Александр Беляев - Человек, потерявший лицо

Неожиданно вспыхнувший свет электрического фонаря ослепил Престо и парализовал его движения.

– Руки вверх!

В дверях стояли четыре полисмена с револьверами. Престо растерянно посмотрел на них. Он был безоружен. Кабинет имел только один выход. Выпрыгнуть в окно? Но Престо по своей неопытности не позаботился открыть его. А пока он будет открывать окно, полисмены успеют схватить его или убить… Сопротивление невозможно… Престо покорно поднял руки вверх. И в это время из другой комнаты, за спиной полисменов, послышался чей-то злорадный раскатистый старческий смех.

– Я говорил вам, – узнал Престо голос Себастьяна, – что этот молодчик пожалует сюда!

Через несколько минут Престо уже сидел со стальными наручниками в полицейском автомобиле.

В полиции с Престо сняли предварительный допрос и очень смеялись, когда узнали, что он называет себя Тонио Престо. Тонио был так возмущен грубостью обращения, что не стал доказывать своей правоты, но потребовал, чтобы завтра же утром ему устроили свидание с прокурором.

– Не спешите! Свидание с прокурором всегда предшествует свиданию с палачом. А за вами, вероятно, найдутся такие делишки, за которые вам придется пяток минут посидеть на электрическом стуле, – сказал допрашивавший Престо сержант.

Наутро Престо предстал перед лицом не прокурора, а судьи, который оказался большим буквоедом. Несмотря на то что Престо очень убедительно доказывал, что он есть Антонио Престо, только изменивший свой вид, что о краже поэтому не может быть и речи, судья стоял на своем.

– Допустим, что ваши фотографии настоящие, а не ловко подобранная коллекция похожих людей; допустим, что доктор Сорокин, если я удовлетворю вашу просьбу и вызову его в качестве свидетеля, подтвердит все сказанное вами; допустим, что знаменитый киноартист, который и мне самому доставлял немало веселых минут, и вы, совершенно непохожий на него молодой человек, – одно и то же лицо, хотя и лица у вас разные. Все это не изменяет положения. Еще древние римские юристы находили, что слово «кража» – «фуртум» происходит от слова «фурве» – «тьма», так как кража обыкновенно совершалась «клям обскуро эт плэрумквэ ноктэ». О! – Судья поднял палец вверх. – Это значит: тайно, во мраке и преимущественно ночью. Вы совершали тайно, во мраке, ночью.

– Но позвольте! – возражал Престо. – Насколько мне известно, при краже всегда предполагается похищение чужого имущества, а это имущество мое.

– Вы не доказали и этого. Вы должны законным путем восстановить вашу личность.

– Вернуть мой прежний вид?

– Это было бы лучше всего. По крайней мере судебным порядком, на основании всех имеющихся у вас данных доказать ваше тождество с исчезнувшим Тонио Престо.

– Но для этого я должен собрать документы, навести справки и прочее. Я прошу освободить меня до суда из-под ареста.

– Под залог. Пять тысяч долларов.

– Разве того, что отняли у меня в полиции, недостаточно? Там было около ста тысяч долларов.

– Это еще спорное имущество.

– Другого я не имею. Но послушайте, – взмолился Престо, – какое же вам еще нужно обеспечение? Разве я могу убежать от вас, если от разрешения этого дела зависит все мое благосостояние? Мое имущество превышает три сотни миллионов! Неужели же я убегу от них?

Судья задумался. Довод показался ему убедительным. Но в этот момент судье был подан срочный пакет от прокурора, который просил отложить разбор дела гражданина, именующего себя Тонио Престо, и не принимать никаких действий, так как в этом деле имеются некоторые обстоятельства, вызвавшие вмешательство его, прокурора.

Судья прочитал письмо и, махнув бумажкой, сказал:

– Не могу, ничего не могу сделать! Ваше дело будет слушаться с участием прокурора. А пока вы должны отправиться в тюрьму.

Никакие доводы больше не помогали. И из полицейского участка Престо был переведен в тюрьму.

Начался один из самых запутанных, курьезных процессов, которые когда-либо слушались в американских судах. Процесс этот оказался настоящей золотоносной жилой для газетных корреспондентов. Не только газеты, но и толстые журналы обсуждали казуистическое сплетение обстоятельств.

Имеет ли человек право изменить свой внешний вид?

Будет ли кражею похищение собственного имущества?

Действительно ли Престо превратился в новую личность?

Нужно ли Престо-новому утверждаться в правах наследства к имуществу Престо-старого, или же Престо-новому достаточно показать идентичность свою с прежним Престо?

Имела ли бы право жена Престо, если бы он был женат, требовать развода на том основании, что ее муж изменился до неузнаваемости?

Не получат ли преступники «шапку-невидимку», скрывающую их от преследователей власти?

Как смотрит на такие превращения церковь с точки зрения норм религии и морали?

Не угрожают ли эти метаморфозы всем устоям нашего социального строя?

Каждый из этих вопросов открывал необозримые возможности блеснуть своим остроумием и показать свою эрудицию.

Прокуратурой были собраны новые данные не в пользу Престо.

Служащий отеля, в котором остановился Престо по возвращении из лечебницы доктора Сорокина, сообщил, что Престо сам по прибытии в отель признался в том, что он Престо, не настоящий Престо, а однофамилец киноартиста. Кроме того, из гражданского отделения суда была послана справка о том, что мистер Питч успел наложить арест на капиталы и запрещение на недвижимое имущество Престо в обеспечение иска по договору в день, предшествующий краже. Таким образом, Престо мог обвиняться в попытке скрыть имущество, служащее обеспечением иска. Престо мог утешаться только тем, что показания Сорокина и нескольких больных, лечившихся у него, были в его пользу. Престо – не обманщик, а действительно Тонио Престо, изменивший свой прежний вид. Однако это мало помогло ему. Прокурор, самолично побывавший в лечебнице Сорокина, был поражен всем виденным. Вопреки обычаю, он дал интервью газетным корреспондентам и высказал свой взгляд на вещи:

– Основой нашего государственного строя является право частной собственности. Но всякая собственность предполагает не только объект, но и субъект права собственности, – проще говоря, собственности без собственника не бывает. Будь это индивидуальная собственность или групповая, как акционерные общества, первичным носителем собственности всегда является физическая личность, человек лицо. Что же будет с обществом, если обладатель собственности станет менять свое физическое лицо, как перчатки?

К кому мы будем предъявлять иски? С кого получать взыскание, как станем бороться со злостными банкротствами? Главное же – как сможем мы вести борьбу с преступниками, которые начнут подделывать лица под лица миллионеров так, как они сейчас подделывают чужие подписи? Как отличим мы настоящего капиталиста от поддельного? Произойдет ужасный хаос. Деловая жизнь остановится. Страна погибнет в анархии. Нет, в нашей стране мы не можем допустить свободы изменения внешности человека. Это, быть может, не опасно было бы сделать там, где у человека нет стимула для корыстных преступлений, – в стране, где не будет капитализма. Но это утопия. Мы не собираемся хоронить капитализм и потому не можем допустить опасную игру метаморфоз.