Александр Беляев - Том 3. Человек-амфибия

Бальтазар не ошибся. Это был Ихтиандр.

Бальтазар поднялся и, прижав руки к груди, закричал:

– Ихтиандр! Сын мой! – И старик, подняв руки, бросился в море.

Упав со скалы, он глубоко нырнул. А когда выплыл, на поверхности никого не было. Отчаянно борясь с волнами, Бальтазар нырнул еще раз, но огромная волна подхватила его, перевернула, выбросила на берег и откатилась с глухим ворчаньем.

Весь мокрый, Бальтазар встал, посмотрел на волны и тяжело вздохнул.

– Неужели мне почудилось?

Когда ветер и взошедшее солнце высушили одежду Бальтазара, он отправился к стене, охранявшей владения Сальватора, и постучал в железные ворота.

– Кто там? – спросил негр, заглядывая через приоткрытый волчок.

– К доктору, по важному делу.

– Доктор никого не принимает, – ответил негр, и окошечко закрылось.

Бальтазар продолжал стучать, кричать, но никто не открывал ему ворот. За стеной слышался только угрожающий лай собак.

– Подожди, проклятый испанец! – погрозил Бальтазар и отправился в город.

Недалеко от здания суда находилась пулькерия [11] Пулькерия – трактир. «Пальма» – приземистое старинное белое здание с толстыми каменными стенами. Перед входом была устроена небольшая веранда, крытая полосатым тентом, уставленная столиками, кактусами в синих эмалевых вазах. Веранда оживала только вечером. Днем публика предпочитала сидеть в прохладных низеньких комнатах. Пулькерия была как бы отделением суда. Сюда во время судебных заседаний являлись истцы, ответчики, свидетели, обвиняемые, еще не взятые под стражу.

Здесь, попивая вино и пульке, они предпочитали коротать нудные часы, пока не наступала их очередь. Шустрый мальчишка, все время курсирующий меж зданием суда и «Пальмой», сообщал о том, что делается в суде. Это было удобно. Сюда же стекались темные ходатаи по делам и лжесвидетели, откровенно предлагавшие свои услуги.

Много раз бывал Бальтазар в «Пальме» по делам своей лавки. Он знал, что здесь можно встретить нужного человека, написать прошение. Поэтому Бальтазар направился сюда.

Он быстро прошел веранду, вошел в прохладный вестибюль, с удовольствием вдохнул холодок, отер пот со лба и спросил вертевшегося возле него мальчишку:

– Ларра пришел?

– Дон Флорес де Ларра пришли, сидят на своем месте, – бойко отвечал мальчик.

Тот, кого называли громким именем дон Флорес де Ларра, был когда-то мелким судебным служащим, – его выгнали за взятки. Теперь он имел много клиентов: все, у кого были сомнительные дела, охотно обращались к этому великому крючкотвору. Имел с ним дело и Бальтазар.

Ларра сидел за столиком возле готического окна с широким подоконником. На столе перед ходатаем стояла кружка с вином и лежал пухлый рыжий портфель. Всегда готовое к работе вечное перо было прицеплено к карману потертого костюма оливкового цвета. Ларра был толстый, лысый, краснощекий, красноносый, бритый и гордый. Влетавший в окно ветерок поднимал остатки седых волос. Сам председатель суда не мог принимать своих клиентов с большим величием.

Увидев Бальтазара, он небрежно кивнул головой, жестом указал на плетеное кресло против себя и сказал:

– Прошу вас, садитесь. С чем пожаловали? Не хотите ли вина? пульке?

Обычно заказывал он, но платил клиент. Бальтазар, казалось, не слышал, он продолжал:

– Большое дело. Важное дело, Ларра.

– Дон Флорес де Ларра, – поправил ходатай, отпивая из кружки.

Но Бальтазар не обратил внимания на эту поправку.

– В чем заключается ваше дело?

– Ты знаешь, Ларра…

– Дон Флорес де…

– Оставь эти фокусы для новичков! – сердито прикрикнул Бальтазар. – Тут серьезное дело.

– Ну, так говори скорее, что ли, – уже другим тоном ответил Ларра.

– Ты знаешь «морского дьявола»?

– Не имел чести быть лично знаком, но много слышал, – снова, по привычке важно, ответил Ларра.

– Так вот! Тот, кого зовут «морской дьявол», – мой сын, Ихтиандр.

– Не может этого быть! – воскликнул Ларра. – Ты выпил лишнего, Бальтазар.

Индеец стукнул кулаком по столу.

– У меня со вчерашнего дня во рту ничего не было, кроме нескольких глотков морской воды.

– Значит, положение еще хуже…

– С ума сошел? Нет, я в полном уме. Молчи и слушай.

И Бальтазар рассказал Ларра всю историю. Ларра слушал индейца, не проронив ни слова. Его седые брови поднимались все выше. Наконец он не выдержал, забыл все свое олимпийское величие, хлопнул жирной ладонью по столу и крикнул:

– Миллион чертей!

Подбежал мальчик в белом фартуке и с грязной салфеткой.

– Чего прикажете?

– Две бутылки сотерна со льдом! – И, обратясь к Бальтазару, Ларра сказал: – Великолепно! Прекрасное дельце! Неужто ты сам все придумал? Хотя, признаться откровенно, самое слабое место во всем этом – твое отцовство.

– Ты сомневаешься? – Бальтазар даже покраснел от гнева.

– Ну, ну, не сердись, старина. Я ведь говорю только как юрист; с точки зрения вескости судебных доказательств они слабоваты. Но и это дело можно поправить. Да. И нажить большие деньги.

– Мне нужен сын, а не деньги, – возразил Бальтазар.

– Деньги всем нужны, а в особенности тем, у кого прибавление семейства, как у тебя, – поучительно сказал Ларра и, хитро прищурившись, продолжал: – Самое же ценное и самое надежное во всем деле Сальватора это то, что нам удалось узнать, какими опытами и операциями он занимался. Тут можно такие мины подвести, что из этого золотого мешка – Сальватора – пезеты посыплются, как перезревшие апельсины с дерева в хорошую бурю.

Бальтазар едва притронулся к стакану вина, налитого Ларра, и сказал:

– Я хочу получить своего сына. Ты должен написать об этом заявление в суд.

– Ни-ни! Ни в коем случае! – почти с испугом возразил Ларра. – С этого начинать – испортить все дело. Этим только кончать надо.

– Что же ты посоветуешь? – спросил Бальтазар.

– Первое, – Ларра загнул толстый палец, – мы пошлем Сальватору письмо, составленное в самых изысканных выражениях. Мы сообщим ему, что нам известны все его незаконные операции и опыты. И если он хочет, чтобы мы не предавали этого дела огласке, то должен уплатить нам кругленькую сумму. Сто тысяч. Да, сто тысяч – это самое меньшее.

Ларра вопросительно посмотрел на Бальтазара. Тот хмурился и молчал.

– Второе, – продолжал Ларра. – Когда мы получим указанную сумму, – а мы ее получим, – мы пошлем профессору Сальватору второе письмо, составленное в еще более изысканных выражениях. Мы сообщим ему, что нашелся настоящий отец Ихтиандра и что у нас имеются бесспорные доказательства. Мы напишем ему, что отец желает получить сына и не остановится перед судебным иском, на котором может раскрыться, как Сальватор изуродовал Ихтиандра. Если же Сальватор хочет предупредить иск и оставить у себя ребенка, то должен уплатить указанным нами лицам в указанном месте и в указанное время миллион долларов.