Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

— Ты чего, деда, меня-то не взял, — чуть не плача, попенял мальчик. — Не поеду больше с тобой на рыбалку.

— Уж больно ты спал хорошо, жалко будить было, — улыбнулся таежник. — Складывай рыбу-то в корзину, сейчас в поселок поедем. Мать, поди, ждет для пирогов начинку.

— Жалко, жалко, — передразнил мальчик. — Чего меня жалеть-то?.. Деда, — вдруг дернул он за рукав охотника. — Глянь-ко.

— Чего? Где?

— Эвон, кто такие?

Щурясь, Никита повернул лицо в ту сторону, куда показывал Петюшка. Больше сотни верховых спускалось из тайги в низину. Всадники были одеты кто во что, из-за спин выглядывали винтовочные стволы. Охотник заподозрил неладное. Он знал о разграблении обоза и догадался, что перед ним бандиты.

— Тихо, Петюшка, тихо. Постоим-ка вот тут, в кустиках, да посмотрим. Пригнись маленько, так незаметнее будет.

Объезжая топкое место, конники повернули за пригорок и скрылись среди деревьев.

— На поселок едут, — прошептал побледневший Никита. — А там и знать ничего не знают. Как же быть нам, Петюшка?

Мальчик посмотрел на охотника и тоже встревожился.

— Я не знаю, деда. Кто они такие?

— Бандиты. Упредить их надо. Лови Серка скорее.

Побросав пожитки и рыбу, мальчик и таежник кинулись к мерину, взнуздали и вскарабкались ему на спину. Плетнев знал ближний путь на прииск. Изо всех сил понукая лошадь, рыбаки поскакали в поселок.

— Выручай, Серко, выручай, милок, — бормотал Никита, нахлестывая мерина хворостиной. Отдохнувший за ночь Серко бежал бойко. Вот и последний взгорок, за ним — поселок.

— Деда, я тут слезу. Ты один-то скорее доскачешь.

— Ишь чего вздумал! А ну как бандиты на тебя натакаются? Держись крепче за меня.

Плетнев подхлестнул Серка. Проскакав по дремлющему поселку, таежник осадил мерина перед конторой и скатился на землю. Петюшка — за ним.

— Бандиты! — что есть мочи закричал охотник, расталкивая спавшего на крыльце сторожа и храпевшего так, что дребезжали стекла в ближнем окне.

— Чевой-то? — непонимающе глядя на таежника опухшими от сна глазами, забормотал тот. — Ну тебя к лешему, — и повернулся на другой бок. Никита обозлился.

— Ах ты, засоня старая. Еще сторожем называешься. Да проснись! Бандиты, говорю, сюда едут.

— И сам-то не больно молодой. Отвяжись, антихрист.

Никита плюнул в сердцах, подбежал к перекладине, на которой висела чугунная болванка, и принялся колотить по ней железным прутом. Гулкое тревожное «бум-бум-бум» поплыло над поселком, окутанным утренней розовой дымкой. Почти сразу же прибежал запыхавшийся начальник охраны Иван Буйный.

Из домов и бараков выбегали наспех одетые, заспанные люди.

— Кто тревогу поднял? — загремел Иван Буйный, на ходу затягивая ремень, и увидел Плетнева. Таежник продолжал бить прутом по болванке.

— Никита?! По какому случаю шумишь?

— Бандиты на поселок идут, — охотник торопливо стал рассказывать о большом вооруженном отряде. Не успел он докончить рассказ, как на северной окраине поселка зачастили винтовочные выстрелы.

Буйный, собрав дружинников, бросился в ту сторону. Налетчики, обозленные неудавшимся внезапным набегом, залегли и яростно отстреливались. В это время на помощь дружинникам подошли рабочие. Их спешно собрал Майский, вооружил хранившимися на складе винтовками, а кое-кто пришел со своими охотничьими ружьями. Возглавив этот отряд, Александр Васильевич повел его в обход левого фланга бандитов. Вот когда пригодилось его знание военного дела. Умело используя укрытия на местности, Майский неожиданно появился перед врагом, создав серьезную угрозу. Это и решило исход короткого, но ожесточенного боя. Бандиты заметались между дружинниками Буйного и отрядом Майского. Беспорядочно отстреливаясь, они отступали. Напрасно их предводитель — высокий человек в потрепанной бурке и папахе — что-то свирепо кричал и размахивал пистолетом, видимо, приказывая остановиться. Никто его не слушал.

— А вот я тебя, крикуна, угомоню, — проговорил Плетнев и, положив ружье на камень, за которым укрывался, тщательно прицелился. После выстрела человек в бурке взмахнул руками и упал.

— Ловко ты его срезал! — одобрительно прогудел Иван Буйный. И повернулся к дружинникам: — За мной, ребята! Бей эту погань.

Дружинники бросились преследовать отступающего врага. Маленькие группы бандитов еще пытались оказать сопротивление, но многие уже повскакали на лошадей и, нахлестывая их, уходили в горы. Подожженные налетчиками загорелись несколько изб, склад с материалами. Желто-серый едкий дым, тяжело поднимаясь в сыром воздухе, застелил поселок. И хорошо еще, что в этот утренний час не было ветра, не то огонь перекинулся бы и на соседние строения. Часть рабочих из отряда Майского бросилась тушить пожар. Буйный продолжал теснить бандитов. Спастись удалось немногим. Урон понесли и дружинники. Самого Ивана Тимофеевича ранило в ногу. В пылу драки он даже не сразу почувствовал боль. А когда, слабея, упал и уже не смог подняться, руководство боем взял на себя Майский. Налетчики засели в узком ущелье и снова повели огонь. Александр Васильевич поднялся во весь рост.

— Слушай мою команду! — крикнул он и, перебегая от укрытия к укрытию, повел за собой дружинников и рабочих. Оглянувшись, увидел возле себя Никиту Плетнева и недалеко от него Алексея Каргаполова. Стремительным натиском налетчики были окончательно разгромлены. После боя раненых перенесли в только что выстроенную школу. Их перевязывали Ольга Дымова и другие женщины поселка. Ночью пять человек умерло.

На другой день хоронили павших в бою. На похороны собрались все жители Нового. У братской могилы с речами выступали старатели — товарищи погибших. Потом говорил секретарь партийной ячейки Алексей Каргаполов.

— Классовый враг еще не уничтожен. Он жив и не дремлет, он пылает к нам лютой ненавистью. Помните об этом и всегда будьте начеку. Не теряйте революционной бдительности. Такие налеты могут повториться. Недавно бандиты уничтожили обоз с продовольствием. Этим они хотели дезорганизовать нас, напугать голодом, а слабых и трусливых заставить уйти отсюда. Вчера они, как воры, подкрались исподтишка, думая застать нас врасплох и перебить. Не вышло. Кто эти бандиты? Остатки колчаковцев, разгромленных Красной Армией, это местное кулачье и всякая шваль. Поклянемся же у могилы наших товарищей работать еще лучше, делать больше. Поклянемся проявлять везде высокую революционную бдительность.

Старатели подходили к братской могиле и каждый бросал в нее горсть земли. Над свежим холмом поставили гранитную глыбу и на ней высекли имена погибших в бою. Отсюда, с горы, был виден весь прииск Новый, горные цепи, уходящие за горизонт, и темно-зеленое море тайги.