Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум

Теплая ночь, словно ожидая удара, притихла, насторожилась. За спиной Алеши ритмично скрипел дергач. Болотная птица, имея крылья, разучилась летать. Вот так и человек: забудет о своей мечте и приживется к мещанскому болотцу.

Алексей переживал горечь очередной ошибки: принял русскую за иностранку и ее же, дочь криминалиста, за шпионку. Нет, скорее всего Ерш и Рысь — одно лицо. Если его сцапать — многое прояснится…

Напрягая слух, Алеша вышагивал медленно. На нем потертая кепка, рабочие штаны и отцов пиджак, пропахший махоркой и суриком. В правом кармане — финка.

А вот и место ночной засады. Впереди высоким стогом чернела «беседка любви». Не там ли попрыгунчик?

Если сейчас выскочит саван, Леша испугается, но не убежит. Увы, по Челпанову, трусость исключает храбрость. А в жизни Леша, испытывая страх, всегда поступал смело. Больше того, иногда страх-то и толкал его на геройство. Ему нравилось, испытывая боязнь, бороться с нею. Еще ребенком, страшась ведьмы, любил сказку про бабу-ягу. Пугался темных углов, а лез в глухой чулан. Избегал холодной воды, а переплыл на льдине Полисть. В нем уживались трусишка и отчаянный парень.

Вот и сейчас почудился шорох, и Леша готов сверкнуть пятками, но пристыдил себя: уж больно паникерство не вязалось с его дюжей фигурой, твердой походкой и давней мечтой — ловить бандитов.

Зажав крепче финку, Леша заглянул в беседку, обвитую хмелем. Никого! Редкий случай: это уединенное место в парке всегда занято влюбленными. И здесь же удобное место для грабежа.

Рядом с беседкой он нашел елку и лег под нее. План засады прост: если налетчик будет угрожать своей жертве, то Леша, конечно, окажет помощь. Но если преступник попытается улизнуть с награбленным добром, то ему все равно не избежать ареста. Ну а если окажется шайка, тогда придется вызвать приятеля.

Он приподнялся на локтях. На песчаной дорожке послышались легкие шаги.

Потом из лесной темноты выступило продолговатое белое пятно. Оно чуть заметно колыхалось, точно шло на ходулях. Леша опять прижался к земле. Еле дыша, он поджидал «привидение». Узкий саван и легкая походка подсказали Алексею, что приближался не Ерш Анархист…

Но что такое? Белый саван повис в воздухе. Видать, живой призрак почуял опасность.

Не уйдешь! Алексей приподнялся и прыгнул на аллею.

— Стой! — крикнул он басисто.

Попрыгунчик слегка качнулся и, всматриваясь, неожиданно усмехнулся:

— У вас почему рука дрожит?

Шагнув вперед, Алеша различил девичью фигуру в белой накидке. Большие темные глаза походили на впадины.

— Ты кто такая?! — строго спросил он.

— Ваше обращение на «ты» — признак близости. Вы давно знаете меня?

«Зубастая», — подумал Алеша и, смягчая голос, сказал:

— Танцы закончились. Зачем полуночничаете?

— Люблю ночные прогулки…

— Одна? И не боитесь?

— Мистер Шерлок Холмс, вы сегодня дважды напали на ложный след…

— Нина?! — изумился Алеша. — Зачем вы здесь? И в таком костюме?!

— Костюм летний. Люди в темноте шарахаются от меня, а вы накинулись. Не случайно мой отец заинтересовался вами…

Леша смущенно пробурчал:

— Проводить вас?

— Спасибо. Я не боюсь. Впрочем, у меня недоброе предчувствие. — Она зашагала рядом с Алешей. — Сегодня весь день один вспыльчивый субъект пытался объясниться с моим отцом…

— Карп, что ли?

— Да! — отозвалась Нина и прибавила шагу. — Как вы думаете, сколько людей ежедневно на нашей планете ссорятся из-за ревности?

— А разве есть такая статистика?

— Скорее, можно ли учесть?

Леша вспомнил, как однажды Карп ревниво грозил старшему брату: «Убью! Дом сожгу!»

Нина намекнула, что отец взял шефство над певицей Ланской, а Карп категорически против этого шефства.

— Пойдемте, Алешенька, быстрее!

И они устремились на шум Муравьевского фонтана…

Профессор Оношко лежал в постели. Он был еще в обмороке. Возле него хлопотала дежурная сестра Тамара Ланская. Она, в белом халате и белой косынке, положила шприц на столик и растерянными глазами встретила Нину с Алешей:

— Не беспокойтесь… пульс нормальный…

Леша остановился в дверях, а дочь кинулась к отцу:

— Что с ним, Тамара Александровна?

— Нервный шок…

Аким Афанасьевич открыл глаза. Он виновато посмотрел на дочь, на Ланскую, на своего ученика и снова сомкнул отяжелевшие веки.

Нина отозвала в сторону Тамару Александровну и вопросительным жестом обвела комнату:

— Что здесь произошло?

— Не знаю, — замялась Ланская. — Ко мне в дежурку пришел Карп и сказал: «Срочно к профессору». Вхожу. Ваш отец у порога, вниз лицом. Я повернула его на спину. Он был без чувств. Карп крикнул лифтера, и мы с трудом подняли тело на кровать…

— На нем есть следы побоев?

— Нет, по-моему. — Тамара Александровна обратилась к Алеше: — Подожди меня. Я сейчас сдам дежурство и пойду к вам…

Нина, видимо, представила Карпа нападающим на «охрану» Ланской и предупредила Алешу:

— Будьте ко всему готовы…

— Да, да, мальчик мой! — вскинул голову учитель. — Закройте окна и двери, иначе он опять влезет!

Они шли молча. Только на горбатом мостике Ланская задержалась и, видимо, после долгих раздумий, доверилась:

— Нет, нет, я не поеду в Петроград!

— Но ведь Карп житья не даст.

— Даст. — Она загадочно прошептала: — Есть такой человек, Лешенька, который утихомирит Карпа…

«О ком она?» — заинтересованно подумал Леша, но не спросил.

В доме Роговых чердачную комнату называли «голубятней». Ее занял Воркун. Вещи помогли перетащить Сеня Селезнев, Федька Лунатик и Алеша Смыслов. Они же сообщили Ивану Матвеевичу последние новости.

От Сени он узнал, что Карп завладел дневником Леонида и заявил: «Никому не покажу!»

Федя обратил внимание на тот факт, что гадалка до сих пор не обращается за помощью в угро: на поиски вора она организовала своих людей. «Видать, боится конфискации», — заключил Лунатик.

Отрадную весть сообщил Алеша. Ланская отказалась ехать в Петроград с профессором Оношко.

— Ну а вообще… поедет учиться? — уточнил Иван.

Эту ночь Тамара Александровна ночевала у Смысловых. Алеша слышал, как певица сказала матери: «Я сорвала голос. Теперь поздно учиться».

Иван знал, что Ланская хотела бежать из Руссы от Карпа. Выходит, сейчас она не боится младшего Рогова. Что же произошло?

Воркун выпустил Пальму на двор и невольно взглянул на флигель, освещенный вечерним солнцем. На окнах подняты жалюзи, и дверь приоткрыта. Не зайти ли?

В этот момент распахнулось окно флигеля, и Ланская взмахом руки позвала Ивана.

— Я ждала вас, Иван Матвеевич, — призналась она, пропуская его в прихожую. — Как хорошо, что вы переехали! И как было бы приятно, если возродились бы воскресные концерты. Хотите чаю?