Иван Щеголихин - Дефицит

Причины… Кто их нынче не знает, от академика до школьника все талдычат о стрессах. Причиной может стать острая психическая травма, контузия, нервное напряжение, неадекватная реакция на обычные жизненные ситуации. Избыток отрицательных эмоций, дефицит положительных. Перегрузки на работе, дома и даже в промежутке — по дороге туда и обратно. Медики крупных городов говорят уже о новом виде болезни — транспортный невроз.

Не мое все это, не мое! И тем не менее — лежишь вот тут и мы-ыслишь. Влип. И раздвоился. Один ты — сознание, воля, уверенность, и другой ты — тело. Тело — другое дело.

Не по его натуре криз, не по его темпераменту, не по его образу жизни, не по его окружению… впрочем, стоп! — об окружении надо подумать. Окружение как раз и есть та самая закавыка, которая… потом, лучше потом, лечащий врач просила тебя думать только о хорошем.

Оперирует он много, что верно, то верно, и ему так нравится, по душе ему ощущать власть — над смертью. Нравится ему отсекать болезнь, вырезать недуг. Решать судьбу человека. Сознавать себя богом — нравится. Можно допустить, что он увлекался, забывал об отдыхе, можно, но — незачем.

Он догадывался о причине — и не хотел с ней мириться, не хотел возводить ее в силу, способную повергнуть хирурга Малышева. И не хочет.

А на деле — поддался, опустился до мелочей. Когда это произошло? Мало-помалу, изо дня в день давило его и давило, а он вроде стоял, не гнулся, пока не ткнулся мордой в носилки да в красный крест на колесах.

Она не сказала, какое у него давление, видит, что перед ней развалина. Какое теперь имеет значение, двести у него или сто двадцать на восемьдесят? Попал в дерьмо — не чирикай, а он именно в дерьмо попал в самом прямом смысле — с этим придурком Витей-дворником. И лежит теперь перед красивой женщиной некое бревно, треснувшее от стресса.

Дурная все-таки манера, безграмотная, пора бы уже знать, что стрессы бывают не только отрицательные, но и положительные, и вторых не меньше, чем первых. У нормального человека, у счастливого, жизнерадостного положительных встрясок хоть отбавляй. Они и в большом и в малом. Удачное дело, доброе слово, встреча с другом, журчание ручейка, ветерок, солнышко — да бог знает сколько кругом положительного постоянно и каждодневно! Не говоря уже о глазах людей, которых ты лично спас. А любовь, кстати сказать? Тоже ведь стресс и еще какой, наверное, самый сильный.

Встрясок со знаком плюс у него куда больше, чем со знаком минус. Поставил точный диагноз — стресс. Закончил операцию — стресс. Да и на операцию он идет с огромным положительным зарядом — найти и отсечь очаг, избавить от боли, вернуть человеку надежду, возвратить к любимому делу, к дорогим ему людям.

Предательство — иначе и не скажешь! На пустом месте криз. Не с ним все это.

А с кем же, черт побери, с дядей?..

Оставить бы свое бренное тело здесь, а самому — лети без оглядки пока не поздно, пока не привык, не втянулся в болезнь.

А крылья где? Что поднимет, кто выпустит душу из тела? Лежи теперь и молись на шнурок в изголовье.

Непонятно все-таки, почему так принято все валить на работу. Есть, конечно, и немало таких, которые не любят свое дело, не на своем месте очутились, терпят до пенсии и полагают, с другими такая же история. Легкой работы для серьезного человека вообще нет. Легко ли ему оперировать? А другим, легко ли играть в футбол, допустим, в хоккей? Варить сталь, вести газопровод, доить коров, плести вологодские кружева, — все трудно. Даже песни слагать.

Волнуется ли он перед операцией? Да, естественно, как и потом волнуется, послеоперационный период значительно опаснее. И во время операции напряжен, само собой, каждый хирург знает, чем начинается банальный аппендицит, но никто не знает, чем он может закончиться. Даже панариций на мизинце чреват пакостью, бывали случаи, когда от царапины — летальный исход. Уронила портниха ножницы на колено — царапина, от нее сепсис, пока доставили, пока разобрались, начали антибиотики и в мышцу, и в вену — поздно, погибла, выходит, от пустяковой царапины. Рабочее волнение неизбежно, он привык переносить тревоги, и сосуды его привыкли, и сердце. Так какого же дьявола, спрашивается?

Депутатские обязанности тоже задают немало хлопот, но ведь и здесь логика, на то он и депутат, чтобы помогать людям. Чего стоило добиться, чтобы поставили ящики для мусора внутри квартала? А квартиры? Но ведь и результаты есть. Тому же Юре Григоренко выбил секцию в новой девятиэтажке. Или место в детском саду? Или ветерана войны обошли, к магазину не прикрепили? Еще и судебные разбирательства. Уйма всяких хлопот, — так ведь он добивается результата, выводит дело из тупиков и плевать он хотел на расхожее «разве чего добьешься?» — добьешься, если себя уважаешь, действительно депутата в себе видишь, власть, а не пешку. Его знают, и он не позволит, чтобы на его, Малышева Сергея Ивановича, слово и дело кто-то посмел бы глянуть сквозь пальцы, затянул бы бюрократическую волынку, ущемил бы его самолюбие.

Пойдем дальше. «Неадекватная реакция на обычные жизненные ситуации». У него адекватная. Хотя… тут надо еще подумать, что такое «обычная жизненная ситуация». Они все чаще становятся необычными, хотя и весьма жизненными. Цветы врачу, например, флакон духов или бутылка коньяка, — обычное дело вроде бы, а если вникнуть? Велика ли дистанция до конверта с ассигнациями? Именная путевка для Даниловой — обычная ситуация? Для него — преступление, идеологическая диверсия по меньшей мере, а вот главврач внушает ему, что так надо, обычное, дескать, мероприятие, тогда как на самом деле из ряда вон безобразие! И прореагировал он на путевку достойно, отчеканил телефонограмму в обком.

Он не любит молчать, не накапливает в себе гнев, досаду, он не из кротких смиренных, Малышева все знают, для хирургов вообще прямота и резкость — не редкость, и он тут не исключение. Копить эмоции, утаптывать их в мешок и туго-натуго перевязывать ему не приходится, гипертонии тут вырасти не из чего. И тем не менее… криз, так его перетак.

А может быть, ты всего лишь хочешь быть решительным и прямым, а на самом деле? Ведь совсем не редко приходится себя сдерживать, укрощать как необъезженного коня и все чаще в последнее время, между прочим, все чаще. Год от года и день ото дня. Действительно, дефицит растет — дефицит равновесия. То и дело какая-нибудь мура вышибает, не сразу и в себя приходишь. Взять того же Витю-дворника, или опять же путевку Даниловой? А еще Катерину взять, дочь? А еще…

Вчерашняя, к примеру, цепь дерьмовых событий — обычная ситуация или необычная? Жизненная или не жизненная? А реакцию его на всю эту муть можно ли назвать адекватной?

Смотря с какой, смотря с чьей колокольни глянуть. Во всяком случае, вести себя по-другому он не мог. И выходит теперь, что нормальная его реакция стала чуть ли не психической травмой. Да пошли вы все! Он действовал так в силу своего характера, по убеждению, в полном, в полнейшем согласии со своими принципами. Не сдерживал эмоции, а давал им выход. От этого только польза.