Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность

— Ну, как план?

Николай Иванович при разговорах с Львом серел, съеживался: ох, побаивался он, ох, побаивался будущего зятя!

— Да план-то, Лев Никитыч, готов, но, ей-богу, не знаю, что и делать…

— Но ведь доказано, что теплоцентраль не рентабельна?

— Гм…

— Запасы торфа исчислены?

— Исчислены. Вы, как бы это сказать, угадали. Их, м-м, значительно меньше, чем предполагалось.

— Что и требовалось доказать. Вы знаете, что закладка нового вагонного завода назначена на двадцатое ноября?

— Знаю.

— Надо, чтобы к этому дню появилась ваша статья о нерентабельности теплоцентрали, о неверных расчетах на торф, о необходимости дальнейших изысканий. Надо добиться в Госплане решения об оттяжке. Нельзя ли связать это со строительством вагонного завода? Мол — необеспеченность энергией и так далее?

— Попытаюсь.

— В Госплане это пройдет. Там тоже есть наши. Там Иван Александрович сидит, знаете такого?

— Гм… Что-то… Впрочем, кажется…

— В крайнем случае на вагонный завод по нажимайте. Хотя, знаете, если завод будут строить, один из ваших домиков снесут, слышал.

— Знаю. — Камнев помрачнел, домика ему было чертовски жаль.

— Вы трусите, потому что не знаете обстановки, не понимаете, куда это ведет… Иван Александрович не очень-то доволен вами (этого легендарного Ивана Александровича Лев выдумал на ходу).

— М-м, знаете, я в этих делах, как бы точнее сказать… младенец.

— Ну да, я знаю, что в этих делах вы притворяетесь младенцем.

— Лева!

— Две тысячи инженеров сделают то, чего не сделает миллионная армия, это-то вы понимаете?

— Без армии все равно не обойтись. Вот это и заботит.

— Ах, вам не дает покоя забота об армии? Вы бы лучше о своем заводе позаботились. Армию другие создадут, если уже не создали. Вы думаете, бомбы, взрывы — эго так себе, ни с того ни с сего? А кулацкие дела? А убийства полпредов, разрыв с Англией и так далее и тому подобное? Милый Николай Иванович, все это одна линия, одна система. Понимаете? Иван Александрович сообщает: готовьтесь!

— Значит, что же, война? — уныло проскрипел Камнев.

— Это ж вам на руку, неужели вы не понимаете? Большевики, разумеется, проиграют войну с Западом. Кто примет власть в стране? Военные? Вряд ли. Рабочие? Шалишь, не пустим. Мужичье? Не доросли. Интеллигентишки! Тьфу!..

— Война… победа! Все это мечты, утопия!..

— Какая там утопия! Войны жди со дня на день, страсти-то разгораются, большевики всем на Западе и в Америке поперек горла. Иван Александрович директивно заявил на днях: готовьтесь к управлению государством! Готовьтесь вы, инженерия. Известный вам Сашка Макеев, по прозвищу Джонни, может закрутить гайку, а выдумать ее не сумеет. Выдумывать не научишь. И напрасно большевики стараются сделать пролетариев изобретателями, красными профессорами и кем-то там еще. Бред! Может быть, это и даст плоды поколения через три, но, черт возьми, мы постараемся, чтобы эти плоды не созрели. Если все будут учеными, кто будет добывать уголь, ковать металл, мыть полы? Ерунда, чушь! Только мы — люди с большими черепами — должны править толпой…

— Все это верно и очень, очень заманчиво, — промямлил Камнев. — Гм, очень, очень. Но, знаете, мне кажется, дурак тот, кто думает, что это самое умное правительство просуществует два дня без помощи извне.

— Ему помогут.

— Ну да. Помогут. За Украину. За Баку.

— Ах, вам жаль Украины? Патриот! Кочубей!

— Не жаль, но…

— Что «но»? Ну, нехай сожрут Украину, нехай ею подавятся! Потом оттягаем, не беспокойтесь, потом все к рукам приберем.

— Я не понимаю вас, Лев Никитыч, ей-богу. У вас домиков не отобрали… а вы… почему вы-то?..

— А-а, это не относится к делу. У вас домики в центре жизни, а у меня — другое. Я хочу всплыть. Понятно?

— Ах, вот что! Честолюбие?

— Возможно. Так вот, Николай Иванович, вам все ясно?

— Гм, кажется…

— Последнее. Если не удастся оттянуть закладку — пусть закладывают. Заложат, а потом закопают. Мне надо поднести им подарок в день торжества. Я подарочков готовлю много. Один — за вами. Пусть этот оболтус Кудрявцев в день закладки завода выведет из строя электростанцию. Ясно? Чтобы у меня в городе темно было! Мне нужна темнота.

— Хорошо.

— Получайте деньги, это от Ивана Александровича. Кудрявцеву тысячу. И вам велено передать две тысячи. Считайте!

— Что вы, Лев Никитыч! Зачем это считать?

— Итак, смелей, смелей, Николай Иванович! Мне не расчет подводить вас под петлю. Как-никак, я ваш зятюшка, дорогой мой тестюшка.

— Я верю вам, Лев Никитыч, крепко верю.

— Ну и отлично! До свидания. Жени нет дома?

— Нет. Ушла гулять с Компанейцем.

Николай Иванович тут же отправился к директору электростанции.

Напялив очки на толстый угреватый нос, Кудрявцев читал газету. Было видно, что он чем-то расстроен.

— Здравствуй. Один?

— Один.

— Оч-чень приятно. Ну-ка, распишись. Подарок.

Камнев выложил на стол деньги.

— Восемьсот рублей. «Центр» прислал. И поручение есть.

Кудрявцев удивленно посмотрел на Камнева: тот давно не наведывался к нему. И к себе не приглашал…

— Чего тебе от меня надо?

— Сначала получи деньги. Потом поговорим. Мне надоело таскать в кармане чужие деньги.

Кудрявцев при виде денег размяк. Деньги он любил, особенно толстенькие сотенные пачечки рублевок — новеньких, хрустящих. Рублевки он особым образом аккуратненько складывал и рассовывал по кармашкам бумажника.

— Новость не слышал?

— Нет. А что?

— На твоей земле, м-м, теплоцентраль будут строить.

— Да что ты!

— К бесу летит поместье! Если даже случится переворот, именья все равно не вернут.

Кудрявцев побледнел.

— Да ты не трясись! Иван Александрович пишет: может быть, оттянут закладку.

— Кто это такой?

— О-о, брат, это… это, м-м, возможно, будущий диктатор. За всех нас старается. Риск громадный — петля над ним качается…

— Дай бог ему здоровья!

— Свой человек! Огромнейшими делами ворочает. Иван Александрович пишет: идут последние приготовления: война на носу. Где уж там большевичкам против всего Запада и Америки!

— Николай Иванович!

— Вот так! А тобой недовольны. Иван Александрович пишет: если, говорит, Кудрявцев будет вихлять, пусть пеняет на самого себя.

— Да разве я…

— Вы, пишет, за ним не очень-то бегайте. Можем обойтись и без него.

— Да я…

— Хочешь новость? Сугубо секретная… Только чур!..

— Николай Иванович!

— Верю, верю. — Камнев понизил голос до шепота. — Теснейшие связи с заграницей. Огромнейшие деньги. Три государства дали согласие: как только начнем — поддержат. Иван Александрович пишет — вот-вот, может быть, завтра.

— Да что ты!

Кудрявцев, ошарашенный новостями, сидел точно на иголках, — дрожащими руками пощипывал бородку, снимал и надевал очки и вообще был взволнован до крайности.