Александр Серафимович - Том 2. Произведения 1902–1906

– Емназист, пойдем с нами раков ловить.

Мальчишки стояли вокруг него – их трое. Сережу подмывает пойти с ними, но он делает усилие и, насупившись, говорит:

– А зачем дразнишься?

Вихрастый с ожесточением крестится.

– Не буду… Ей-богу, не буду.

Сережа колеблется. К нему подходит самый маленький, в коротеньких штанишках и ситцевой рубашонке – ему лет шесть, – и берет за руку, глядя добрыми детскими глазками:

– Пойдем с нами.

Сереже делается тепло и весело.

– Пойдемте. – И все четверо, торопясь, взбираются на береговой обрыв и идут в лес.

Мальчики торопливо мелькали по пыльной дороге босыми ногами. С обеих сторон над дорогой тянулись узорчатыми запыленными листьями дубки. Иволги кричали переливчато и игриво, точно кто-то пробовал играть на флейте, слегка перебирая пальцами и все начиная одну и ту же коротенькую мелодию. В лесу было свежо, зелено и таинственно. Сережа проезжал тут, когда катался с матерью, но опять-таки с сиденья экипажа все казалось иным, точно отделенным, отодвинутым. А теперь лес подступал вплотную и охватывал Сережу со всех сторон, и чувство свободы и вместе легкой опасливости и боязни какой-нибудь неожиданности – волк выскочит, или бешеная собака, или недобрый человек – заставляло немного учащеннее биться сердце…

– Куда мы идем?

– А во, туда, – неопределенно мотнул головой пихрастый.

«Отчего они все без шапок?» – подумал Сережа.

– Там озеро есть, а там раки, – проговорил маленький тоненьким голоском, мелькая рядом с Сережей босыми ногами и заглядывая ему в глаза.

– Дурак, зачем рассказываешь?.. Ловиться не будут.

Сережу немного обидело, что вихрастый не позволил рассказывать.

«И зачем я пошел с ними… Еще заведут да бросят в лесу… Они будут раков ловить, а я что буду делать?..»

Сережа почувствовал отчужденность и одиночество. Он был одет в чистенькую гимназическую блузу, а они – в ситцевых рубашонках и латаных тонких штанишках. У вихрастого рубаха разорвана на спине и тело сквозило сквозь дыру. Сережа не прочь был бы воротиться, но, с одной стороны, его тянуло идти дальше, а с другой – страшновато было возвращаться одному через лес, и он шел молча и насупившись.

Впереди сквозь ветви блеснула светлая полоса. Мальчики, осторожно ступая босыми ногами по сухим прошлогодним листьям и обломанным сучьям и отодвигая от лица ветви, стали пробираться через чащу. Сережа полез за ними, нагибаясь и опасливо сторонясь от протягивавшихся со всех сторон ветвей.

Поражая спокойной неподвижностью, открылось, раздвинув лес, узкое лесное озеро. На другом берегу, который был всего в нескольких саженях, деревья спустились к самому берегу, неподвижно наклонившись над водой густой зеленой купой.

Два куличка полетели над самой водой, отражаясь, посвистывая задорно и насмешливо. То там, то сям всплескивала рыба, и тогда в том месте бежали круги, и голубое опрокинутое небо и белые облачка колебались, дрожали, а потом опять все успокаивалось, и водная поверхность пропадала из глаз. Было тихо, спокойно и уютно, точно это был не уголок леса, а уголок в кабинете отца, где Сережа любил читать.

Мальчики достали из сумок сухие тараньи головки, привязали их на длинных нитках к прутикам, головки забросили в воду, а прутики воткнули в берег. Три мальчика сидели на берегу и смотрели в воду, и три таких же мальчика смотрели на них из воды.

– Хочешь ловить? – проговорил маленький, подавая Сереже нитку и таранью головку, от которой шел не совсем приятный запах.

– Все одно не умеет, – кинул вихрастый и весь вытянулся и замер, потом стал подтягивать ниточку, которую кто-то водил в воде, и, осторожно погрузив в воду руку, разом выдернул, и на берег шлепнулось живое, темно-зеленое, неуклюже ворочавшееся.

Сережа с удивлением смотрел, как рак ворочался и бил себя по брюху хвостом. Сережа видел только красных, вареных раков на столе и не подозревал, что живые – они другого цвета.

– На почин. – И вихрастый сунул рака в холщовый мешок, где он продолжал ворочаться, приподнимая холстину.

Сережа подошел к мальчикам и сел на корточки. Мальчики то и дело подтягивали нитку, и тогда в прозрачной воде выступали выпуклые удивленные рачьи глаза, осторожно шевелившийся ус и с вцепившимися в нее клешнями таранья голова, которую упрямый рак не хотел выпустить, за что и платился. Мальчики занимались своим делом сосредоточенно и молчаливо.

Сережа смотрел, как они ловили, смотрел на наклонившиеся на том берегу деревья, на далекое, синевшее внизу, с белыми облачками, небо, на спокойную, нечувствительную для глаза поверхность воды, которая проявлялась только тогда, когда на ней разбегались от всплеска рыбы круги, – и чувствовал себя одиноким. Он не мог, не умел найти себе дела в этой обстановке, так новой для него, приятной и чуждой. Он сидел на корточках у самой воды и ковырял прутиком ил в воде. Оттуда выскакивали и лопались пузыри. Это был болотный газ. Он читал когда-то, что, если собрать его в какую-нибудь посудину и поднести спичку, он взрывает. Сережа подумал это, и ему стало скучно.

Солнце подымалось все выше, стояло прямо над лесом и ослепительно отражалось в озере.

Холщовые сумки мальчиков стали мокрыми, наполовину заполненными живым и ворочающимся, и оттуда беспрерывно несся шепот, точно шло таинственное совещание. В лесу стрекотали сороки, и все начинала и не доканчивала мелодию иволга.

Мальчики все реже вытаскивали раков, – очевидно, распугали. Наконец вихрастый поднялся, взял свою мокрую, до половины заполненную сумку и тяжело встряхнул.

– Будя!

Остальные двое тоже встряхнули свои сумки. У них было значительно меньше.

– Теперь дров валяйте…

Мальчуганы живо набрали сухих ветвей, развели костер, вырезали «вилки», воткнули в землю и навесили котелок с водой. Вода вскипела. Всыпали пшена и стали бросать в котелок живых раков. Раки, попадая в кипяток, судорожно шлепали хвостами себя по брюшку и, крутясь, пропадали в клокочущей пене, Сережа стоял над котелком с гримасой боли и сострадания.

– Сенька, сымай, готово! – проговорил тоненьким голоском маленький.

– А соль сыпал?

– Сыпал.

Вихрастый Сенька расставил ноги, нагнулся над котелком, быстро снял с огня и поставил поодаль, на травку. В успокоившейся, переставшей кипеть, слегка подернутой жиром воде виднелись мертвые красные раки, наполовину прикрытые разварившимся пшеном. Мальчики достали краюху черного хлеба и уселись кругом.

– Садись с нами исть, – проговорил вихрастый, обращаясь к Сереже.

«Есть – пишется ять», – подумал Сережа и сделал было движение сказать: «Нет, благодарю вас…» – как он говорил в гостях, когда его приглашали, но, взглянув на дымящийся котелок, вспомнил, что сегодня не пил молока, и его охватило такое острое ощущение голода, точно клещами сжало желудок, и во рту быстро стала выделяться слюна. Он молча, с виноватой улыбкой поместился рядом с мальчиками и, по их примеру, стал палочкой доставать раков.