Александр Беляев - Том 6. Звезда КЭЦ

– Как добыть таблицы?.. Пообещать за них найденный бочонок с золотом? Нельзя. Это значило бы сразу набить цену на никчемную, с точки зрения Скотта, металлическую пластинку, и он уже не выпустит ее из рук. Надо предпринять что-то иное. Но сделать сразу и решительно… Скотт может выбросить пластинку за борт, и тогда она погибнет безвозвратно.

Скотт, очевидно, устал. Было уже за полночь, и он приказал прекратить работу. Поднялся из плетеного кресла, на котором сидел, зевнул в сторону траулера, выражая этим свое презрение, и пошел в каюту спать. На палубе остались лишь вахтенные и несколько матросов, которым было приказано привести в порядок разбросанные по палубе предметы, добытые из глубин океана.

«Лишь бы только матросы не выбросили за борт пластинку», – думал каждый участник экспедиции.

На следующий день утром Азорес подошел к капитану.

– Товарищ Маковский, прикажи подвести борт траулера к борту «Урании»! – сказал он капитану. Капитан удивленно посмотрел на него. Азорес сделал жест рукой, который свидетельствовал, что ему, Азоресу, пришла в голову какая-то идея.

Капитан отдал приказ. Траулер начал медленно подходить к «Урании». Когда корабли почти коснулись друг друга, Азорс подошел к борту и начал говорить по-испански с матросами «Урании». Он не ошибся – на «Урании» было много испанцев из Латинской Америки. Услышав родную речь, они охотно подошли к Азоресу и разговорились с ним. Азорес стал бросать им пачки сигарет и развлекать их шутками. Потом он, словно невзначай, увидев па палубе пластинку с цепочкой, сказал:

– В лавочке вашего барахольщика я нашел одну вещь, которая мне может пригодиться.

– Какую?

– Да вот эта цепочка. Она как раз впору моей собачке. Собачка на цепочке. Ну-ка, дайте ее мне.

Матрос засмеялся, подошел к куче хлама, лежавшего на пароходе, поднял цепочку и попробовал оторвать от металлической пластинки, к которой она была припаяна.

– Да ты не беспокойся, дай так, я аккуратно распаяю.

Матрос уже протянул руку к Азоресу, как вдруг за его спиной вырос Скотт. Его глаза гневно блестели.

– Кто смеет распоряжаться моими вещами без моего ведома? – сурово проговорил он.

Вырвав из рук матроса пластинку, он бросил ее за борт.

В то же мгновение кто-то прыгнул в воду с борта траулера. Это был Протчев.

Скотт сразу понял, что он сделал новую ошибку. Эта цепочка с пластинкой, стало быть, имеет немалую ценность, если ради нее человек прыгает в воду, рискуя угодить в пасть акулы. Неужели ее и искали советские пароходы?

Прошла минута напряженного ожидания, а Протчев был под водой. Легкий толчок о борт заставил экипаж траулера оторвать глаза от водной поверхности. Что случилось? Капитан Маковский тотчас понял серьезность обстановки. Капитан «Урании», видимо, хорошо усвоил тактику своего хозяина относительно советских пароходов: вредить, где только можно, – и приказал поставить пароход так, чтобы «Урания» своим бортом прижалась к борту траулера. Протчев мог быть раздавлен.

– Лево руля! Полный ход! – крикнул Маковский. Этот быстрый маневр спас жизнь Протчеву. Между двумя пароходами возникла щель, но «Урания» все еще стремилась прижаться бортом к борту траулера. В этот момент на воде появилась голова Протчева. Он задыхался. На его лице было написано отчаяние. Его руки были пусты. Водолаза подняли на палубу. Он проклинал Скотта. Ну, конечно, Протчев успел бы поймать таблицу, если бы не этот подлый маневр. Его едва не раздавило. Ему пришлось нырнуть глубже, туда, где корпус корабля искривляется к килю, и выждать там, пока пароходы немного разошлись. Рискуя снова быть раздавленным, он всплыл на поверхность, чтобы не задохнуться.

– Ничего, найдем пластинку, – утешал его Гинзбург, хотя все были обескуражены не меньше Протчева.

Немедленно в воду были спущены все наличные прожекторы и два телеока. Одно из них проецировало изображения на экран капитанской каюты, второе – на экран палубы.

– Лишь бы не сдвинуться с этого места, – нервничал Гинзбург.

Скотт постарался, чтобы именно так и случилось. «Урания», отходя от траулера, повернулась так, что своим форштевнем зацепила корму траулера, и он стал медленно отходить в сторону.

В запальчивости Азорес выбежал на корму и, выхватив револьвер, закричал:

– Задний ход или буду стрелять!

Он повторил это дважды по-английски и по-испански, переводя револьвер со Скотта на капитана. И столько было решимости в его голосе, что капитан «Урании» подчинился.

– Надеюсь, что это последняя подлость, которую делает нам Скотт, – сказал Азорес, опуская руку с револьвером, но не сходя со своего места.

– Война так война. Со Скоттом больше незачем церемониться! – прокричал Барковский.

– Мы вообще были чрезмерно терпеливы, – ответил Маковский и дал распоряжение всей своей маленькой флотилии.

На «Серго» был спущен якорь, и «Персей» с «Марти» стали полным ходом курсировать по кругу вблизи «Серго», не подпуская «Уранию». Капитан «Урании» все же попытался подойти к «Серго», но «Марти» на всем ходу зацепил носом за обшивку «Урании» и помял ее.

– Вы будете отвечать за это! – кричал Скотт. – Это противоречит всяким морским законам. Вы поступаете, как пираты.

– Сначала вы ответите за все ваши злодеяния, а потом мы согласны отвечать за свои поступки, – спокойно ответил Маковский. – Все ваши незаконные действия запротоколированы, внесены в судовой журнал. У нас есть свидетели-иностранцы…

– Да, я первый готов подтвердить под присягой на суде! – неожиданно выкрикнул Кар по-английски. – Я аргентинский гражданин.

– Я испанец! – добавил Азорес.

Скотт задумался. Он прекрасно понимал, что за свои действия он может серьезно поплатиться. Кроме того, за все повреждения «Урании» Скотт должен будет платить пароходной компании, которая не захочет разбираться, кто виноват.

И Скотт решил отступить, не покидая, однако, поля боя.

Начали снова искать затонувшее сокровище.

«Левиафан» лежал на такой глубине, что в жестком водолазном костюме можно было рискнуть спуститься. И Протчев настоял, чтобы его спустили.

Он лазил по дну в своем бочковидном костюме. Вместе с ним рыскали среди обломков парохода сильные лучи прожектора и телеглаза советских пароходов.

Работа была нелегкая. Надежд на успех немного. Впрочем, никому не приходило в голову отступить.

Миша, не отрываясь, смотрел на экран. У него уже были две заслуги: он первый заметил бочонок с золотом и, предупредив Протчева об опасности, спас ему жизнь. Сейчас Миша хотел первым найти затонувшие таблицы.