Олег Куваев - Зажгите костры в океане

Номер второй — Серега.

Вместе с ним мы два лета бродили по чукотской тундре. Среди многочисленных талантов Сереги есть один особенно выдающийся — таскать рюкзак. Летом 1959 года я лично был свидетелем, как Сергей один тащил на себе по весенней тундре пятиместную тридцатишестикилограммовую лодку. Он нес ее тогда сто с лишним километров.

Журналист. Его основное призвание — вносить элемент рационализма в нашу сумбурную компанию. Журналист всегда спокоен и логичен. Но я-то знаю, что у него тоже есть пунктик помешательства. Пунктик совсем не оригинальный — рыбалка, но это основной мост, перекинутый между нашими душами.

Еще один журналист. Для всех нас это в доску свой парень, надежный товарищ. Перед тем как стать редакционным зубром, несколько лет работал с геологами на Индигирке.

Вокруг этого центрального ядра группировалась легковесная оболочка болельщиков. Наши болельщики ничем не отличались от своих собратьев по всей планете: они давали советы, иронизировали и, разумеется, все до одного были настроены крайне скептически. Скептицизм выражался в старой как миф формуле замаскированной зависти: «Ну куда вам… вот если бы мы…».

Разумеется, оснований для сомнений было более чем достаточно. Около ста десяти километров отделяло поселок от устья Чауна, двести сорок километров безлюдной тундры было между устьем Чауна и озером Эльгытгын, около семидесяти километров от Эльгытгына до верховьев Анадыря и потом более шестисот километров вниз по Анадырю. В низовьях Чауна дорогу преграждает невиданное количество всевозможных стариц, проток, притоков и кустарниковых зарослей. В предгорьях и непосредственно в горах почти невозможно рассчитывать на топливо, кроме крохотных побегов полярной березки. Для того чтобы сплавляться вниз по Анадырю, нужны хотя бы малоподвижные и неудобные резиновые лодки. А тащить их надо на себе.

…Мы сидим с картами и логарифмическими линейками. Листки бумаги покрываются столбиками цифр, монотонное бормотанье висит в прокуренной комнате. Не хватает только треска арифмометров да руководящих окриков главбуха.

— Двадцать пять километров в день, сорок граммов масла на день, три пары портянок… сотни патронов — то ли хватит, то ли не хватит… не забыть записать крючки… резиновая лодка весит восемь килограммов… А там что, правда, магазинов нет? Палатку обязательно… сухой спирт… две шапки…

Список грузов рождается в муках, но он все же рождается.

Объективная реальность в виде служебных и прочих обязанностей непрестанно вмешивается в наши планы. Выход в путь назначен на конец июня. К концу мая расположение участников экспедиции намечалось на карте Союза следующим образом: Старик находился в поселке, один из журналистов сдавал экзамены в Хабаровске, я был переведен в Магадан, Серега уезжал с полевой партией на Колыму, с тем условием, что его отпустят летом…

Первыми сдали окопы журналисты. Я получил телеграмму из Хабаровска: «Зашился экзаменами до конца июля. Простите и зачеркните».

Второй журналист неожиданно получает повышение по службе, но с условием, что и заикаться не будет об отпуске. Что же, газета, как и наука, требует жертв! Не успев закончить расчета варианта на четверых, Старик садится считать на троих.

Еще одна звезда мелькает на горизонте — Леха, заведующий красной ярангой. Парень здоров и статен, как молодой олень, к тому же он знает чукотский, к тому же он (по призванию) художник, к тому же… Старик не успевает закончить вынутый из архивов листок с вариантом на четверых, как выясняется, что именно во время экспедиции жена у Лехи будет рожать сына. Жена плачет. Леха пасует. Смешные нынче пошли люди, по восемь месяцев не знают, что у них будет рождаться наследник.

— Не тот ноне пошел романтик, — с грустью констатирует Старик.

Он уже забыл про серебро. Благородный нос авантюриста кривится вниз, как у престарелого бухгалтера. Старик работает, как электронно-счетная машина.

В остервенении он разрабатывает варианты на восемь, на десять, на одиннадцать человек. От Сергея с Колымы ни слуха. Самое обидное, что у него остались резиновые лодки, без которых нам не двинуться с места. В поселке лодок не достать. Я потихоньку разрабатываю вариант на двоих, хотя это почти нереально. Не тот ноне пошел романтик…

Невольно вспоминаются суматошные времена организации геологических партий. Тогда за нашей спиной стояли склады и ассигнования, бухгалтерии и целая иерархия занятого и заботливого начальства. Нужна лодка — пиши заявку, получай лодку. Нужен самолет, чтобы выбросить базы, — побегай по начальству, и после десятка резолюций ты все же получишь самолет. Стоит ли говорить о такой мелочи, как примусы, антикомарин, компасы и кипы инструкций. Но сейчас мы состоим в разряде презренных индивидуалистов. Мы — самодеятельность. В розовых снах мы видим абстрактного доброго дядю. Дядя сидит в кабинете, к нему приходят прожектеры и мечтатели. Если прожект обоснован, дядя уделяет мечтателям толику из государственных щедрот. Нет — гонит прочь.

К концу июня телеграммы на Колыму стали составлять главную статью расходов нашего бюджета. В начале июля мы просто ждали. Мыльный пузырь угрожающе раздувался. В конце концов мы решили, что ждать больше нет смысла. Нас снова осталось двое, как и в самом начале. И снова мы бредем в избушку, чтобы взвесить на весах нашей сомнительной мудрости ситуацию.

В эту ночь в поселок пришли пароходы. На другой день мы получили телеграмму от Сереги. Он писал, что не сможет приехать, так как начальник партии категорически отказался его отпустить. Мы узнали также, что юг Чаунской губы забит льдом и катера к устью Чауна не ходят. К маршруту прибавлялось еще 110 пеших километров. Надо было искать выход.

…Нас осталось двое: Старик и я. Было совершенно ясно, что осилить такой маршрут по Чукотке вдвоем невозможно. Мы по опыту знали, что тащить по кочковатой тундре рюкзак более тридцати килограммов, если ты не родился шерпом, тоже тяжело. В наши шестьдесят килограммов должны войти оружие, патроны, галеты, сахар, масло на месяц; одежда, бинокль, фотоаппарат, небольшой запас сухого топлива, теплая постель и одежда на случай выпадания снега; посуда и сотни других предметов, необходимых, если ты собираешься путешествовать не по Крыму и Кавказу и даже не по Подмосковью и даже не по тайге, где по крайней мере всегда можно найти топливо для костра.

Самым разумным было купить лодку, добраться на ней морем до устья Чауна, подняться, сколько будет возможным, вверх по Чауну и далее пешком попробовать дойти до Эльгытгына.

Общее же выполнение маршрута оставить до более благоприятных времен, которые смутно обещает нам фортуна.