Константин Паустовский - Том 6. Пьесы, очерки, статьи

Картины Ромадина неотъемлемы от природы. Они – живые ее куски. От этих картин можно озябнуть на ветру, вдыхать всей грудью весенний речной холодок, промокать насквозь от дождя, услышать запах сосновой перегретой хвои.

Особенно щедр Ромадин в изображении лесов и осени. Керженские леса, стоящие по колено в полой воде, рудые северные сосны в низком свете заката, свежие перелески в полусвете сумерек, могучие скульптурные ели, лесистые края России – все это существует во всей своей подлинности на его картинах.

И существует осень, – ее золотое и багряное зарево, ее дали, как бы промытые голубоватой водой, ломкость ее воздуха и тишина пажитей, чуть поседевших от сентябрьской паутины.

На Севере бледность красок приобретает несколько величавый характер. Немые северные дали суровы. Но есть одно время года, когда Север приобретает мягкость очертаний и красок, прозрачный и таинственный блеск. Так бывает во время белых ночей.

В живописи трудно передать не столько сумрак и мягкое сияние белой ночи, сколько то ощущение задумчивости и покоя, которое вызывает у нас эта ночь. Его пытались выразить многие писатели, поэты и художники, но только одному Пушкину это удалось с гениальной точностью и простотой:

Эти строки – всеобъемлющее выражение белой ночи. У других поэтов даны только отдельные ее черты: «опасная» – у Блока, «ясновидящая» – у Фета, а Полонский писал: «Отчего я люблю тебя, светлая ночь, так люблю, что, страдая, любуюсь тобой». Все-таки кажется, что было бы сильнее, если бы он написал: «что страдаю, любуясь тобой». Потому что красота белых ночей настолько совершенна, что, как все почти избыточно прекрасное, вызывает даже легкую душевную боль – сожаление о том, что эта красота неизбежно умрет.

Есть своя белая ночь и у Ромадина. Но это не белая ночь над Ленинградом. Это ночь за городом, в печальных урочищах Севера. У этой ночи иная окраска.

На первом плане написана дощатая терраса. Окна на террасе настежь распахнуты в белую ночь. На стуле около брошенной постели желтоватым огнем горит керосиновая лампа. Видно, что человек проснулся, не выдержал загадочной власти белой ночи, встал и ушел в луга. Они видны за окнами – все в непонятном сумрачном сиянии белесого неба, в отсветах дальних озер, в темной от росы траве. И только где-то очень далеко, на самом краю этой ночи, догорает костер, забытый мальчишками-пастухами.

Тишина. Ничто не нарушает медлительного течения этой ночи – одной из тысяч ночей на земле, но все же единственной и неповторимо прекрасной.

Я уже говорил, что Ромадин – художник со свободным и богатым размахом: от Волги, сизой от ветра, до карельских чахлых болот, от уюта среднерусских селений до Рембрандтовского зала в Эрмитаже.

Название этой картины неожиданно врывается в список работ Ромадина, стоит как бы особняком среди знакомых лугов, осенних дней, разливов и рассветов.

Ромадин увидел Рембрандтовский зал и написал его, конечно, по-своему. Это замечательный по желтоватому свету, по тону серебра, переходящего в золото, пейзаж изображает зал Рембрандта снаружи, из сада, вечером, когда свет из окна проходит через опущенные желтоватые занавеси и падает на деревья под окнами, покрытые инеем. Игра этого света в снежных шапках, в ледяных кристаллах окружает зимние деревья необыкновенно мягким и таинственным ореолом.

Эта картина значительна еще и тем, что она подтверждает некий закон творчества. По этому закону истинный художник отличается от ремесленника своей способностью как бы на лету и в один миг открывать скрытые от многих, почти неуловимые вещи и закреплять их в точных образах для длительной жизни.

Труд Ромадина – не только труд живописца, но и подлинного патриота. Его полотна – поэма о России. У Ромадина есть много общего с Есениным, и, подобно Есенину, он может с полным основанием сказать: «И буду славить я всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким Русь».

Ромадин не один. Вместе с ним славят эту шестую часть земли и другие наши замечательные художники. И, как любили говорить в старину, «честь им и слава» за то, что они показывают нам безмерную прелесть нашей земли – вплоть до какой-нибудь стыдливой ромашки, до листопада в лесах, до бледного неба, глядящего в глубину ее чистых вод.

Рижское взморье. 1957

Поручик Лермонтов *

Пьеса написана в 1940 г. Опубликована в 1941 г. из-вом «Искусство». Шла на сценах Тамбовского, Куйбышевского, Симферопольского и других театров.

Перстенек *

Пьеса написана в 1947 г. Напечатана под заглавием «Стальное колечко» в журнале «Нева», Ленинград, 1956, № 7.

Наш современник (Пушкин) *

Пьеса написана в 1949 г. Шла в Малом театре в Москве и в ряде других театров страны. Напечатана в журнале «Новый мир», 1949, № 6. В 1951 г. в Варшаве вышла отдельным изданием на польском языке.

О труде и дерзании *

Погоня за растениями. Впервые опубликован в журнале «30 дней», 1930, № 7.

Разговор о рыбе. Впервые напечатан в журнале «30 дней», 1930, № 6.

Зона голубого огня. Впервые напечатан в журнале «30 дней», 1930. № 12.

Онежский завод. В 1932 г. Паустовский ездил в Петрозаводск для работы над историей Петрозаводского завода. Тема этой работы была дана Паустовскому А. М. Горьким. О том, что получилось из этой поездки, Паустовский вкратце рассказал в своей книге «Золотая роза» (глава «Белая ночь»). После поездки Паустовский написал две повести «Судьба Шарля Лонсевиля» и «Озерный фронт» и один большой очерк «Онежский завод». Очерк печатается впервые.

Соль земли (Рассказ на протяжении четырехсот километров). Написан в 1932 г. после поездки Паустовского на Северный Урал и строительство Березниковского химического комбината. Первоначально был напечатан отдельными главами в «Рабочей газете» (Москва), а затем вышел в отдельном издании под названием «Великан на Каме», Госхимтехиздат, М. 1934.

1080 паровозов. Написан в связи с поездкой Паустовского на Луганский паровозостроительный завод в 1933 г.

Речной штурман. Впервые напечатан в журнале «Советская женщина», 1949, № 2.

Путешествие на старом верблюде. Впервые напечатан в газете «Красная звезда» 26 марта 1942 г.

Хранительница. Впервые напечатан в журнале «Молодой колхозник», 1946, № 2–3.

Героический юго-восток. После поездки в 1952 г. по юго-востоку страны и на строительство канала Волго-Дон Паустовский написал на материале этой поездки повесть под названием «Рождение моря». Она была впервые напечатана в журнале «Знамя», 1952, № 4, 5, затем несколько раз издана, в частности в Детгизе, Воениздате и в изд-ве «Советский писатель». В 1956 г. Паустовский переработал эту повесть. В этом виде под новым названием «Героический юго-восток» повесть и печатается в Собрании сочинений.