Любовь Руднева - Голос из глубин

Но ко мне обратилась метла не для того, чтобы я повторял известное. Хотя, хотя именно она заинтересована устроить мне экзамен, но и в то же время подтолкнуть к тому, чтобы все вы, привыкшие к определенному стереотипу: вот, мол, чему она служит, и вот как ею управляют, — вдруг ошарашились от ее необычайного употребления. Вообразите, метла оказалась любительницей парадоксов, ничуть не меньшей, чем вы и я.

Но уговор: когда на этот раз вы соберетесь с Андреем в цирк, я включу в свою программу уже давно обкатанную интермедию с метлой, а потом уж вам доскажу, на какие импровизации она, виновница, меня подвигла, да еще случилось такое не у нас, а за рубежом.

Состроив серьезную физиономию, поддразнивая Шерохова, имитируя его интонацию, Амо добавил:

— «Лаборатория, лаборатория требует! Нуждается наш коллектив…»

И тут вы извлекаете на свет восемьдесят фамилий трудящихся, в ней вкалывающих. А мы, случается, в своей лаборатории — я да ты, да мы с тобой. То есть я и метла.

…Прошел месяц-другой, и Андрей с Наташей отправились в цирк на Цветном бульваре.

Уже облетела листва, и Андрей шел по аллее, за скамейками ворошил он носками ботинок груды листьев, потом взбивал их ногой и смеялся, как мальчишка, веселя Наташу.

…Инспектор манежа уже не в первый раз за вечер между номерами вел тихую войну с озорным коверным. На этот раз высокий джентльмен во фраке жестом приказывал: «Быстро собери свои вещички, разбросанные на манеже».

Амо подобрал шляпу, валявшийся поодаль было утерянный огромный ботинок и обул левую ногу, но инспектор царственным жестом указал на метлу. Коверный, до того выполнявший все быстрехонько, теперь неохотно, медленно потягиваясь, поднял метлу. Приблизившись к инспектору, показал: «Вот она. Поднял все ж таки».

Но едва тот повернулся к коверному спиной, Гибаров наставил на него метлу, как ружье, и, чеканя шаг, изобразил: «Сей джентльмен у меня под конвоем». Тут Амо победоносно задрал голову в нелепой шляпенке с небольшими полями, расправил свои не больно широкие плечи. Однако шляпа, едва державшаяся на макушке, упала с его задорной головы.

Зрители смеялись, а инспектор резко повернулся к Гибарову, но в долю секунды в руках Амо уже преобразилась и метла — он превратил ее в подобие гитары.

Склонив голову набок, прикрыв глаза, Амо пощипывал ее воображаемые струны. А ритм игры на метле-гитаре оказался таков, что зрителям становилось ясным, Амо аккомпанирует скандирующему от негодования инспектору. Тот порывался вырвать метлу-гитару, наказать шутника. Но метла уже вскинута на плечо, Амо, четко вышагивая, пятится назад, отдавая честь.

Опять инспектор поворачивается спиной, как считает он, одержав победу. Но Амо уже оседлал метлу и скачет на ней, как на лошади. И тут он увидел на ковре манежа свою собственную шляпу. Поудивлявшись и припомнив — он обронил ее в поединке с инспектором, — Гибаров повел ее по манежу метлой, как хоккейной клюшкой.

Метаморфозы метлы вконец разохотили публику, отовсюду сыпались советы, звучал хохот, он нарастал. В это время униформисты хотели унести один из крупногабаритных снарядов, тот оставался на манеже после уже отработанного предыдущего номера. И тут-то они попались навстречу Амо. Сильным толчком плеча он отбросил одного униформиста вправо, другого влево, в зале, будто все на самом деле происходило на хоккейном поле, закричали: «Взял их на корпус!»

А Гибаров, согнув колени, делая резкие, неожиданные повороты, заскользил по манежу, как на коньках, двумя руками держа метлу-«клюшку». С головокружительной быстротой, импровизируя, он разыграл дуэль с «вратарем». В тот момент инспектор манежа стоял в открытых створках циркового барьера, словно в воротах. Он ошарашенно, слегка вытянув голову вперед, следил за «противником» — нападающим.

Но Амо, приметив, что «вратарь» широко расставил ноги, сделал крутой вираж и помчался к нему спиной вперед под неистовые аплодисменты зрителей. Еще секунда — он очутился лицом к лицу с «вратарем» и метлой-клюшкой пробросил понизу свою шляпу-шайбу меж ног противника.

Инспектор, негодуя, поднял шляпу и отбросил ее наискосок, она пролетела в трех-четырех метрах от Амо.

Гибаров вытянул руки, настиг ее тем самым «тигровым» прыжком, каким прославленные игроки перехватывают шайбу.

Амо, взяв шляпу еще в воздухе, успел притянуть ее к груди, упав на ковер, как бы изнемогши. Но лишь только стихли сочувственные выкрики, он вскочил и молниеносно «заскользил» к выходу, нахлобучив шляпу и двумя руками поигрывая клюшкой-метлой.

После представления Шероховы привезли Амо к себе. Поужинали, Наташа забралась с ногами в кресло и принялась штопать носки Андрея. Она посмеивалась:

— Еще никто не изобрел другого, более сильного способа поддержания семейного уюта, чем штопка носков любимого мужа. А ваш номер со шляпой-шайбой меня впервые убедил, что спортивная игра требует изобретательности. Поздновато признаваться в собственном невежестве. Но чтоб опомниться, я должна была получить наглядный урок в цирке. Неисповедимы пути нашего образования… Зритель, увы или не увы, а к счастью, нуждается, чтоб и его вовлекали в свою игру, хоть час-другой он живет в непривычных ритмах, будто и сам совершает немыслимые виражи…

— А я, Наташа, нуждаюсь в зрителе. Своим смехом, возгласами он участвует в происходящем на арене. Мне отпущено ограниченное время, и я, действуя, приглашаю зрителя к соучастию. А он, влюбленный в спорт или любитель-спортсмен, а то и увечный, немощный, ищет как раз того, что для него и неосуществимо, — ловкости, счастья раскованности — и особенно расположен к такой вот интермедии, как «шайба». В ней ведь движение, напоминающее полет. Все они, это вы заметили, жадно принимают в общем-то и мягкую пародию на излюбленные приемы известных спортсменов.

А как откликаются, едва перенесешь игру в необычное место, да еще с помощью такой вот метлы. Она вроде и антипод спортивной клюшке, а шляпа — шайбе. Рождается комический эффект и азарт у зрителей. Выстраивая номер, я вовсе и не взвешиваю всего этого. Кстати, последний аккорд — он важен в любом цирковом номере — и родился-то неожиданно.

В Праге инспектор манежа промахнулся и случайно отбросил мою клоунскую шляпу в сторону, вместо того чтоб перекинуть мне. Я молниеносно среагировал новым трюком, сгруппировался, как говорят спортсмены, кинулся плашмя на доски, совершив тигровый прыжок. Ответ зала трудно передать, чехи ведь начинены юмором, отдача на эту находку была ошеломляющей. Со всех сторон летел крик: «Человек в маске!» Я показался им неким подобием их любимца, известного всем от мальчишек до ученых вратаря-виртуоза. Так на моих качелях иной раз и ловишь то, что «случайно», а в интермедии, миниатюре оно оборачивается удачей.