Антонин Ладинский - Слоны Ганнибала (сборник)

Вечером на борту белоснежной «Навзикаи» был организован по поводу нашего спасения бал. Конечно, я был смешон в своем костюме с чужого плеча, а тот молодой человек, сын мельбурнского фабриканта мясных консервов, красавец и танцор, не отходил от Лайлы ни на шаг. Но я не думал, что она так жестоко поступит со мной. С восторгом окунулась Лайла в привычную атмосферу. Потом мне говорили, что в австралийской газете было напечатано объявление, в котором меня разыскивала какая-то особа. Может быть, то была Лайла? Не знаю, я не нашел объявления, хотя и перерыл все мельбурнские и сиднейские газеты.

1938

Было прекрасное июльское утро… Так начинались старомодные рассказы, но события, о которых будет рассказано ниже, происходили в начале XVIII века; рассказ старомоден, как эпоха парусных кораблей, с приключениями и счастливым концом, а утро было, действительно, прекрасное в тот день.

Такие райские утра бывают только в Атлантике, на пороге Нового Света.

Принадлежавший ливерпульской компании «Вулеворт и Сын» трехмачтовый корабль «Пути Провидения», под командой старого Горация Никольби, пересекал океан, имея на борту 22 человека команды и семь пассажиров. В числе последних были два священника с женами, клерк компании и адъюнкт Гарри Брей, которого сопровождала в этом далеком и небезопасном путешествии восемнадцатилетняя дочь Руфь. Ученый плыл в Новый Орлеан, чтобы изучить на месте колониальные эпизоотии. Первым помощником Горация Никольби был Патрик Чельмсфорд. Груз корабля составляли гвозди и шерстяные материи.

Путешествие приходило к концу, и это обстоятельство отражалось на настроении мореходов. Руфь с особенным удовольствием смотрела на сияющие пространства океана и ликовала, когда на горизонте появлялся какой-нибудь остров. Если корабль проходил мимо него на близком расстоянии, можно было видеть райские пальмы, флору иного мира, и Руфи казалось, что это и есть рай.

В пути никаких событий не произошло. Люди на борту были здоровы, и кэп Гораций Никольби уже мечтал о кабачках Нового Орлеана. На траверсе одного из островов они встретили двадцативосьмипушечный корабль его величества «Андромеду», который прошел так близко, что можно было рассмотреть серебряные галуны на синих мундирах королевских офицеров. Офицеры смотрели на «Пути Провидения» в длинные подзорные трубы и, может быть, с удовольствием обнаружили на борту торгового корабля белокурую головку Руфи, которая махала им кружевным надушенным платочком.

Встреча напомнила, что плавание в здешних водах полно опасностей. Протекционизм, который проводили в коммерческой политике метрополий, заставляя свои колониальные владения покупать отечественные товары, привел к тому, что развелось пиратство. Колонисты охотнее покупали товары у пиратов по более низкой цене, и это обстоятельство толкало жадных до легкой наживы людей на опасное ремесло. Многочисленные и плохо обследованные острова с укромными бухтами давали убежище пиратским кораблям. Но, с другой стороны, присутствие такого красивого корабля, как голубая с золотом «Андромеда», успокаивало путешественников всеми двадцатью восемью жерлами ее громоносных пушек.

Руфь с восторгом смотрела на величественный корабль, и старый Пат, первый помощник, объяснял ей различные особенности военного кораблестроения, а также расположение пушек.

Три часа спустя на горизонте появился еще один корабль, который шел им навстречу под всеми парусами.

– Хороши идет, Пат, – сказал Гораций Никольби.

Патрик Чельмсфорд, первый помощник, вынул изо рта трубку и покрутил головой.

– Хотел бы я знать, что это за корабль, – промычал он, – может быть, это возвращается «Бостонская Дева»?

– Или старая посудина Длинного Джона, – высказал свое предположение капитан.

Но корабль, резавший им нос, не походил ни на один из знакомых судов, которые плавали в водах Вест-Индии. Уже можно было рассмотреть золоченого Нептуна под бушпритом, и даже дымок над камбузом, как вдруг на мачте взвился страшный черный флаг, на котором был изображен череп и две скрещенные берцовые кости. Пухлое облачко порохового дыма возникло над бортом пиратского корабля и поплыло по ветру в сторону. Грянул оглушительный пушечный выстрел. Ядро со свистом пролетело над «Путями Провидения» и плюхнулось в воду.

Гораций Никольби бывал во всяких переделках. Первой его мыслью было пустить в ход две бронзовые пушки, которые были на корабле на всякий случай. Но о сопротивлении нечего было и думать. «Андромеда» была далеко. Ничего не оставалось делать, как убрать паруса.

От черного корабля отвалила лодка, в которой сидели вооруженные до зубов люди. Прошло еще несколько минут, томительных, как перед казнью, и над бортом показались такие омерзительные рожи, что при виде их хотелось плюнуть и помянуть всех чертей. Пираты, обвязанные красными платками, обросшие щетиной, с пистолетами и абордажными палашами в руках, загнали экипаж на корму и поставили против сбившихся, как бараны, людей заряженную картечницу. Потом предводитель, рыжий одноглазый человек, спросил у капитана:

– Что везете?

– Вы ответите по всей строгости закона, – начал было капитан, – за нами идет военное судно…

– Ладно! Не говори слишком много. Гвозди и мануфактуру? Эй, оставить гвозди, а сукно тащите в лодку!

Пока лодка сделала три или четыре рейса, на палубе Путей Провидения» произошел еще один разговор.

– Нет ли у вас лекаря? – спросил «циклоп».

Капитал ответил, что лекаря на борту не существует.

– Вот незадача, – почесал голову пират, – у нас болен капитан. Во что бы то ни стало надо найти врача. А это кто такой?

Никольби объяснил, что это ученый, который едет по надобностям науки в колонии.

– Ученый? – протянул пират. – Тогда он должен понимать толк в медицине.

– Я никогда не занимался врачеванием, – отговаривался Брей, – животных приходилось лечить, людей – никогда.

– Животных? Тогда вы нам подходите, сэр. Наш капитан большая скотина.

Участь адъюнкта была решена. По минованию надобности в его медицинских познаниях, пираты обещали доставить адъюнкта в какой-нибудь населенный пункт. Но Руфь решительно отказалась отпустить отца одного и требовала, чтобы пираты взяли и ее. Напрасно отец приводил резоны, уговаривал, молил продолжать путь в Новый Орлеан, где жила сестра ее покойной матери, вышедшая замуж за французского коммерсанта. Руфь стояла на своем.

С пиратского корабля снова грянула пушка. Очевидно, там торопились. Пираты потащили адъюнкта и плачущую девушку в лодку.

Корабль, на котором она совершила такое счастливое путешествие, стал уменьшаться в размерах, а навстречу, среди сияющего океана, медленно подплывала громада черного пиратского судна. Брей прочел название. Это была «Несравненная Каролина».