Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 1

В статье о зачинателе и основоположнике литературы социалистического реализма П. Павленко нарисовал образ писателя новой эпохи — трибуна и агитатора, убежденного и деятельного участника строительства коммунизма. Таков был и сам П. Павленко — труженик революции, верный сын коммунистической партии, который все свое творчество и всю свою жизнь отдал борьбе за победу коммунизма.

Л. Скорино

Я родился в 1899 году в Петербурге, в семье железнодорожного служащего. Вскоре родители мои из-за болезни матери переехали в Грузию, которая стала для меня второй родиной. Мое детство протекало в бурные годы. Смутно помню 1905 год, вооруженных рабочих, стычки с полицией. Мы с отцом (мать умерла вскоре после переезда в Тифлис) жили в беднейшем районе города, в Нахаловке, населенном преимущественно железнодорожными рабочими. Помню рассказы старших об Алексее Максимовиче Горьком, который бывал в рабочих семьях и дружил со многими из тех, кто жил рядом с нами. Долго не мог поверить, что рассказчики в самом деле знавали Горького. Горький и отчасти Шаляпин (которого тоже многие знали) уже в ту пору вошли в мое сознание как легендарные богатыри.

И раньше, чем я начал читать Горького, я уже знал, любил и боготворил его как великана, вышедшего из наших мест, почти, так сказать, земляка (он действительно некоторое время жил в Нахаловке).

В Тифлисе я окончил среднюю школу и по окончании ее ушел в Красную Армию.

Еще в школе мечтал стать писателем и кое-что пописывал для рукописного журнала «Наша нива», но как начать писательство — не знал. Влекла к себе работа агронома, учителя, — жизнь сделала солдатом.

В 1920 году вступил в партию, стал политруком, потом комиссаром отряда, а после демобилизации несколько лет провел на партийной работе в Азербайджане и Грузин. В 1924 году был делегатом XIII партийного съезда от Закавказья. В эти годы начал печататься сначала в красноармейской газете «Красный воин», затем в «Заре Востока». Писал небольшие очерки, статьи по партийным вопросам. Три года, с 1924 по 1927, провел в Турции в качестве работника советского торгпредства, не оставляя сотрудничества в «Заре Востока» и «Одесских известиях». На материале турецких впечатлений написаны первые рассказы и книга очерков «Стамбул и Турция». Рассказы были эстетскими, надуманными.

Следующей моей работой явилась повесть «Пустыня». Написана она в 1930 году, после поездки в Туркмению в составе писательской бригады. Поездка с группой талантливых писателей, с большим, чем у меня, литературным опытом, принесла огромную пользу и многому научила. Она заставила меня критически отнестись ко всему тому немногому, что я написал, и искать нового пути. Не скажу, однако, что, написав «Пустыню», я сразу нашел этот путь.

И в «Пустыне» было еще много эстетства, влечения к ориентальной экзотике, к нарочитой красивости.

В 1932 году вышел в свет мой первый роман, «Баррикады», посвященный событиям Парижской Коммуны. В этой работе я хотя и приблизился к реализму, но полностью не овладел манерой реалистического письма. Кто-то из критиков сказал, что «Баррикады» — неудачная вещь с великолепными заплатами». В год выхода «Баррикад» в моей жизни произошло событие, которому предстояло решительно изменить мой писательский путь, — я познакомился с А. М. Горьким. Спустя два года я уехал на Дальний Восток и привез оттуда роман «На Востоке». Этот роман был хорошо принят нашим читателем и не единожды переведен за рубежом, языков на шесть, в том числе и на китайский. С этого же времени я начал пробовать свои силы в кинодраматургии. Для начала написал сценарий по роману «На Востоке», затем появились и «Александр Невский», «Яков Свердлов», «Клятва», «Падение Берлина». Несколько других сценариев не дошли до экрана. Экран привлекал меня прежде всего как гигантская трибуна, как возможность разговаривать с миллионным зрителем. Я верю, что кино — дитя прозы, а не театра, и что прозаики ближе к нему, чем театральные драматурги. Надежда написать когда-нибудь безупречный сценарий никогда не оставляет меня. В период между 1932–1938 годами я редактировал журнал «30 дней», затем горьковский альманах «Год XVII», много работал как журналист. Газетную работу люблю и ценю всю жизнь. Газета всегда была для меня лучшим учителем. В 1934 году на I Всесоюзном съезде советских писателей я был избран членом Правления ССП, с 1938 по 1941 год работал в качестве члена Президиума ССП.

В 1939 году я оказался свидетелем великого народного энтузиазма на строительстве Ферганского канала и начал одновременно киносценарий и роман на эту тему. Война с белофиннами, в которой мне пришлось участвовать в качестве военного корреспондента красноармейской газеты «Героический поход», невольно отвлекла от сценария и от романа. В 1940 году собирался вернуться к ферганской теме, но вскоре началась Великая Отечественная война, и я оказался военным корреспондентом газеты «Красная звезда». Мне довелось побывать на Западном, Брянском, Крымском, Закавказском и 3-м Украинском фронтах.

В течение войны написал очень неудачную «Русскую повесть», книгу рассказов «Пути отваги», текст к хроникальному фильму «Разгром немцев под Москвой» и сценарий «Клятва».

С 1945 года, закончив войну при 3-й Гвардейской армии, взявшей Вену, я переехал в Крым, где написал роман «Счастье», несколько рассказов, сценарий «Падение Берлина» и маленькую повесть «Степное солнце».

В 1938 году вместе с группой советских писателей я был награжден орденом Ленина, в 1940 году за участие в войне с белофиннами награжден орденом Красной Звезды, в 1943 году — орденом Красного Знамени.

Первую Сталинскую премию я получил в 1941 году за сценарий «Александр Невский», вторую — в 1947 году за сценарий «Клятва», третью — в 1948 году за роман «Счастье», четвертую — в 1950 году за сценарий «Падение Берлина».

С 1946 года я руковожу Крымским отделением ССП, редактирую альманах «Крым», с 1947 года являюсь членом редакционной коллегии журнала «Знамя», с которым, в основном, связана вся моя литературная жизнь.

В послевоенные годы мне пришлось довольно часто бывать за рубежом: в Праге, Вене и Берлине — в связи со сценарием «Падение Берлина», в США — в связи с Всеамериканским конгрессом в защиту мира. Зарубежные впечатления подсказывают новый роман. Но я не могу забыть и того восторга, который был вселен в меня когда-то народной Ферганской стройкой. Я в долгу перед ней. Я в долгу перед Юлиусом Фучиком, с которым познакомился в Москве в 1935 году и о котором следовало бы создать героический фильм. Я в долгу перед Севастополем. В общем, перелистывая записную книжку, понимаю, что надо написать больше, чем написано, и написать намного лучше, чем удавалось это делать до сих пор.