Кэндзабуро Оэ - Избранное

— Они просто боятся ближе, — сказал Такаки. — Теперь выроют вокруг полицейских машин окоп, обложат его мешками с песком. И начнут через громкоговоритель убеждать нас сдаться. Перед штурмом.

— Сообщив об убийстве полицейского, они официально заявили, что мы забаррикадировались в убежище, захватив заложников, — сказал Радист. — Значит, коротковолновики приняли наше сообщение и передали его прессе и телевидению. Полиции пришлось официально объявить о нем. …Говорят о вас и Дзине, но вас называют каким-то другим именем.

— Ооки Исана — это имя, которое я выбрал себе сам…

— Я сначала подумал, что они намеренно называют вас вымышленным именем. Потом решил, что произошла ошибка. Теперь все понятно, — сказал Радист. — Полиция сообщила, что у нас дюжина гранат.

— Нам это на руку, верно? — сказал Такаки. — Кто решится нас атаковать, если мы вооружены до зубов.

— Ну они тоже не с пустыми руками пришли, — сказал Тамакити тихо, чтобы услышал один Исана.

— С глазами все в порядке? У Красномордого глаза красные, но они у него всегда такие… — спросил Доктор, поднявшись в рубку. Несмотря на дым, на бесконечные разрывы газовых пуль, никто в убежище не чувствовал рези в глазах или горле. Значит, газ не проник в помещение. — То, что бункер так плотно закупорен, — это хорошо, жаль только, не предусмотрена связь с внешним миром, — сказал Доктор. — Почему не установили телефон?

— Убежище строилось на случай атомной войны, — сказал Исана. — Когда упадет атомная бомба, кому придет в голову связываться с бункером по телефону?

— Вот оно что, — покачал головой Тамакити, и Исана понял, что он никого не убедил.

В половине одиннадцатого удары дымовых шашек и газовых пуль в стены убежища вдруг прекратились — так неожиданно прекращается проливной дождь. Белый дым, застилавший бойницы, поредел, и сквозь его клубы начали пробиваться лучи солнца. Еще не растаявшие клубы дыма засверкали чистой белизной. Тамакити, опершись прикладом автомата о колено, вытянул шею и выглянул наружу. Такаки отставил ружье в сторону.

— Противник укрепил свои позиции. Так что стрелять нет смысла, — сказал Тамакити.

— Собираются, наверно, начать переговоры, — сказал Такаки. — Одно название — переговоры, а сами потребуют: бросайте оружие, выходите и освободите пленных — в общем, чтобы перед штурмом оправдаться: сделали, мол, все возможное. Что же, посмотрим.

Все, кроме Радиста, уткнувшегося в рацию, осторожно наблюдали через бойницы.

— Что вы там делаете? — крикнул снизу Красномордый.

— Наблюдаем за противником, — крикнул в ответ Такаки.

При ярком солнечном свете, неожиданно пришедшем на смену сплошной пелене дыма, трудно было сразу охватить развернувшуюся впереди картину. Исана первым делом рассмотрел вишню. В густой ее зелени виднелись ветки со скрюченными листьями — результат обстрела противником. Исана отвел глаза от вишни — прямо перед ним, метрах в восьмидесяти, он увидел полицейскую бронированную машину. Она стояла правым боком к убежищу, утонув по брюхо в густой летней траве. Окно машины, разбитое Тамакити, было прикрыто щитом. По бокам ее стлалось нечто, напоминающее шлейф. Это в два ряда стоял частокол щитов. Аккуратно оставленные промежутки между щитами служили, видимо, бойницами. Трава вокруг была примята, а перед щитами вытоптана, там обнажилась земля. Как и предполагал Такаки, был вырыт окоп. В новоявленном троянском коне не было заметно ни живой души. Кроме полицейской машины и тянущегося от нее шлейфа щитов, в расстилавшейся ковром траве не появилось ничего нового, все было как прежде. Копошившиеся за грудами мусора на развалинах киностудии одноглазые циклопы, видимо напуганные смертью полицейского, исчезли. Не было слышно шума вертолетов, без конца круживших над убежищем, пока его застилал дым; наверно, такой именно пейзаж увидели бы оставшиеся в живых обитатели атомного убежища, если бы они вышли из него после взрыва навстречу волне радиации. И тут от душ деревьев и душ китовк Исана пришло слово свобода. Когда он, ответственный за рекламу атомных убежищ, вел подготовку к их производству, предполагаемых потребителей прежде всего волновал вопрос: как наша семья, единственная оставшаяся в живых, сможет существовать, когда все люди вокруг погибнут? Исана с досадой подумал, что ему следовало тогда отвечать: ваша семья обретет истинную свободу и сможет наслаждаться ею.

Было десять часов тридцать пять минут.

— Укрывшиеся в здании! — разнеслось из мощного громкоговорителя полицейской машины. — Укрывшиеся в здании, укрывшиеся в здании! — сказано было так, будто в здании засело человек сто. — Вы полностью окружены, — хором подхватили стереотипную фразу члены команды, сидевшие затаив дыхание в рубке. За ними ее тут же повторил громкоговоритель. (— Не слишком ли много телевизионных фильмов мы посмотрели? — усмехнулся Доктор.) — Освободите заложников! — Громкоговоритель повторил. — Бросьте оружие и выходите! — Громкоговоритель повторил. Потом специалист по словам моторизованной полиции, с непреклонной уверенностью в совершенстве стиля своего обращения, вернулся к тому, с чего начал. — Укрывшиеся в здании!

— Они, конечно, с ума посходили от злости. Но ни в их словах, ни в тоне этой злости нет, почему бы это? — сказал Такаки. — Может, они записали эти стереотипные фразы на пленку? Но стоило ли подъезжать так близко и пожертвовать командиром только ради того, чтобы произнести по радио обычные заученные слова?..

— Не усугубляйте совершенных вами преступлений. К чему это приведет, вам, видимо, известно. Укрывшиеся в здании!

— Опять стереотипы. Может, ответить этим дуракам? — не выдержал Тамакити.

— Наш мегафон рядом с их громкоговорителем не потянет, но попробовать можно. Давай, Тамакити, — сказал Такаки.

Тамакити вопрошающе посмотрел на специалиста по словам Союза свободных мореплавателей, хотя было ясно, что слова Исана ему не нужны.

— Давай, Тамакити, — сказал Исана.

— Не усугубляйте совершенных вами преступлений. К чему это приведет, вам, видимо, известно? Укрывшиеся в здании!

— Укрывшиеся в полицейской машине! Укрывшиеся в полицейской машине! — кричал Тамакити, дрожа от возбуждения.

Рупор мегафона был обращен наружу, поэтому голос Тамакити был плохо слышен в комнате, разобрать слова было почти невозможно. Члены команды Союза свободных мореплавателей весело смеялись. Очень скоро стереотипные уговоры прекратились. Подействовал все-таки мегафон Тамакити!

— Укрывшиеся в полицейской машине! — снова закричал Тамакити. — Что вы делаете?