нехорошо читать чужие бумаги, — услышал он строгий голос. Иннокентий Дмитриевич быстро подошел к столу, накрыл книгой исписанный лист.

— Извините, — Александр чувствовал, что краснеет, и начинал злиться, — я не читал.

Иноземцев сел в кресло, снял пенсне, повертел и снова привычно кинул на переносицу. Затем вложил пальцы одной руки между пальцами другой и начал сухо, деловым тоном.

— Давайте говорить серьезно. Доклад ваш представляет, гм… определенный интерес. Да. Это следует признать. Я внимательно ознакомился с ним, а некоторые места читал с увлечением. Отдельные страницы написаны мастерски. Вы поэт, мечтатель. И вот это помешало вам подойти к работе строго по-деловому. В докладе многое неясно, многое требует дополнений и доказательства цифрами, а не предположений, не фантазии.

— Я внесу необходимые дополнения сейчас же. У меня с собой записная книжка…

— Нет, нет. Не извольте беспокоиться, молодой человек. Возложенную на вас задачу вы, гм… вчерне выполнили. Да. Остальное доделают другие. Мы пошлем новую поисковую партию.

— Там нечего доделывать, Иннокентий Дмитриевич. Надо посылать не поисковую партию, а рабочих и добывать золото. Ведь оно, можно сказать, само из земли лезет.

— Я уже говорил вам и вынужден повторить: не торопитесь, — голубые глаза Иноземцева холодно смотрели сквозь стеклышки пенсне. — Вы свое дело сделали. Плохо ли, хорошо ли, но сделали. Передайте в отдел Николая Петровича карту и образцы пород. Остальное вас не касается…

Майский не вытерпел.

— То есть, как — не касается? — почти крикнул он. — Я нашел золото, а вы говорите — меня не касается. Это вас, видимо, мало касается. Да знаете ли вы, что…

— Выпейте воды, — прервал его Иннокентий Дмитриевич. — Нервы надо беречь.

— Свои-то вы бережете, и даже очень заботливо.

— Милостивый государь, кто позволил вам так говорить со мной? Кто? Вы забываетесь, милостивый государь.

Александр, задыхаясь от ярости, выкрикнул:

— Нет, не забываюсь. Забываетесь вы и пожалеете…

— Вон! Вон из кабинета!

— Я уйду, но вы… вы запомните этот день. — И резко повернувшись, выбежал из кабинета, хлопнув дверью.

— Вот наглец, — прошептал изумленный Иноземцев. — Он может доставить много хлопот…

Оказавшись в коридоре, Майский прежде всего закурил. «Черт побери, — подумал он, жадно глотая дым, — как глупо все получилось. Что же теперь делать?» Он направился к выходу и вдруг вспомнил о приглашении седого человека. «Этому еще чего надо? Кто он такой? Разве зайти? А зачем? Все они сухари и чинуши. Впрочем, посмотрим». Бросив окурок, Александр пошел разыскивать Златогорский уездно-городской исполком. Это учреждение располагалось неподалеку от треста. Молодой инженер поднялся на второй этаж, свернул налево и остановился перед дверью, похожей на все прочие. Маленькая пузатенькая девятка с кокетливо поджатым хвостиком выписана черной краской на квадратике серого картона. Здесь Майский постучал и сразу получил приглашение войти. Седой человек разговаривал по телефону. Продолжая говорить, он свободной рукой показал инженеру на единственный в кабинете стул. Кончив разговор, повесил трубку на рычажок, протянул руку.

— Давайте знакомиться. Петр Васильевич Земцов. Вас я уже знаю. Читал и доклад ваш о разведке золота. Очень дельный доклад.

— А вот товарищ Иноземцев другого мнения, — криво усмехнулся инженер.

Земцов неопределенно пожал плечами.

— Что ж, бывает. У каждого свое мнение. Я не специалист, но думаю, что вас и ваших товарищей можно поздравить. Расскажите, Александр Васильевич, подробнее о том, как нашли золото. И об охотнике. Слепнев, кажется?

— Плетнев, Плетнев Никита Гаврилович.

— Да, да. Вот о нем. А… что за странная история у вас получилась с проводником?

Они беседовали часа два. Комиссара Земцова интересовало все, он старался вникнуть во все мелочи и, слушая, делал пометки в блокноте. Когда Майский стал прощаться, Петр Васильевич сказал:

— Не обижайтесь на Иноземцева. Он человек со странностями. Но крупный специалист, а специалисты нам нужны, очень нужны. Мы его ценим и многое прощаем. Что поделаешь — иначе пока нельзя. Да, со странностями… — повторил Земцов, вертя в пальцах красный карандаш. — Считаю, надо форсировать разработку месторождения, открытого вами. На проверку и уточнение у нас нет времени, да и нужды в этом не вижу. Поезжайте, Александр Васильевич, в Зареченск, приводите в порядок свои дела, набирайтесь сил. Скоро придется много работать. Будут затруднения — не забывайте, что я могу кое в чем помочь.

…Вечером, когда Майский, побродив по городу, возвращался в номера Дягилева, ему показалось, что кто-то идет следом. Инженер круто обернулся. Улица была пустынна. Он постоял и пошел дальше. И снова появилось ощущение, что за ним кто-то крадется.

Когда Майский, придя в гостиницу, поднялся на второй этаж и открыл дверь своего номера, что-то тяжелое упало ему на голову. Инженер свалился на пол.

— Наконец-то, — пробормотал человек, оттаскивая геолога подальше от двери. Неизвестный спустился вниз и никем не замеченный покинул гостиницу.

Первое, что увидел Майский, когда пришел в сознание, было лицо близко склонившегося человека в белом халате и белой шапочке. На розовом лице выделялись пушистые белые усы и аккуратно подстриженная клинышком бородка.

— Смотрите-ка, жив! — не скрывая удивления, произнес человек в халате и словно не верил себе. — Ну, батенька, вы просто молодец! Не иначе как в сорочке родились. Богатырская натура. Из ста шансов вы имели один и очень ловко им воспользовались. За сорок лет я повидал всякое, но чтобы выживали после подобного ранения — вижу впервые.

Человек говорил ласково, улыбался, и в голосе его чувствовалось неподдельное восхищение. Александр понял, что перед ним доктор. Значит, эта незнакомая светлая комната — больничная палата. Пахнет йодом, камфорой и еще чем-то. Почему он здесь? Смутно припомнился тихий летний вечер и удар по голове в дверях собственного номера. Голова и сейчас болит. Майский потрогал ее рукой, пальцы нащупали толстый слой бинта. Им обмотана вся голова, открытым осталось только лицо.