Владимир Орлов - Истощение времени (сборник)
- Название:Истощение времени (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-087589-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Орлов - Истощение времени (сборник) краткое содержание
Это непростая книга, как и все творчество Владимира Орлова. Его книги не только переведены на многие языки мира, но и по праву стали классикой современной художественной литературы («Альтист Данилов», «Аптекарь», «Бубновый валет», «Происшествие в Никольском» и др.). Многие из них экранизированы, другие ждут своего часа.
В эту же книгу вошел первый роман «Соленый арбуз» и последняя повесть «Истощение времени». Здесь и фантасмагория, к которой автор прибегал на протяжении всего своего творческого пути, и реальность, ведь не секрет – он всегда говорил только правду.
Истощение времени (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Везли кота в Москву в пластмассовой клетке. Пугачёв, конвоируемый Суворовым, в клетке, без пластмассы, понятно, на полотне Т. Назаренко. Глупые ощущения, конечно, но что поделаешь. И не бушевал Тимофей, а беззвучно, без вздрагиваний, лежал на дне клетки. Был призван кошачий врач. Впрочем, Григорий Михайлович был не просто кошачий врач. Жена моя была в приятельских отношениях с Натальей Дуровой. Григорий Михайлович, профессор, доктор наук, наблюдал за животными Уголка Дуровой. Он осмотрел Тимофея, тот не сопротивлялся, профессор пробормотал: «М-да…» Я, как бы подхихикивая над собой, влез в его мысли диагноста словами о том, что кот напомнил мне сегодня пришельца, в частности, и тем, как он затянутыми плёнкой глазами глядел в небо и молил о чём-то. «Что?» – произнёс Григорий Михайлович, будто не понял, о чём я. А ведь понял.
– Мистика – это красиво, – сказал он. – Но здесь известный медицинский случай. В основе его боль. От боли глаза вашего Тимофея затягивает плёнкой. Вот и вытягивает он шею к свету.
– И что? – спросил я.
– Надо снимать боль.
– Как?
– Для начала уколами.
Выяснилось, что исполнять присмиревшему и безжизненному Тимофею уколы – дело нелёгкое. В силовые ассистенты доктором были призваны я и жена с сыном.
– Ну, мужик! – ещё раз с уважением оценил Тимофея Григорий Михайлович.
По просьбе доктора, с непредвиденными усилиями, но и бережно, нам удалось закатать кота в верблюжье одеяло, стянувшее при этом его лапы. Тимофей рычал, приходил в себя, силу и свирепость его нам не мешало ощутить и верблюжье одеяло. И Григорий Михайлович произвёл укол в задницу Тимофею. Позже состоялось ещё уколов восемь, я не разбирался, какие лекарства ему вводили (жена знала). Дней через десять Тимофей ходил уже здоровым, без всяких плёнок в глазах, непостижимо (будто бы и неисправимо) голодным и обиженным хозяином квартиры. Мол, что вы там такое надо мной учудили без моего разрешения? Попытки жены погладить его Тимофей пресекал рычанием. «Сейчас ты дорычишься, пришелец!» – пообещал я ему. Тимофей опустил голову, мрачно посмотрел на меня. Но дерзить мне он себе не позволял. Я тоже был самец. Разрешая отвезти кота на дачу, Григорий Михайлович осмотрел животное и снова не смог удержаться от оценки. Или похвалы. А может, и восхищения:
– Да, истинно мужик! Настоящий мужик!
Из дальнейших слов доктора последовало, что из-за образа жизни и энергетических затрат «настоящего мужика» Тимофея можно было отнести к цирковым животным или к профессиональным охотничьим псам. Именно такие существа и породили выражение: «Устал, как собака». Сравнение с собаками и дрессированным зверьём Тимофея вряд ли обрадовало, но из уважения к доктору он промолчал.
А может, он отнёсся к словам ветеринара с иронией? Может, ирония возбудилась в нём ещё после заявления Григория Михайловича о мистике (а я-то тогда лишь робко высказался о пришельцах).
– В отличие от цирковых и собак из псарен, – продолжил Григорий Михайлович, – Тимофей, к счастью для него, мужик вольный. Но в этом есть и опасность. А потому вы за ним приглядывайте. При его умении и удовольствиях тратить жизненные силы, он долго не протянет.
Однако протянул. Десять лет ещё протянул. Чаще – в событиях вольной своей жизни с приключениями и авантюрами. Отлёживался в зимние дни в Москве. Протянул десять лет, пока, болезный, утихая и слабея на полу террасы, не вздрогнул беззвучно, а затем вытянулся, будто удлинился при этом на треть роста. И замер навсегда. Хоронили его недалеко от нашего участка в роще под берёзой с покалеченным в грозу верхом…
Замер, но навсегда ли? Воспоминания о Тимофее с плёнкой в глазах, о неземной его сути, обращение его с Мольбой в небо не могли исчезнуть из моих мыслей. И они по-прежнему холодили меня. Однако они меня и устраивали. Они помогали мне принять реальностью хотя бы случай во дворе Нотариальной конторы с танцем Янаева, погоней Тимофея за Танцором и его, Тимофея, неведомые мне дела в важную для людей Отечества ночь. Неведомыми остались для меня и многие иные приключения Тимофея. А они ведь могли происходить не обязательно в лесах вблизи нашего Садово-огородного товарищества. А и… И всё же выговорю. И в Космосе. Однако почему-то в моем присутствии судьба и история на моих глазах свели кота Тимофея с Г.И. Янаевым. Но что было, то было….
Что же касается Янаева… Что же касаемо Янаева, то я однажды встретил его в «Рюмочной на Большой Никитской». Был день бывшего праздника. Ноябрьского. Или октябрьского. Янаев вошёл в знаменитую рюмочную для меня, по терминологии городских чиновников – шаговой доступности. Я со знакомыми сидел на привычном месте рядом с буфетом. Со ступенек спуска в зал он оглядел заведение и сразу же выбрал место у входа. От нас – через два стола. Я сидел к нему боком, но видел его хорошо. Геннадий Иванович же, Гена меня не узнал. Или сделал вид, что не узнал, даже в те мгновения, когда он подходил к буфетной стойке за напитком и закусками. «Ну и ладно! – подумал я. – И его для меня нет».
А сам то и дело взглядывал на Янаева.
Он показался мне мало изменившимся, молодцеватым, по-прежнему хитрованом и чуть ли не жизнерадостным. Мысли его где-то бродили, возможно, улетали в прошлое. Посетители рюмочной не обращали на него внимания, запомнился он мало кому, на какого-либо видного деятеля никак не походил. Не сошёл бы он и за менеджера, то бишь приказчика из углового магазина «Ковры», бывшего «Три поросёнка». А вот в мастерового или в удачливого ремесленника, скажем, одного из здешних «Ремонтов обуви» он вполне сгодился бы.
Янаев посидел в рюмочной часок, никто к нему не подсел, никто не помешал его мыслям. И он был то грустен, то будто бы благополучен. Так казалось. А потом он встал и ушёл. Я этого почти не заметил. Успел увидеть лишь спину Геннадия Ивановича. Крепыша. Отправился он (виды из окна) в сторону Никитской площади. Поговаривали (со слов буфетчиц, то есть барменш, им-то всё известно), что там у него большая квартира в престижном доме. Для меня же он ушёл в пустоту истощённого времени. Или усохшего времени… А мне в голову сразу же вбились соображения о произошедшем во дворе Нотариальной конторы, я опять думал, с чего бы вдруг в значительный для страны день без всякой для меня логики оказались вместе товарищ Вице-президент Янаев и безалаберный кот Тимофей. И знал ли я теперь, в антигосударственном ли перевороте вынужден был принимать участие Тимофей или ещё в чём-то… Нет, не знал.
«Тайна, покрытая мраком»…
Янаева я больше не встречал…
25 августа 2013 – 27 февраля 2014Соленый арбуз
Интервал:
Закладка: