Михаил Волков - На румбе — Полярная звезда

Мне лично Караед симпатичен. Но проверить его все же надо.

Начфин на мой вопрос ответил сухо, не отрываясь от пухлой ведомости:

— Заявки нет — денег не будет.

— Владимир Борисович, помилуйте, ведь есть еще время…

— Срок выдачи истек вчера, — он поднял строгие глаза, помолчал: — Ладно, сегодня еще приму.

Я, конечно, знал, что он примет заявку и завтра и послезавтра, и сделает все, чтобы наши семьи не остались без денег, но правота оставалась за ним. А мы, выходит, проявили свою недисциплинированность. Пришлось крепко поговорить с помощником.

Он не оправдывался, просто показал мне строчку в списке «Что надо сделать» под пунктом девятым: «дать начфину заявку на деньги».

— Завтра я бы дал обязательно. Да и что им там делать в тылу, как ни нас обеспечивать? Разве не так?

— Не так, — возразил я. — Конечно, они должны нас обеспечивать. Это, как говорит наш начхим, «и ежу ясно». Понятно и то, что не мы для них, а они для нас. Но зачем же добросовестного, пунктуального и дисциплинированного начфина ставить в трудное положение? Ведь у него тоже есть инструкция, за сколько дней он должен подать заявку в банк, чтобы получить довольно крупную сумму. Поставьте себя на его место и тогда поймете свою ошибку.

Забегая вперед, надо сказать, что молодой помощник прислушивался к советам старших и принимал их как руководство к действию. А значит «вмешательство» в его дела шло на пользу и ему и делу.

Выйдя в то утро от начфина, я столкнулся в коридоре с командиром БЧ-5 Алексеем Ивановичем Починщиковым, одним из самых опытных механиков. Недаром боевая часть пять нашей лодки вот уже третий год занимает первое место среди электромеханических боевых частей соединения.

Вид у Починщикова крайне озабоченный.

— Что, Алексей Иванович, такой тревожный взгляд?

— А-а, — отмахнулся он. — С ЗИПом заело. Надо взять про запас кое-что, ведь надолго уходим.

— Ну и что, не дают?

— Нужна подпись флагмеха. А тот говорит: «У вас все выбрано по нормам».

— А в наличии нет? — поинтересовался я.

— Как нет? — вскинулся Починщиков. — Все есть, но не помешает еще.

— Вот что, Алексей Иванович, давай твою заявку. Буду в штабе, зайду к флагмеху.

— Да он и мне бы дал, да говорит — нет.

— Не может быть, чтобы совсем уж ничего не было.

— Так-то оно так… А заявка — вот она.

Починщиков уже заканчивал службу на лодке и после этого похода должен уйти в академию. Мы с грустью думали, что такого механика трудно будет найти.

День выдался «везучий». Не успел войти в штаб, как косом к носу столкнулся с флагмехом.

— А-а, комиссар, какими судьбами?

— Обыкновенными и, как ни странно, к вам Владислав Леонидович.

— Что такое? — удивился он.

— Да так, по старой дружбе. Вы ведь были у нас на лодке первым командиром БЧ-5, подготовили отличную замену, Починщикова. Но теперь и он уходит. Кто-то следующий?

— Это вопрос, — согласился флагмех. — Ну, заходи ко мне, что мы тут в коридоре разговариваем.

Флагмех расчувствовался, вспомнил первые походы, первого командира — Владимира Николаевича Чернавина, ныне известного адмирала, Героя Советского Союза.

— Трудно будет без Алексея Ивановича. Ас своего дела. Уж он-то знает, что и где нужно.

— Знает, — поддакнул я. — Вот только вы ему не даете дополнительных запчастей.

— Так ведь все есть у него! — изумился флагмех.

— Все, да не все, — вытащил я заявку. — Вот тут ваш преемник, ас своего дела, который знает, что и где нужно, написал дополнительный список. Он так надеялся, что вы его поймете.

— Возможно, — согласился флагмех. — Но ведь пока старые.

— А может быть, — предложил я, — мы сделаем так. Вы нам дадите все, что запросил Починщиков, мы же после возвращения из похода, что останется лишнее, вернем.

— Ну да, — рассмеялся флагмех. — Держи карман шире. Ваш механик действует, как невозвратный клапан, пропускает только в одну сторону. Да и ты, комиссар, хитер, подловил меня, простака, а я-то уши развесил. Ну ладно, давай заявку.

Размашистым почерком он наложил нужную резолюцию и, возвращая мне заявку, подмигнул:

— Тебе бы по линии дипломатии идти.

— Отвечу, как Чапаев: «Не могу — языков не знаю».

— Так ли? Вот со мной быстро нашел общий язык, хотя не механик.

— Так мы же свои, чай.

— Свои, свои. Конечно, свои.

Увидев заявку с резолюцией, Алексей Иванович удивился:

— Как это вам удалось?

— Ни в жизнь бы не удалось, если б не вы.

— При чем тут я?

— Да любит вас флагмех. Так и сказал: «Алексею Ивановичу дам, потому как люблю и верю, что надо».

— Ну да, — покачал головой Починщиков.

И улыбнулся открытой улыбкой, поверив, что все так примерно и было.

И правильно, что поверил.

Бывало, мне говорили иные, что, мол, не своим делом занимаешься, друг. У политработника, дескать, есть прямые обязанности, основные формы работы: политзанятия, политинформации, беседы, лекции с использованием технических средств пропаганды и наглядной агитации, оказание всесторонней помощи в работе партийной и комсомольской организациям, планирование культурного досуга. К тому же есть еще индивидуальная работа. Уже этого больше чем достаточно для одного человека. Зачем же вмешиваться в чужие дела?

Ответ у меня один: для политработника на корабле, где все теснейшим образом взаимосвязаны друг с другом, посторонних, чужих дел — нет.

Вот еще один пример, один из уцелевших в памяти штрихов этого беспокойного предпоходного дня.

Во время обеда в кают-компании разговорились со старпомом.

— Почему, Вячеслав Иванович, — спрашиваю его, — командирскую лодочку на кителе не носишь? Ведь лодку знаешь, управлять умеешь?

— Так ведь приказа не было.

— А почему?

— Не сдал практическую часть командиру соединения.

— Странно, — удивился я. — Он столько раз выходил с нами в море, видел твое умение, чего еще надо?

— Надо сдать официально, а адмирал занятой человек, да и экзамен не в кабинете сдается.

Старпом вынул зачетный лист и показал:

— Вот, одна графа осталась. Практика. Нужна подпись с резолюцией: «В приказ».

Надо сказать, что своего командира соединения контр-адмирала Игнатова Николая Константиновича мы здорово уважали, и не только потому, что в свои неполные сорок лет он уже стал и адмиралом и Героем Советского Союза, а в первую очередь за его высокие морские качества, за демократичность и доброе отношение к людям. И, признаться, меня удивила неуверенность старпома.

— А ты пойди к нему и объясни все.

— За другого пошел бы, а сам не могу…

Понимаю. И потому сам иду с зачетным листом старпома к Игнатову.

Как и следовало ожидать, командир соединения тотчас же подписал бумагу и начертал сверху заветное: «В приказ».