Ицхокас Мерас - Желтый лоскут
- Название:Желтый лоскут
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное Издательство Детской Литературы
- Год:1963
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ицхокас Мерас - Желтый лоскут краткое содержание
Трагические судьбы безвинных жертв фашизма, узников многочисленных концлагерей, в которых озверелые расисты сгубили многие тысячи людей, уже не раз были предметом литературных произведений, глубоко волновавших миллионы читателей. Весь мир обошел знаменитый «Дневник Анны Франк».
Повесть И. Мераса «Желтый лоскут» — это тоже своеобразный дневник человека, в детстве испытавшего все ужасы фашистской оккупации.
На первый взгляд может показаться, что героя повести Бенюкаса окружает сплошная беспросветная тьма и надежды, на спасение нет. Но это не так.
С большой любовью пишет И. Мерас о людях, которые не дали Бенюкасу погибнуть.
Книга во многом автобиографична.
В дни, когда началась Великая Отечественная война, автору этой книги, как и Бенюкасу, было всего семь лет.
Семнадцать лет прошло со дня окончания войны. Маленький мальчик давно вырос, стал инженером и… писателем.
В Вильнюсе сейчас готовится к изданию его новая книга.
«Желтый лоскут» — первая книга И. Мераса.
Желтый лоскут - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ицхокас Мерас
Желтый лоскут
Я ВИДЕЛ ГРАНАТУ
С грохотом взрывов, оставляя позади дымящиеся груды развалин и развороченные мостовые, фронт откатывался на восток.
Мы должны были уехать, бежать отсюда. Так говорила мама. Но отец все медлил, выжидал. Он служил в банке, всегда ходил с огромной связкой ключей от железных сейфов, в которых хранились деньги и еще невесть какие ценные вещи. Отец ждал, что эти сейфы вывезут, куда-то бегал, что-то доказывал, с кем-то бранился, а дома все больше молчал и только без конца курил — папиросу за папиросой. Но банка так никто и не вывез. Загрохотали орудийные залпы, разрывы снарядов, и городок потонул в пламени пожаров. Мы едва успели выбраться из дому и укрыться рядом в саду.
Полдня мы прятались в этом саду да в канавах по обочинам дороги. Сестренка жалась к маме, я — к отцу. Каким-то чудом ни один осколок не угодил в нас, хотя разрывы ухали совсем близко — рукой подать.
Потом все смолкло.
Когда мы поднялись из канавы, то оказались возле дома переплетчика М е нделя.
По улице шли танки с крестами на бортах.
Мамины большие черные глаза стали еще больше. В них трепетали искорки страха. Она все сильнее прижимала нас к себе. А в кармане у отца позвякивали никому не нужные теперь ключи от разбомбленного банка.
Городок сурово глядел из пламени. Улицы дрожали от лязга машин и топота солдатских сапог.
Мне было страшно и любопытно.
Переплетчик Мендель выглянул в окно из-за занавески и только тогда отворил дверь.
— Да хранит вас господь! — воскликнул он, пропуская нас в комнату. — Отчего вы не бежали? Я — человек маленький, старый, и дни мои сочтены. Но вы, реб [1] Почтительное обращение ( евр. ). Здесь и дальше примечания автора.
Юдель, — сказал он, обращаясь к отцу, — вы не только еврей, но и видное лицо. И со всей семьей у немцев…
Отец ничего не ответил.
Мама, глотая слезы, рассказала все, как было с ключами от банка.
Прежде я нередко приходил к реб Менделю. В его маленькой мастерской всегда пахло клейстером и еще чем-то терпким; на полу лежали кипы переплетенных и растрепанных книг. Мне нравилось смотреть, как он брал стопки листов, сшивал, смазывал, подрезал, и из беспорядочной бумажной груды рождалась красивая, плотная книга с золотым тиснением на переплете. Эти разрозненные, растрепанные листы и готовая красивая книга мне всегда почему-то напоминали соседского младенца. Вот он лежит, сучит ножками, машет ручонками, а реб Мендель берет его, туго пеленает и аккуратно свивает.
Переплетчик любил петь печальные еврейские песни и вперемежку рассказывать забавные истории. При этом он сам смеялся так, что его белая борода подрагивала, а я тянулся схватить ее серебристые пряди. Тогда он начинал еще пуще смеяться, в отместку пытаясь мазнуть мне по носу клеем…
И никогда мне не приходило в голову, что реб Мендель — старый человек.
Но сейчас, в зловещих отсветах пожаров, рассеявших обычный сумрак комнаты, я вдруг увидел, что реб Мендель уже старый-престарый: лицо его изборождено глубокими морщинами, глаза ввалились и руки трясутся. Никогда раньше не замечал я, что у него такая сгорбленная спина и совсем седая борода…
Все время, пока с грохотом и лязгом мимо проходили фашистские войска, я, дрожа всем телом, тянулся к отцу, старался в его глазах прочесть, чт о будет дальше, и ни одной слезинки не проронил. А сейчас, глядя на постаревшего Менделя, я почувствовал, что к горлу подкатил комок…
— Куда ты? — испуганно воскликнула мать.
— Во двор, сейчас вернусь, — ответил я.
Пока взрослые продолжали разговор, решая, что предпринять, как быть дальше, я проскользнул в дверь и тут, забравшись в укромный уголок под навесом, дал волю слезам, скорее безотчетно чувствуя, нежели понимая, что сегодня не только постарел реб Мендель, но кончилось и мое детство.
В это время скрипнула калитка, и с улицы вошел какой-то парень. Оглянувшись, он одним прыжком подскочил к дому, вдоль стены прокрался к ступенькам, которые вели в сени, подсунул что-то, выпрямился и воровато стал озираться по сторонам.
Это был сын почтового чиновника, гимназист М и колас. На его левом рукаве белела повязка.
Будь то не Миколас, я бы вылез из своего тайника и спросил, чего это он делает под чужими крылечками. Но Миколаса я терпеть не мог и к тому же боялся его. Он частенько распевал гадкие частушки про евреев. А однажды, когда я возвращался из школы, он выхватил мои книги, кинул наземь и затоптал их в грязь.
Когда Миколас убрался со двора, я подбежал к ступенькам. Но там ничего не оказалось, кроме зеленой жестяной бутылки. Из ее затычки торчало колечко с металлической цепочкой. Такую странную бутылку мне видеть раньше не доводилось. Хотел было потянуть за колечко, да побоялся, как бы чего не натворить. Скорее всего Миколас эту бутылку взял не спросясь, а теперь вот вернул ее на место.
Но тут послышался испуганный голос мамы:
— Беня, Беня!..
— Я здесь, мама. Погляди, какая бутылка! Никогда такой не видел.
— Куда ты запропастился? Иди сюда быстрей! — продолжала взволнованно мама, втаскивая меня в комнату. — Надо уходить, а тебя нет. Время-то теперь какое…
Мы распрощались с реб Менделем. Он заморгал влажными глазами.
— Да благословит вас всевышний! Только полем идите, полем… Фронт ведь близко…
Вдруг в сенях хлопнула дверь.
— Руки вверх! — гаркнул, входя, немец. — Евреи?
Мы подняли руки.
— Евреи! — ответил отец, шагнув вперед.
— Ни с места! Сдать оружие! — скомандовал другой.
Немцев было трое. Четвертый — гимназист Миколас. Они стояли, сгрудившись в дверях и вытянув шеи. Глаза у них горели точь-в-точь как у котов, выслеживающих из засады воробьев. Запыленные, в серо-зеленых мундирах, с направленными на нас дулами автоматов…
А на пряжке ремня полукругом: «Gott mit uns [2] Бог с нами ( нем. ).
».
Вот они какие вблизи… Так почему же бог с ними?
— У нас нет оружия, — наконец вымолвил переплетчик.
— И откуда ему быть у нас? — сказал отец.
Я тоже поразился. На самом деле, откуда у отца или старого Менделя может быть оружие? Они же не военные. У меня, правда, было ружье, игрушечное, но оно осталось дома.
Начался обыск… У отца и Менделя отобрали часы, разворошили комод, обнюхали все уголки.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: