Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум

А когда черный отряд разогнали, его командир сбежал с фронта, надел на себя бархатную толстовку с бантом и очень быстро прибрал к рукам артель иконописцев. Но спрос на иконы с каждым месяцем все падал и падал. Свободный художник присвоил артельные деньги и удрал в Питер.

Вот здесь-то, между Загородным проспектом и Обводным каналом, в знаменитых «Сименцах», пригрел Ерша бандитский притон Леньки Пантелеева. Опять замелькали карты, бутылки, выстрелы, бабы — и вчерашний командир черного отряда пошел в гору. Но он не признавал вторые роли. А Ленька в шайке как царь на троне.

«Да, такого атамана не перешибешь», — рассудил Анархист и после удачного ограбления подался в родные места.

Дядя Савелий — церковный староста — жил напротив старинного монастыря. Ерш пересек широкую улицу и ударом солдатского ботинка открыл знакомую калитку…

Кирпичный домик с двумя окнами смотрел на военный памятник с орлом. Со стороны Красных казарм доносилась бодрая песня красноармейцев. Ершу вспомнилась фронтовая жизнь, и, поднимая голову, он лихо сдвинул набок бескозырку.

Рослая, с румяным лицом и высокой грудью, тетя Вера вышла на крыльцо и метнула мимолетный взгляд на пустые руки племянника. Ерш не заезжал в деревню к родителям, иначе он, конечно, привез бы посылку с продуктами.

— Здорово, тетушка, жениться прибыл!

И племянник так стиснул тетку, что у нее и дух захватило.

— Уф, бесстыдник! — проворчала она, облизывая пухлые губы. — Отпусти! Савелий идет…

Она была на двадцать пять лет моложе Савелия. В этот приезд Ерш особенно почувствовал такую разницу в годах: дядя побелел, спина ссутулилась, ноги отяжелели, он стал шаркать сапогами, а тетка, наоборот, из худенькой да бледной превратилась в дебелую купчиху.

Родные сестры — мать Ерша и тетка Вера — дочки сельского купца. Старшая сестра любила землю, вышла за местного священника и всю свою энергию пустила на сад и огород, а младшая, жадная до денег, прикинулась «святой» и очаровала Савелия, который с крестным ходом пришел в Леохново.

В то время Савелий, почтовый чиновник, получил наследство, но перед свадьбой, чтобы угодить своей невесте, помыслами устремленной к богу, пожертвовал отцовский капитал на построение храма. Дурацкий поступок жениха сразу подрезал ее здоровье, но отступать было уже поздно. Так и жили с «раной в душе», пока не пришла свобода на торговлю.

Теперь она твердо решила разбогатеть. В Гостином дворе откроется магазин, на витрине которого будут выставлены молитвенники, иконы, купели, прочая церковная утварь, и потекут деньжата в ее карман.

Тетка Вера обрадовалась приезду племянника. Она отведет ему комнату, где он, сытый и обласканный, сможет писать иконы для продажи. А уж насчет женитьбы — разберемся не торопясь.

Завтракали на открытой террасе. Хозяйка, явно повеселевшая, угощала желанного гостя горячими сканцами [2] Местное название пряженых лепешек из черной муки с творогом. со сметаной. Ерш проголодался — ел за двоих. Лишь за чаем племянник разговорился. Он и впрямь настроился жениться и зарабатывать кистью…

— Буду писать плакаты, вывески, картины, а с иконами амба! — Ерш увидел в пузатом самоваре карикатуру на свою физиономию и весело съязвил: — Разве только Христа на кресте без трусиков!

Старик гневно нахмурился. Тетка Вера поперхнулась, но мигом овладела собой.

— Тебе, Гоша, повезло, — она ложкой сняла румяные пенки с молока и положила их в чашку племянника, — есть на примете краля, взглянешь на нее — и глаз не отведешь…

— Кто такая?

Тетка кивнула в сторону монастырской стены с угловой башенкой:

— Солистка хора. Вдовушка. Зеленоглазка…

— Кошачьи глаза по мне! А нравом как?

— Степенная, тихая…

— К черту! Я злых люблю: чтоб зубы, кулаки — все противилось!

Дядя Савелий вздохнул, перекрестился, вышел из-за стола, грузно протопал в свою комнату и демонстративно закрылся на крючок.

А тетка Вера скрутила пополам полотенце, ошпарила его конец кипятком, поднялась и неожиданно огрела им безбожника по уху. Тот вскочил:

— Ты что, курва?!

— Ничего, за дело, — отшила она, оставаясь в боевой позе. — Я тоже злая! Ты ведь любишь таких…

В ее прищурых масляных глазах светились и вызов и похоть. Ерш почувствовал достойного противника:

— Где схлестнемся?

Она оглянулась и, приглушив голос, пояснила:

— Пойдешь по адресу, снимешь комнату. А я уж, так и быть, навещу тебя разок-другой, рыжика соленого…

Ерш уточнил адрес мадам Шур, подошел к тетке попрощаться и внезапно с такой силой дернул ее за халат, что пуговицы полетели на пол.

Но тут же две увесистые оплеухи откинули его к калитке.

— Заходи, племянничек, не забывай тетю! — Голос ее звучал медоточиво-издевательски.

Мадам Шур преклонялась перед Солеваровой. Ум и воля выделяли Веру Павловну из уймы обывателей. Церковный староста всю жизнь собирал марки, но, слепец, и мысли не допускал, что самый драгоценный экземпляр — это его жена…

— Ваша тетушка, Георгий Осипович, открывает магазин. Я ее компаньон. У нас с нею невелики сбережения, но при ее твердой руке…

Ерш осторожно потрогал припухшую скулу. В эту минуту его интересовал другой человек, и он спросил:

— Знаете уполномоченного губчека? Что за мужик?

— Я лучше знаю младшего Рогова: он брал у меня уроки на гитаре. Но и о старшем имею представление: Лео любит музыку, лошадей и страсть как ненавидит церковь. Хочет отобрать у нас чудотворную икону и передать ее в музей. Как это вам нравится?

— Молодчага! — восторженно отозвался матрос.

Теперь он знал, как написать уполномоченному губчека, и не сомневался, что тот найдет ему работу по сердцу. А мадам Шур поспешила вернуться к прежней теме разговора:

— Георгий Осипович, нам потребуется агент по скупке церковных вещей. — Она привычно тряхнула серьгами. — Вы как, любезный?

— Придет тетка, тогда и карты на стол! А пока — ручку и чистый лист…

Когда хозяйка выполнила его просьбу, он указал на дверь:

— Давай отсюда!

— Господи! — всплеснула руками хозяйка. — Георгий Осипович, милый, хороший, ну зачем же так грубо?!

— Закрой дверь! — скомандовал он и сел писать рапорт на имя уполномоченного губчека.

Через два дня Ерш зашел в аптеку и позвонил по телефону Рогову. Тот подтвердил, что записку Анархиста получил, но без биржи труда не обойтись: «Займи очередь!»

Ерш молча повесил трубку. Он подумал: «Пока стою в очереди, чекисты справку наведут».

— Полундра, так не пойдет! Уж лучше к тетке пришвартоваться…

А тетка с характером: пообещала, а сама и носу не кажет. План действия созрел молниеносно. Мадам Шур как-то проболталась, что после всенощной помогает Савелию Иннокентиевичу подсчитывать денежный сбор. Значит, в это время тетя Вера сидит дома одна, без мужа.