Петр Капица - Когда исчезает страх

— Мы за нее ручаемся.

— Верю, но сам не хочу быть простофилей. Ты в гостинице остановился? Сообщи свой телефон адъютанту. Думаю, денька через два съездим в английскую зону. Не смею больше задерживать…

Генерал поднялся, пожал руку Ширвису и предупредил:

— Только сам, пожалуйста, ничего не предпринимай. Знаю я вашего брата!

В коридоре, у выхода, Ширвиса поджидал капитан Жгур. Без смущения он сказал:

— Почему мне сразу не сказали, что вы Герой Советского Союза? Мы бы все уладили и без генерала.

— А я думаю — с ним лучше.

— Для вас — может быть, а мне теперь — заслуживай доверие. Не могу ли я получить у вас хотя бы копию письма летчицы? Он ведь еще тысячу вопросов задаст. Надо подготовиться.

Копии у Ширвиса были, но он сухо ответил:

— Я все оставил у генерала. А вам советую меньше думать о своей шкуре. Уверяю, она не стоит этого.

В английскую зону Ширвис поехал с генералом и переводчиком, надев парадную форму.

По пути генерал предупредил:

— Учти, англичанам сообщено, что за летчицей приедет ее муж. Так что будь любезен вести себя соответственно. Кстати, а летчица тебя признает? Не будет отворачиваться?

— Признает. Мы с ней старые друзья.

— В переговорах, мы, конечно, намекнули: приедет-де не простой офицер, а Герой Советского Союза и кавалер высшего отличия английской королевской авиации. Это, нужно сказать, произвело впечатление: англичане сделались сговорчивей. Ты, надеюсь, не забыл надеть свой крест «Ди-эф-си»?

— Здесь он.

В английской зоне Ширвиса представили какому-то высокопоставленному чину — сухощавому и необычайно вежливому старику в военной форме. Тот во время разговора, глянув на крест «Ди-эф-си», спросил через переводчика: где Ширвису посчастливилось заслужить столь высокую английскую награду? А услышав о Заполярье, старик с гордостью сообщил, что и его сын, моряк Британского флота, плавает в северных широтах и очень хорошо отзывается о русских моряках и летчиках.

Когда официальные чиновники из Комиссии по репатриации, просмотрев предъявленные документы и фотографии, о чем-то доложили старику, тот поднялся, показал в улыбке ровные вставные зубы и торжественно сообщил Ширвису, что он счастлив оказать услугу герою Заполярья и рад распорядиться о передаче пострадавшей леди не властям, а в собственные руки мужа.

В лагерь для перемещенных лиц Ян поехал с переводчиком и чиновниками из комиссии.

У Ирины, не знавшей, зачем ее ведут в корпус администрации, при виде Ширвиса перехватило дыхание и закружилась голова… Хорошо, что Ян подхватил ее, иначе она бы упала.

Держа Ирину в объятиях, Ширвис осыпал поцелуями ее лицо, глаза, лоб и, прижав к себе, подумал: «Кажется, получилось неплохо. Так могут встретиться только муж с женой». Впрочем, все и без того было естественно: Яна очень обрадовала встреча с Ириной. Отстранив ее от себя, он сказал:

— Ну, покажись, какой ты стала?

Большинцова так похудела в Германии, что скорей походила на пятнадцатилетнюю девочку, нежели на женщину — мать семилетнего сына. И все же лицо почти не изменилось, лишь резкие черточки у рта несколько старили ее.

Она улыбнулась ему, и вдруг на ее щеку скатилась прозрачная слезинка, за ней вторая… Шмыгнув носом, как это делают школьницы, Ирина попыталась сдержаться, тряхнула коротко остриженными волосами и оглядела всех присутствующих блестящими, полными слез глазами…

Боясь ее вопросов, Ян схватил Ирину на руки и, как обезумевший от радости муж, унес к своей машине, посадил на заднее сиденье и негромко произнес:

— Запомни: мы для англичан — муж и жена.

— Почему Кирилл не приехал? Где он? — тревожась, спросила Ирина.

— О Кирилле потом, когда переберемся в нашу зону, — неопределенно ответил Ян и, захлопнув дверцу, поспешил в канцелярию — оформлять документы.

Оставшись одна в машине, Ирина постепенно пришла в себя. Ей все еще не верилось: неужели она у своих?

Вскоре на улице показались Ширвис и переводчик, они попрощались с англичанами и подошли к машине: переводчик сел за руль, Ян рядом с Ириной.

Не задерживаясь, они двинулись в путь, и лишь на шоссе переводчик сказал:

— Поздравляю, Ирина Михайловна, никто не ждал, что так быстро нам удастся выудить вас. Обычно англичане любят тянуть такие дела.

— Мне и самой не верится… Все кажется, что это сон.

— Да, а как с вашими вещами? — спохватился переводчик.

— Шут с ними, — сказал Ян. — Новые добудем. Из-за тряпок рисковать не стоит.

Он взял Иринины руки в свои. Они у нее были холодные и легкие, как хлопья снега.

Некоторое время молча мчались по шоссе. Ирина, наконец, не выдержала:

— Ян, будь человеком, скажи правду… Что с Кириллом?

Дольше увиливать от прямого ответа было невозможно.

— Видишь ли, весть нерадостная, — сказал Ян. — Кирилла придется разыскивать. Его подбили над Норвежским побережьем. Сам видел, как он ушел от «фоккеров» в облака. Я думал, он дотянет до своих. Но Кирилл не вернулся. Меня тогда тоже подбили… Почти десять месяцев в госпитале провалялся.

Ирина больше ни о чем не расспрашивала. Она чувствовала, что Ян чего-то недоговаривает, но боялась выяснять все до конца. Ей не хотелось терять надежды.

«Если Кирилл в плену, я его дождусь… сколько бы ни прошло времени, — сказала она себе. — Надо надеяться и жить».

В Берлине им посчастливилось. Вечером улетал «Дуглас» на Ленинград. Полковнику Холину удалось раздобыть два места на этот самолет.

«19 июня. В Ленинграде я не была без малого четыре года. И вот, наконец, скиталица дома. Вернее, не дома, а в квартире Ширвисов. Но это не важно. Я обитаю на набережной Фонтанки, дышу родным воздухом и по-прежнему обворожена покоем и таинственным сиянием белых ночей.

Бетти Ояровна приняла меня, как родную. Какая она сердечная, добрая женщина!

Мальчишки меня не забыли. Но оба вначале дичились. Дюде, конечно, перепало больше поцелуев, и он, вырвавшись как-то из моих объятий, счел своим долгом заметить:

— Зачем меня зовешь Дюдей, я большой. И не надо целовать больше, чем Игоря.

Они друзья — не разольешь водой. Ко всяким сентиментальностям относятся с мужской суровостью и осуждением. Донимают меня всякими вопросами.

Где мой самолет? Почему я его сожгла? Надо было спрятать в кустах или закопать в землю. Дима с Игорьком обязательно нашли бы его, и мы бы втроем могли играть с настоящим бомбардировщиком.

— Почему так долго не приходила к нам? Жалко было самолета?

Мне хотелось как можно понятней объяснить им происшедшее.

— Меня схватили враги, — сказала я. — И долго не отпускали к вам.

Ребята переглянулись, удивляясь моей наивности, и Дима поправил: