Медеу Сарсекеев - Клад

— Други! — воскликнул Шибынтаев. — Приглядитесь, на какое животное это чудище смахивает?

Мажит, похоже, не ждал такого экзамена. Он откровенно смутился и немного спустя философски заключил:

— Все зависит от фантазии, Таир-ага. Мне это, например, напоминает лисицу в момент прыжка за добычей. Только она слишком увлеклась охотой и сама попала в надежную западню. Мы ее сцапали, подвесили мордой кверху!

Сулеев радовался счастливо найденному сравнению.

— Ну и хитрец же ты, Мажеке! Месторождение — и вдруг смахивает на лисицу! А не коротковат ли в таком случае хвост? Если бы вот здесь, скажем, на пятисотом горизонте, да углубиться бы еще метров на сто! Получилась бы точная копия хвоста.

Сулеев насторожился:

— К сожалению, Таир Унисьянович, именно в этом месте земля не дала нам пофантазировать, испортила рисунок. Хвост лисицы внезапно прервался. Пошла голая порода.

Шибынтаев поднял карандаш. Повертел его туда-сюда, задумался. Некоторое время азартно следил за полетом туловища лисицы, прицеливаясь к заштрихованному месту. Резким росчерком карандаша вдруг удлинил животному хвост.

— Метров на сто простерлась бы зона залегания, и контуры лисы нарисовала бы нам сама природа. Хорошую «огневку» заполучили мы на Шокпаре!

Таир Унисьянович потер руки.

Геологи наблюдали за полетом фантазии главного специалиста объединения, переглядывались. Сериков заулыбался:

— Таир Унисьянович, не длинноват ли хвост?

Главный долго оставался во власти придуманной им игры.

— А ты сам прикинь! — Шибынтаев извлек из кармана и положил перед Курманбаем Сериковым микросчетчик. — Заложи основные данные…

Старый разведчик принял в руки калькулятор. Темный палец его побежал по клавишам. Считал долго и, похоже, без всякого желания. Наконец остановился в раздумье и посмотрел на главного.

— Скажи нам, Нуреке, сколько там набежало?

Геолог невнятно назвал полученную цифру. Голос его будто пропал. Зато шибынтаевский звенел колокольцем:

— Вот так-то, друзья! Прибор не соврет! Теперь послушайте, сколько весит туловище и сколько хвост! Зверь, оказывается, уже в наших руках! Так что, товарищи, не беритесь спорить со старшими.

Участникам совещания оставалось лишь согласиться с главным геологом. Шибынтаев, почувствовав уверенность, объявил приказным тоном:

— На эти запасы будем готовить материалы! Запомните: участвуем все. Каждый подпишет… Привлечем еще несколько авторитетных людей. Даю вам, друзья, неделю срока. Один-два человека поедут со мною в Москву. Надо сделать все так, чтобы комар носа не подточил. Сдадим с первого предъявления.

Сулеев вдруг сник, услышав о сроке готовности документов. Худощавое лицо его вытянулось.

— Таир Унисьянович! А кто даст паспорта на незавершенные скважины? А карты? Анализы? Мне-то что, я запишу… Было бы с чего записывать.

— Вот те на! — с досадой выкрикнул Шибынтаев. — Говорил, говорил нам… Пел как по нотам! А теперь паспортов нет, пробы не отобраны… Зачем к буровым приставлен?

Он подошел к Сулееву ближе, уставился в него неподвижным взглядом.

— Ты должен верить, что запасы Шокпара на самом деле больше любых наших прикидок. Оставь свои сомнения, если служишь в разведке. Тебе ли объяснять: в том районе много рудовмещающих трещин! Ты же грамотный геолог, Сулеев. И достаточно опытный. А вот характера всегда недоставало. Так обретай же себя, хоть на Шокпаре. Будь мужчиной! Вспомни Актас: разве не одинаковые структуры? Не жди напоминаний, действуй!

Главный почти вытолкал за дверь ошарашенного его словами Сулеева. Вслед за ним поднялся Борискин.

С Курманбаем Сериковым пришлось разговаривать наедине. На эту беседу напросился начальник экспедиции.

— Таир Унисьянович, что случилось? Мы горим? — начал с вопроса, когда дверь за Борискиным закрылась.

Сериков чутьем опытного разведчика улавливал за бодряческим тоном распоряжений Шибынтаева какой-то провал.

— Не беспокойся, все в порядке, — услышал он ответ. — Выполняем распоряжение свыше…

Сериков опустил глаза. Слишком уж нагло врал главный.

— Сколько тысяч надо пробурить Сулееву на бумаге? Лисий хвост слишком уж торчит перед глазами… Как замаскировать непройденные километры?

— Затем и позвал, Курманбай Серикович… Придумайте что-нибудь, — произнес Шибынтаев доверительно.

— Да ведь там на полгода работы шести буровым! — Рывком схватил микрокалькулятор, принялся тыкать в него указательным пальцем опять. — Только зарплата бурильщиков потянет из казны с десяток тысяч рублей. Прибавим к этим тратам стоимость горючего, электроэнергии, алмазных коронок, износ оборудования…

— Верно мыслите, коллега, — подбадривал главный. — Зато избавитесь от непредвиденных расходов, которых набегает не меньше основных… Не унывайте, Куреке, в этом деле вы — дока, как-нибудь схимичите.

Деланный смех главного всегда раздражал Серикова. В этом самодовольном хихиканье Курманбаю слышалась насмешка над всеми, кто рядом. Вцепился пятерней себе в затылок.

— Уже сейчас руки жгут те девять тысяч, которые полагается взять из кассы за сулеевское «бурение» на бумаге. Кому деньги выдавать? Как объяснить рабочим? Они меня жуликом обзовут. Мне же придется раскидывать по ведомостям на несколько месяцев. Бездна вранья, и везде моя подпись! В фальшивых бумагах утонешь с головой. Не экспедиция, а помойка! Ходи потом по своей земле и оглядывайся, кто больше плюнул тебе вслед! На что вы меня толкаете, Таир Унисьянович?

Шибынтаев, похоже, ничего не слышал, вел свою линию:

— Я давно толкую нашему Илеке: Сериков умнее других… Ваше место, Курманбай Серикович, в конторе объединения. Из вас вышел бы классный заместитель генерального…

— Дурак я, набитый олух! — казнил себя Сериков, не принимая лести. — Другой бы давно… — И он плюнул в угол.

— Куреке, успокойтесь, прошу. Мне уже надоедает ваше нытье. Вы же выполняете распоряжение старших. А раз так — делайте все поаккуратнее. Семь бед — один ответ. Разве впервой нам? Если угодно знать, все это идет с одобрения высокого начальства. Зачем нам с вами, Куреке, поступать всуперечь Кудаю? — Он ткнул пальцем в потолок. Добавил тихо, наклоняясь к самому уху: — Сержанов вам поможет…

— Как бы не так! — усомнился Сериков. — А вы с ним говорили?

— Зачем мне лезть в вашу кухню, — отмел эту просьбу главный. — Сержанов — ваш выдвиженец, вам с ним работать. Я ведь только даю вам шанс перешагнуть через необязательные трудности. А деньги все ваши.

— И шишки, — подсказал Сериков, отступая к порогу кабинета.

— Покамест бог миловал! — Шибынтаев вильнул глазами. — Впрочем, поговорю с Бакбаем и я, если хотите. К нему подход особый. Сержанова мы ублажим не подачкой. Мы его внесем в список кандидатов на Государственную премию. Думаю, на днях состоится выдвижение. Вот и договорились. Облегчу ваши заботы. Нажму на самолюбие.