Владимир Монастырев - Рассказы о пластунах

— Зачем же она? — В горле у Игната пересохло, и говорил он с трудом.

— А так, сбрехнула, и все. Что ты, Варвары не знаешь? — Аня улыбнулась. — Не сердишься?

— Нет, — Игнат тоже попытался изобразить на лице улыбку. «Никак не поймешь этих девок, — подумал он, — закручивают такое, что просто уму непостижимо. Вот хотя бы Варька…» И потом, вспоминая разговор с Аней, он как-то не очень весело усмехался и пожимал плечами. Раза два попалась ему на глаза Варвара. Как всегда, смотрела она озорно и нагловато. Нет, что ни говори, а все-таки непостижимый народ эти девки.

Под вечер приехал Панков. Усы у него были пушистые, глаза поблескивали.

— Завтра будут у нас трубы. Вот оно какое дело, — объявил он, пряча улыбку.

— В райкоме были? — спросила Аня.

Панков кивнул.

Федька сорвал с головы фуражку и запустил ее в густевшую небесную синеву. Фуражка перевернулась в воздухе и упала на соломенную крышу конторы.

— Как доставать будешь? — строго спросил Игнат.

— А я тем… шестом, — успокоил Федька и улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— По башке тебя тем… шестом, — зловеще прошептала Варвара.

Федька этой репликой пренебрег. Даже не взглянул на свою ненавистницу.

Трубы привезли в обед. И сразу закипела работа: Игнат и Семка не хотели терять ни минуты.

Командовал Семен. Слесарные навыки у него были невелики, но у других — и того меньше. Дело шло медленно и не гладко. Федька сразу же вымазался в тавоте и покрылся ржавчиной. Семка рычал, когда парнишка совал свой курносый нос куда не следует. Но Федьку ничто не могло остановить. В конце концов общее руководство взял на себя Панков, и работа наладилась.

Водопровод строили все свободные свинари. Девушки тоже непременно хотели приложить к нему руки.

К концу следующего дня вода пошла в ставок.

Усталые, измазанные, но довольные, смотрели строители, как тугая, остекленевшая струя била в длинное корыто.

— Красивая работа! — восхищался Семка-шофер.

— Когда своими руками что сделаешь, всегда красиво получается, — сказал Панков.

— Подумать только, через каких-нибудь два месяца разбирать придется, — вздохнула Аня.

— Не отдадим! — взъерошился Федька.

— А что, в самом деле, — проговорил Семка, — не отдавать — и все.

— Поживем — увидим, — Алексей Васильевич погладил усы. — Только отдавать придется: секретарь райкома товарищ Самойлов за нас поручился. Вот оно какое дело.

Вечером все собрались на площадке у футбольных ворот. Гармонист, прислонясь к штанге, лениво растягивал мехи.

— Полечку… — попросил кто-то из девчат.

Гармонист, склонив голову, заиграл польку.

Семка потянул в круг Варвару, но она уперлась: «Не пойду!» Когда Семка оставил ее в покое, она перебежала площадку и села рядом с гармонистом. Тот играл, а Варвара что-то ему нашептывала, склонясь к самому уху.

Станцевали полечку и запросили кто вальс, кто фокстрот. Варвара встала, потянулась и сказала гармонисту:

— Пойдем на бетонку.

Вокруг закричали:

— Зачем на бетонку?!

— Давайте потанцуем.

— Эта Варвара вечно придумает что-нибудь.

— А я хочу на бетонку, — протестующие возгласы Варвару не трогали. — Одно — танцы и танцы. Надоело.

Гармонист встал и, наигрывая частушечный мотив, пошел рядом с Варварой. Она громко, врастяжку запела:

— Знаешь что, — зловеще прошептал Семка, — я ему набью морду.

— Ему-то за что? — возразил Игнат. — Она ж виновата.

— И ей набью!

Гармонь удалялась. Пела уже не одна Варвара, к ней присоединилось несколько голосов. На площадке у футбольных ворот остались Игнат, Семка, Аня и верный Федька Сапрун.

— Был бы я большим начальником, — сказал Федька, — издал бы такой приказ, чтобы всех девок четверовать.

— Чего, чего? — переспросил Семка.

— Не четверовать, а четвертовать, — поправила Аня.

— Так бы, значит, всех и четвертовал, никого не пожалел? — спросил Игнат.

Федька с опаской глянул на Аню.

— Можно и оставить кого, — парнишка быстро нашел выход из положения. — Варьку если на куски разорвать, она одна за четверых сойдет.

Игнат громко рассмеялся.

— Ну, Федька, силен!..

Семка вздохнул и нерешительно сказал:

— А может, и мы пойдем на бетонку, а?

— Не́чего, — твердо произнес Игнат. — Покажи характер хоть раз. Не ходи!

Он вывернул электролампочку и скомандовал Федьке:

— Давай-ка, указчик, шнур смотаем…

Аня медленно пошла от ворот. Игнат окликнул ее:

— Подожди чуток, вместе пойдем. И Семен с нами. Послушаем Федьку, он чего-нибудь еще расскажет.

Семен запротестовал, но Игнат остановил его:

— Побудь с нами трошки. Знаю я тебя, останешься один — обязательно на бетонку поволокешься. А там тебе сегодня делать нечего.

— Я ж вам буду мешать… — промямлил Семка.

— Отставить разговорчики! — приказал Игнат.

Зоя принесла Михаилу Михайловичу «Избранное» А. Толстого.

— Понравилось? — спросил заведующий отделом.

— Понравилось… Только…

— Так что же?

— Только не все… слов непонятных много…

— Да-а, — протянул Михаил Михайлович, перелистывая книгу. — Вот например:

Что же тут непонятного?

— Тут все понятно, а вот дайте-ка, — Зоя отобрала книгу. Показав на мгновение розовый язычок, лизнула указательный палец и стала быстро листать страницы. — Вот, пожалуйста: «…За́не он над нею не волен!» «За́не!» Я в читальню ходила, в словаре иностранных слов искала. Нет такого слова. У библиотекарши, у Клавдии Петровны, спросила — она не знает.

Михаил Михайлович рассмеялся.

— Во-первых, «зане́», а не «за́не». Во-вторых, в словаре иностранных слов такого слова нет, оно русское. Устаревшее. Означает примерно: «Потому что…»

Зоя слушала, приоткрыв рот, и вдруг порывисто вздохнула.

— Вы что? — удивился Михаил Михайлович.

— Нет, ничего, — Зоя смутилась. Она вздохнула оттого, что опять ей пришла в голову мысль: «Как много надо знать, и как мало я знаю!»

— А скажите, Михаил Михайлович, — спросила она, поборов смущение, — на журналиста долго надо учиться?

Михаил Михайлович помедлил с ответом. Откинул волосы со лба, пожевал губами и торжественно произнес:

— Всю жизнь!

— Ой, как много!

— Не пугайтесь, Зоя Степановна. Это я в том смысле, что в любом деле надо все время учиться. «Век живи — век учись…»

— «…Дураком помрешь», — не удержалась Зоя.

Михаил Михайлович глянул на нее с укоризной, и она прихлопнула рот ладошкой.

— Вам надо среднее образование закончить, — сказал заведующий, — тогда уже думать о факультете журналистики.