Михаил Алексеев (Брыздников) - Девятьсот семнадцатый

— За монархию. За успех нашего дела.

— Ура…

— Время ехать.

— Как, автомобилем?

— Только до станции. Автомобиль оставим у вас. Между прочим, вот деньги, пятьсот фунтов. Кроме того, нажмите на состоятельные классы. Пусть дадут еще в фонд нашей армии.

— Это мы уже делаем.

…Утром — Екатеринодар. На извозчике приехали на квартиру Филимонова. Сергеев и полковник уединились в кабинете.

— Как дела, полковник? Рассказывайте.

— Есть что порассказать. Когда я высадился в Екатеринодаре, после Москвы точно в рай попал. Подлинное наше царство. Здесь давно уже кубанская рада. Люди свои. Жалкая тень солдатского совета путается над ногами. Да мы его скоро по боку. Здесь есть цвет русского общества. Сам великий князь Николай Николаевич проживает в городе. Много наших сослуживцев. Мы — хозяева округа. Нам помогают союзники. Кроме того, грузинская и армянская горе-республики тоже помогают, шлют нам офицеров и материальные средства.

— А как с восстанием?

— Все готово.

— Ваши силы?

— Около тысячи человек, отборное юнкерство и офицеры.

— Оружие?

— С лишком хватает.

— Средства?

— В деньгах не нуждаемся. Хлеботорговцы пошли навстречу.

— А как противник?

— Он ничего не подозревает и совершенно не опасен.

— Как связаны с населением?

— Все близлежащие станицы в наших руках. Решено на сегодня в ночь устроить восстание. Вернее, устранить советскую помеху. Я уже отдал нужные распоряжения.

— Господин полковник, а какая директива от его высочества?

— Пощады не давать. В плен не брать. Эти же настроения у всех нас.

— Ну, с богом, мой крестный. Перед нами великое будущее.

Полковник перекрестился.

— Да, будущее великое, особенно перед вами, поручик. Я тогда не ошибся в вас. Сегодня я представлю вас великому князю.

…Ну с, Ирочка, начинается, — сказал Сергеев, когда они остались вдвоем.

— Восстание?

— Да, сегодня мы посчитаемся с красной сволочью.

Баратова подбежала к нему. Обняла его.

— Витя, я бы хотела видеть, как убивают.

— Увидишь.

— Но я хочу сама истреблять и мучить этих хамов.

— И это удовольствие ты получишь. Но погоди, Ира, сегодня я буду с тобой на приеме у великого князя. Нужно стараться, я должен наконец, стать полковником.

— Ваше высочество, позвольте представить поручика Сергеева, — говорил полковник Филимонов, вытянувшись во фронт и делая орлиный взгляд.

Поручик, одетый в полную офицерскую форму, стоял на вытяжку, побледневший, и пожирал глазами, развалившегося перед ним в кресле высокого худого человека, в седой бородке и генеральских погонах.

— Знаю, знаю, полковник, — сипло ответил великий князь. — Хвалю, поручик, вас. Вы много сделали для спасения родины и престола. Благодарное потомство и династия вас не забудут. Завтра утром, в одиннадцать с половиной, прошу ко мне на прием. Адъютант, запишите.

— Слушаю-с, ваше величество, — умышленно прибавил титул Сергеев.

— Я великий князь, но не император, — сурово поправил его Николай Николаевич.

— Ваше величество, — со страстными нотками в голосе возразил Сергеев. — Ваше величество, после того, как демоны большевизма совершили гнусное цареубийство, кому, кроме вас, ваше величество, принадлежит по праву Россия и престол.

— Погодите, поручик, — уже мягче и сердечнее сказал великий князь. — Рано говорить о престоле. Есть более славные кандидаты. Нужно узнать волю народа. Но мне нравится ваша беззаветная преданность престолу и отчизне, поздравляю вас, подполковник, с производством.

Сергеев с восторженным, благоговейным лицом опустился перед князем на одно колено и, поднимая, как для клятвы, правую руку с двумя вытянутыми пальцами, воскликнул:

— Ваше величество, если бы я имел тысячу жизней, я с восторгом отдал бы их за вас, за престол и веру.

— Ну, служите, служите, подполковник. Да встаньте на ноги. Нам нужны русские патриоты.

Поцеловав руку князя, Сергеев, счастливый, с сияющим лицом, отошел в сторону, где в толпе княжеской свиты, в обществе финансиста Бахрушина, тучного человека во фраке, сидела Ирина Львовна. Рассеянно поздоровавшись с окружающими, он сказал Баратовой:

— Ира, я уже подполковник.

— Поздравляю, но ты достоин быть полковником.

— Не все сразу, Ирина Львовна, — басом прохрипел Бахрушин. — Их высокое благородие, бессомненно, скоро станут его превосходительством.

Польщенный этими словами, Сергеев поклонился.

— А вы что здесь, дорогой господин Бахрушин?

— Как и все, спасаюсь от большевиков-изуверов. Кроме того здесь, в Екатеринодаре, у меня две конторы. Я заблаговременно перевез золотой запас и драгоценности.

— Ну, как живете?

— Ничего. Прошу вас ко мне в гости с очаровательной супругой. Ведь мы с ней друзья. Ха-ха!

Хотя последние слова Бахрушина и покоробили Сергеева, но он пообещал зайти к нему.

Вдруг Бахрушин, порывшись в карманах, достал аккуратно сложенную бумажку и протянул ее Сергееву со словами:

— Прочитайте, может быть, подпишите.

На четвертке листа, мелко исписанном конторским почерком, стояло следующее:

Ваше высочество.

1. Движение большевиков и большевизма — явление, поддерживаемое внутри России Германией, врагами России, поэтому все большевики должны быть официально объявлены предателями и вне закона.

2. Смертная жестокая казнь обязательно немедленно должна быть объявлена изменникам и шпионам. Суровыми беспощадными мерами можно лишь положить конец мятежникам.

Как ликвидировал Муравьев польское восстание?

Все средства испробованы, других нет. Пример Дона и Кубани спасет всю Россию. Преступно с преступниками обращаться гуманно. Это их и питает.

3. Разогнать екатеринодарский совет. Арестовать большевиков. Казнить их.

4. Назначить людей из коренных кубанских жителей в местное самоуправление — интеллигентов и промышленников.

5. Забастовщики — предатели, помогающие немцам.

Смертная казнь забастовщикам.

Только эти меры, и никакие другие, спасут Кубань от развала и анархии.

С преданностью России и престолу, как истиннорусские люди, на сем подписуемся.

— Ну как? — спросил Бахрушин.

— Великолепно! Подписываюсь обеими руками.

— И я, как патриотка, даю свою подпись, — добавила Баратова.

— Отлично.

Подошел Филимонов.

— Виктор Терентьевич! Его высочество благоволит познакомиться с вашей супругой.

— О, пожалуйста.

Сергеев посмотрел в глаза зардевшейся румянцем женщине.

— Ирочка, иди.

— Иду, милый.

…Целых три часа ждал Сергеев возвращения Ирины Львовны. Наконец, когда явилась она, опьяненная, в примятом платье, с красными пятнами на щеках, он передернул плечами.