Вера Панова - Ясный берег

— Меркулов бы его простил, — сказала Настасья Петровна. (Меркулов был заместитель Данилова, возглавлявший трест в дни войны, пока Данилов был в армии.) — Данилов не простит. Страшно не любит, чтоб нарушали порядок.

— Да посудите: если мы телок, предназначенных для ремонта стада, начнем раздавать направо и налево…

— Молодой, — сказала Настасья Петровна. — Не видел, как оно все трудно созидалось и как трудно было в войну уберечь. Он в первый класс пошел, когда начиналась первая пятилетка. Они с детства привыкли, что там новый завод пущен, там канал построили, там сто новых МТС; им кажется, что всегда так было и никакой тут трудности нет.

— Предлагаешь ему иной раз проявить самую невинную инициативу, сказал Лукьяныч с досадой, — в целях повышения материально-бытового уровня, так он слышать не хочет. А тут на — такую отмочил штуку, что вплоть до министерства…

Отворилась дверь, и вошел Коростелев. Он услышал последние слова Лукьяныча, нахмурился и, не останавливаясь, прошел в свой кабинет.

— Зайдете к нему? — спросил Лукьяныч.

— Дома поговорю. Расстроенный пришел…

— Ну, а я зайду! — сказал Лукьяныч воинственно.

Он приоткрыл дверь кабинета.

— Можно?

— Да? — спросил Коростелев. Он стоял в шинели и фуражке, собираясь уходить, и читал рапорты, которые в его отсутствие были положены ему на стол.

— Дмитрий Корнеевич, — сказал Лукьяныч, — я по поводу этой телки.

— Деньги за телку поступили на наш счет? — спросил Коростелев.

— Поступили, но это не имеет значения…

— Только это имеет для вас значение, — сказал Коростелев. — За политическую сторону отвечаю я. Если вам мои действия кажутся незаконными — обращайтесь в прокуратуру.

Энергично запахнув шинель, он вышел. Но едва захлопнулась за ним громкая, на тугой пружине, дверь конторы, едва сделал десяток шагов прочь, как его окликнули:

— Товарищ Коростелев!

Его догонял Бекишев.

Бекишев приехал в совхоз в начале года. Небольшого роста человек, с лицом умным и спокойным, с большим открытым лбом, прямые русые волосы гладко зачесаны назад, и улыбка тихая, серьезная.

Они долго разговаривали в коростелевском кабинете. Коростелев с маху стал было говорить Бекишеву «ты», но тот упорно держался на «вы» пришлось перейти на «вы» и Коростелеву. Несмотря на это, с Бекишевым было легко, просто.

Бекишев рассказал о себе: был на фронте политработником, до войны учился в университете, окончил два курса биологического факультета.

— Решил учебу не продолжать?

— Буду учиться на заочном.

— Трудновато придется.

— Партия велела идти работать.

— Как тебя по имени-отчеству? — спросил Коростелев.

— Бекишев зовите, не выйдет по имени-отчеству, — улыбнулся Бекишев. И объяснил, что ему трудно запоминать имена-отчества и потому он всех будет звать по фамилии и его просит звать по фамилии. Так было, сказал он, и в университете, и в армии.

— Ладно, давай так, — сказал Коростелев и поправился. — Давайте так, товарищ Бекишев.

— У меня просьба, — сказал Бекишев. — Дайте мне практически работать в совхозе.

— Найдешь время?

— Найду.

— Это ты правильно, — сказал Коростелев. — Заочный плюс практика через три года будешь специалист. На первой ферме вакантная должность зоотехника, раньше чем к осени все равно никого не дадут — приступайте.

— Хорошо, — сказал Бекишев.

И начал работать, обращаясь за советами к Иконникову и к рабочим. Ему было трудно, выражение серьезной озабоченности редко сходило с его лица. Только когда улыбался — исчезало это выражение, и лицо вдруг озарялось добрым молодым светом.

По рекомендации райкома его выбрали секретарем партбюро. Коростелев присматривался: работает человек без звона, а работа видна. Возобновилась партучеба, совсем было заглохшая. В общественной жизни оживление, даже Иконников — и тот включился, читает в красном уголке лекции.

К Бекишеву приехала жена. Она смуглая, красивая, смешливая, с проседью в пышных темных волосах. От паспортистки стало известно, что она на восемь лет старше Бекишева. По этому поводу возникли разговоры и споры. Одни находили, что нехорошо, когда жена старше мужа. Другие считали, что для любви паспортные данные безразличны. Некоторые девушки высказались в том смысле, что только молоденьких можно любить и только молоденькие должны выходить замуж, а пожилая женщина должна знать свое место. Пожилые возражали: еще что!.. Те же девушки, когда стало известно, что жена Бекишева была на фронте медсестрой, сочинили трогательную историю: эта женщина спасла Бекишеву жизнь, он на ней женился из благодарности. Так им этот брак казался понятнее, и они примирились с ним.

Было замечено, что Бекишев с женой живут дружно, всегда вместе бывают в кино, и когда идут вдвоем по улице, то она что-то ему рассказывает, смеясь и на ходу заправляя под меховую шапочку свои пышные волосы, а он слушает с улыбкой, и глаза у него блестят по-особенному. Она поступила в городскую поликлинику и через день ходила на дежурства, а в свободные дни стирала белье, мыла пол в своей квартире, шила и стряпала — работала не покладая рук. Это расположило к ней поселковых женщин, они стали проведывать ее и заводить с нею сердечные женские беседы. Но когда приходил Бекишев, то гости уходили, потому что он садился заниматься: на столе у него стопками лежали тетради и книги, и все знали, что он заочный студент.

«Он средних способностей человек, — думал о нем Коростелев, — звезд с неба не хватает, все ему трудом дается, как и мне. Вон как живет: в шесть утра уже на ферме, а уходит позже всех. И еще зачеты сдает. Работяга, и честный, и толковый, очень нам подходящ в нашем деле». Себя Коростелев тоже считал заурядным человеком, но это его не огорчало: он был уверен, что при большом желании, напрягши силы, человек самых средних способностей может добиться чего угодно.

— Вы домой? — спросил Бекишев.

— Да.

— Я вас немного провожу.

Он пошел рядом. Коростелев посмотрел на него искоса, сверху вниз, Бекишев был ростом ниже.

— Ну, вот что, — сказал Коростелев, — если у вас есть что сказать по данному поводу, то я вас слушаю.

Бекишев взглянул серьезно.

— Я не понимаю вашей иронии.

— Я без иронии. И заранее знаю, что вы скажете.

— Я не собирался говорить вообще. Я думал — вы мне скажете.

— Что скажу?

— За сегодняшний день не меньше двух десятков человек подошли ко мне и спросили — куда увезли телку.

— Контроль?

— Да, если хотите — да. Коллективный контроль.

— Где же тогда начинается единоначалие?

— Единоначалие в том, что коллектив выполняет ваши распоряжения, направленные к укреплению предприятия и к выполнению общенародной задачи.